Потом, в начале каждой своей жизни в этом и последующих мирах, меня, как женщину, прежде всего волновал вопрос – каким будет мое тело? Однажды, получив молодое и красивое в первом возрождении, я отчаянно не желала возвращаться в полунемощное. Но это потом. А сейчас…

Боль. Дикая, парализующая, сжигающая. И ощущение полета…

 Лечу. Лечу в сизой дымке. И смачно шлепаюсь на что-то холодное и мокрое. И твердое… Голова гудит как колокол после удара. Пытаюсь поднять свою верхнюю часть и открыть глаза. Господи, хоть бы ничего не сломалось во мне любимой. В 60 лет повреждения чреваты долгими отходниками. Охо-хонюшки, как вы,  мои межпозвоночные грыжки?

Открываю глаза и навожу резкость. Ой. Не в смысле «Ой», а «Ой-ой-ой». Лес. Мокрый. Наверное, был дождь. Полутемень. Это утро или вечер? И я вообще живая или мне кажется все? Ущипнула за руку. Больно. Если что-то болит, значит, живая. Эта верная примета для меня уже лет 20.

Холодно. Опускаю глаза вниз и офигеваю,  – а почему я голая?

И тут в мою колокольчатую голову приходит вопрос:  а это вообще где?

Мозг офигел вместе с сознанием и быстренько стал подсовывать картинки недавнего прошлого.

Аэропорт, самолет – я лечу на Юг к сестре. Стюардесса протягивает мне стакан с соком и … лечу. Куда, зачем? Это новый вид транквилизатора? Нет, не было бы так мерзопакостно холодно. У меня одежда, что ли, вся сгорела, пока я летела?

Новое воспоминание обожгло – громкий хлопок, ужас в глазах стюардессы и разверзающаяся пропасть в полу… Точно. Взрыв. Самолет разнесло на части. Я лечу, размахивая руками, и истово жалею, что люди не летают. И прошу богов дать мне эту благодать  – крылья. А потом – шмяк. И почему не разбилась?

Ладно, выберусь отсюда, схожу в церковь и поставлю всем святым по самой большой свечке. И спрошу у священника, как можно отблагодарить еще.

Кряхтя, поднялась сначала на четвереньки, потом на ноги. Хмыкнула: да, если меня кто увидит –  шоком не отделается. Если бы мне было лет 20, ну, или хотя бы 30, тогда шок был бы «культурный». А голая баба в 60 лет… Нет, я за собой ухаживаю, даже йогой занимаюсь. Иногда. Всякие масочки-кремушки на морду лица и на руки. А живот довольствуется внутренними поступлениями, то бишь витаминами и бадами.

Иду. Нет, не иду, а ковыляю. Холодно, мокро. Ноги, привыкшие ходить в обуви, чувствуют каждую веточку, – да что там веточку! – каждый листик!

Откуда-то потянуло дымом. Значит, надо идти против ветра. И, желательно, на юг. Там теплее. Где тут у нас мох на стволе? Школьную программу я помню, как никак, а золотая медаль обязывает. Причем, честно заработанная. Впереди вроде как просветление. Может, дорога? Через несколько минут я, действительно подошла к проселочной дороге, но выходить не стала. Сверкать своими бальзаковскими прелестями не решилась. И запах дыма был все отчетливей. Пытаюсь идти побыстрее. Холод подгоняет. Ноги окоченели совсем, даже не чувствую, что под ними есть. А впереди что-то большое и темное.  Дом? От радости у меня даже скорость прибавилась. Неужели я скоро буду в тепле? Или, хотя бы, под крышей. Продираясь сквозь молодняк елей и березок, расцарапала кожу до самой шеи.

И тут я увидела ЭТО…

Я возблагодарила Бога, что мне не 20 лет и психика к 60 годам закалилась, работая в торговле.

Подмяв под себя молодые деревца, лежал…динозавр…или дракон…

 Я обошла тушу цвета мокрый асфальт и убедилась, что это не динозавр. Ну не нашла я в закромах памяти ни одного вида динозавров с такими формами и параметрами. Величественный ящер лежал на брюхе, вытянув шею и уронив ослабленные крылья. На голове, размером с большой внедорожник, красовались роговые наросты, которые двумя рядами продолжались на спине. Дальше я не смотрела, так как мой взгляд уперся в шею, вернее в то, что торчало из неё.  А торчало из неё что-то среднее между стрелой и бревном, толщиной в руку. Наверное, это какое-то оружие для охоты на монстров. Ящера убили? Вскоре надо ждать охотников? А я голая…

 Заметалась в поисках хоть каких-нибудь веток, чтоб прикрыться. И тут ящер протяжно и жалобно застонал. Живой… И ему больно. Не знаю, что меня толкнуло, но внутри так защемило, что я решила вытянуть эту штуку. А потом будь, что будет. Может, его удар хватит, когда такую бабусяку увидит. А, может и противно ему будет меня есть. Все-таки, хорошо, что мне не 20 лет.

Обойдя морду ящера, убедилась, что «стрела» прошла не насквозь. Это немного затрудняло задачу, вдруг в теле стрела имеет наконечник. Но я уже закусила удила. Обеими руками схватила мини бревно и потянула. Никак. Уперлась ногой и опять потянула. Стрела поддалась, но не вышла полностью. Мучилась я где-то с полчаса. Даже жарко стало. Наконец, бревно с противным звуком «чвак» вышло из шеи. Теперь возникла другая проблема – кровотечение. Я внутренне надеялась, что у этого монстра быстрая регенерация, но пока она запустится, ящер может и лапы откинуть от потери крови. Недолго думая, я поспешила закрыть рану ладонями. На шее так же были роговые выросты и «стрела» прошла рядом с одним из них. Теперь тот торчал и отчаянно мне мешал. А кровь хлыстала. Я прижала одной ладонью этот вырост, а другой пыталась зажать рану. Все было липким и скользким, роговой вырост выскользнул из-под руки, знатно распоров мне ладонь. Аж в глазах потемнело. Ну буду надеяться, что кровь дракона целительная, и моя рана затянется также как и его. Зажала дырку в шее двумя руками, а рог придержала локтем. Навалилась всем своим 90-килограммовым телом. Ага, я пышная дама приятной наружности. Не знаю сколько стояла. Уже локтевые суставы окостенели и руки стали сводить судорогой. И тут почувствовала, как давление кровяной струи ослабло и под ладонями зашевелилась чешуя. О-па! Регенерация в действии! Не обманули фэнтезийные книжки!

 Что? Фэнтезийные книжки? Я попятилась. Крутанулась. Деревья. Они, вроде, как и елки с березками, но размеры и цвет не привычный. Зеленый, но, как бы сказать, – с голубыми проблесками, что ли. И дракон живой. И трава слишком упругая. И воздух слишком чистый? Я всю жизнь прожила в городе и запах бензина и газа не воспринимался как грязь.

Это что получается: я попала в другой мир? Я – попаданка?

 И тут меня накрыло. Разревелась как маленькая девочка, у которой отобрали куклу. Во всех книжках, что я читала, героини попадали в какие-нибудь замки или академии, боги их одаривали какой-нибудь сверхнужной магией, несмотря на настоящий возраст они враз становились молодыми и красивыми, в них влюблялись императоры, архимаги, короли и т.д. А я? Голая, босая, холодная и немолодая. От слова СОВСЕМ. И, да, есть очень хочется. Так что сказки все эти книжки, на деле всё паршиво.

Сижу на мокрой холодной земле и жалею себя несчастную. Это ж надо так влипнуть?

Сижу, мотаю сопли на кулак, пытаюсь успокоиться. Надо как-то выбираться. Вдруг ящер очнется и сожрет меня. И не посмотрит, что не первой свежести. Небось зубы как мясорубка, перемелет и не поперхнется. И тут сзади что-то зашуршало. Поворачиваюсь – ну всё, вот и смерть моя пришла. А пришла она в виде детеныша ящера, который сидел на попе, таращил на меня свои несмышленые глаза-плошки и икал. И как я его не заметила раньше? Может, он прятался? А может, его мама где-то не далеко? На фиг, на фиг, не хочу я с мамой встречаться, точно сожрет и разбираться не будет, что я тут ветеринаром работаю. Попятилась и уперлась в тушу ящера. Горячая. Значит, поправляется, жить будет. И я хочу. Жить, в смысле. Дракончик икнул и попытался встать на лапы, смешно растопырив кожистые пепельные крылышки. Не удержался и завалился на бок, выставив светло-серое пузико. Стоп, – а это что у него? К середине живота прилепилась коричневая веревка, она торчала из пузика и свисала вниз, размером около 50 см. Детеныш дрыгал лапками, пытаясь перевернуться, у него не получалось. Замер и обиженно выпустил из ноздрей дым. Ой. Это пуповина? Он только что вылупился?

Бедный малыш. Интересно – это мальчик или девочка? Господи, о чем я думаю. Мне ноги надо уносить от этой компании подальше. Дракончик чихнул и перевернулся на брюшко. И опять икнул. Замерз, что ли? Подошла поближе, потрогала голову. Холодная. Точно замерз. И что мне с ним делать? Ну не могу я оставить ребенка на произвол судьбы. Даже чешуйчатого. Пока я раздумывала о вечной проблеме взрослых и детей, драконенок подполз ко мне и доверчиво ткнулся в коленки. Я покосилась на ящера. Потом на небо. Смеркалось. Нужно где-то переночевать. Трястись всю ночь от холода не хотелось. И я решилась:  ящер-то горячий, неизвестно сколько он пролежит без памяти, да и деваться мне не куда. Или в лес дальше на ночь глядя идти, или здесь перекантоваться. Я подтянула драконенка за шею под крыло ящера. Это легко говорится – подтянула. Детеныш, хоть и вылупился недавно, но был размером со взрослого тибетского мастиффа – это собаки такие большие. Так что я пыхтела и тянула. Наконец, мы залезли под крыло. О, как интересно. Снаружи крылья были жесткие, кожистые, а тыльная сторона мягкая, как у летучей мыши. Ага, мышка, размером с кита. Я примостила ребенка ближе к «подмышке», и сама притулилась рядом. Вскоре драконенок засопел. А я ещё долго не могла уснуть, жалела себя, да и есть хотелось. Но пригрелась и отключилась.

Проснулась от того, что дико все болит. Спина вдоль позвоночника горит огнем, такое впечатление, что все ребра переломаны, кожа горячая и сухая, губы потрескались, поясница, казалось, сейчас разломится на несколько частей, невозможно хотелось пить. Дракончик спал. А я не могла пошевелиться, боясь, что любое движение будет для меня последним. Господи, наверное, у меня вчера был шок и поэтому я не чувствовала боли. А сейчас мои мозги встали на свое место и теперь ставят на место меня. Ведь невозможно вывалиться из самолета, шлепнутся на землю и ничего не поломать. Даже, если ты перенеслась в другой мир. И есть теперь не хотелось. Наоборот – выворачивало всю на изнанку. Все- таки мне пришлось выползти из-под крыла. Стоя на четвереньках, я содрогалась в рвотных позывах. Кроме желчи не вышло ничего, да и не могло. Желудок ещё вчера переварил все что ему дали в самолете. Последний раз меня так полоскало, когда я ротовирусом болела. Тогда тоже целые сутки с унитазом обнималась каждые полчаса. Но тогда я была дома, в теплой квартирке, с водопроводом и канализацией. А здесь даже попить не знаю где взять. Освободившись от последней порции желчи, рухнула рядом с доисторическим импровизированным сортиром. Как же мне плохо. Лучше бы я разбилась. Теперь сдохну в муках.

– Ик!

  Я вымученно повернулась. Драконенок выполз из-под крыла, зябко ежился и икал. Наверное, от голода. Мне стало его так жалко, вот же невезучий! Мало того, что мамаша где-то бродит, так ещё и я не в состоянии его накормить. Детеныш подполз ко мне и мягко боднул шипастой головой. А шипы мягкие, как иголки у новорожденных ежат. Я обняла его голову и заревела.

– Бедняжка ты моя! Я даже подняться сейчас не могу, чтобы найти тебе покушать. Если тебя не найдут сородичи, помрешь вместе со мной. Где же твоя мама?

  Я гладила пепельную мордашку и сердце сжималось от отчаянья.

– Ты вот что. Как я только отключусь – ты съешь меня, пока я не умерла. Мертвое мясо есть тебе нельзя. Ты маленький. А я все равно умру. А так ты выживешь, и сородичи тебя отыщут. Или сам их найдешь. Вот дядя ящер может поправиться и тебе поможет.

 И как-то спокойно мне на душе стало, что от меня польза будет после смерти. Дракончик примостился рядом и прикрыл глаза.

– Кхе-кхе. Странная человечка.

 Это кто сказал? Я подскочила, несмотря на разрывающую боль в костях. Это кто? Это дух леса?

– Гм. Ты меня слышишь?

– С-с-слышу. Позаботься о ребенке. Жалко, только вылупился. Ему жить и жить.

– М-м-м. А для себя ничего не хочешь?

– Пусть боль уйдет. Сил нет терпеть.

На глаза навернулись слезы – и от невыносимой боли и от жалости к самой себе.

– И все?

– Да. Больше ничего. Дальше я сама.

Некоторое время было тихо. Только треск внутри меня. Дробились ребра, я точно это чувствовала.

– Я правильно поняла, что ты просишь сохранить жизнь презренному ящеру?

Блин, какой же тупой дух.

– Какому презренному? Это ребенок. Как воспитаешь, таким и будет.

Дух опять замолчал. У меня начались судороги, тело содрогалось и выгибалось не подвластное моей воле, боль застила все, даже сосуды в глазах полопались, и красная пелена накрыла меня.

Не знаю, сколько продолжалась эта мука. И на границе сознания, мне показалось, я услышала детский всхлип и всё… Я перестала существовать.