Ночь в этом мире наступала стремительно. Вот только мягко стелились сиреневые сумерки, как уже солнце, махнув на всё лучами, свалилось за горизонт и нахлобучило на себя звёздное одеяло. Ночной воздух, наглый проныра, заползал под одежду холодными языками. Я невольно поёжилась, – вот тебе и экзотика: слишком уж резкая разница между дневной и ночной температурой воздуха, как между сауной и холодным душем.  Даже жаркое дыхание костра не спасало спину от лесной прохлады.

– Здесь недалеко начинаются пустыни Румии, – пояснил Дарк, накидывая мне на плечи плед.

Плед! Кто бы мог подумать, что простой кусок пушистой ткани способен вызвать столько благодарности в душе!  Губы растянулись в улыбке. Король потянулся к импровизированному столику, где дымились кружки с горячим чаем.

– Держи, – он вручил мне ароматный напиток.

– Бр-р-р! – к нам подсел молодой парень из свиты охраны, дрожа всем телом. – Дубак, господа! Зуб на зуб не попадает.

– Зато нет этих кровососущих тварей, – буркнул мужчина средних лет. Видимо, он не первый раз путешествует в Ливадию. – Как вообще можно с ними бороться без магии? Святой водой, что ли? Она у них особенная?

– Ливадийцы – народ смекалистый, они придумали много чего и прекрасно живут, – в разговор вступил ещё один охранник. – Больше всего мне нравятся их машины. Вот это скорость! Гораздо быстрее, чем лошади. А лошади, на минутку, тоже не черепахи.

– И даже быстрее порталов? – тот, который терпеть не мог кровососущих насекомых, с  издёвкой хмыкнул и покосился на меня.

– Нет, конечно! Порталы это сила! Тут даже спорить нечего.

– А мне больше нравятся их аппараты для связи. Не надо никакой магии. Кнопку нажал, – и ты уже слышишь собеседника, другую нажал – и видишь. А у нас надо учиться магии. Эх!

Мужчины принялись вполголоса увлечённо обсуждать достоинства и недостатки всяких штук из Ливадии. Горячий чай, тёплый плед, убаюкивающее потрескивание костра сделали своё дело – глаза стали слипаться.

– Иди-ка ты спать, Дарина, – тёплое дыхание Дарка коснулось моего уха. – Вам с Вероникой в палатке спальники подготовили.

Что? Я и Вероника? Да ни в жизнь! Я с этой захухрёй и рядом кхм… нужду справлять не стану, выражаясь литературным языком. А не то, что спать в одной палатке. Вдруг, она меня ночью придушит? Так сказать, удалит нежелательную соперницу. Ведь зачем-то она попёрлась с нами?

– Н-н-не, я лучше тут, около костерка с пледиком в обнимку, – сонно пробормотала я, уплывая в страну грёз. Главное, нужно держаться подальше от этой белобрысой проныры.

Снилась мне всякая дребедень. Будто Игоран, размазывая скупые слёзы, просит прощения за то, как он поступил со мной, обмазывая ванну пчелиным ядом. Говорил, что не хотел моей смерти, он-то, дескать, знал, что яд на меня не будет так агрессивно действовать, он только хотел помочь своему хозяину выбрать достойную жену, а что возьмёшь с попаданки? Улетит обратно в свой мир, а господин опять останется один, и может превратиться в лича. А затем Силестина грозила морщинистым пальцем и, неожиданно, сильным молодым голосом напоминала о долге. Потом перед мысленным взором появилась озабоченная Мурка и наказывала ни в коем случае не поддаваться на провокации Вероники. А под конец всех заслонила фигура мужчины в белоснежной одежде, такой, какой у нас носят арабы. Фигура всё приближалась, приближалась… Я пыталась разглядеть лицо, но его черты всё время ускользали, расплывались, словно его скрывал туман. Было ощущение необходимости увидеть этого мужчину, душа тянулась к нему с неимоверной силой, а его образ непрерывно ускользал. В конце концов, и вовсе рассыпался, словно горсть песка на ветру, оставив жгучее чувство потери. Я рванулась за ним вслед, но поймала только обрывок фразы, произнесённой, словно из-под толщи воды: «…найду». Бред какой-то.

Подскочила, будто кто-то вылил ведро воды на голову. Сердце бухает, дышу, как загнанная лошадь, сама и впрямь мокрая, только от холодного пота. Приснится же такое. Жуть.

Огляделась. Опа. Я, оказывается, как королевишна, одна в палатке сплю. А Вероника где? К Тамиру уползла, змеюка? Как-то даже жалко стало графа. Со всех сторон осадили, и щелочки никакой нет, чтоб освободиться. Ладно, сам так захотел. Повозилась, устраиваясь поудобнее, и только тут заметила: палатка какая-то слишком не дамская. Нет, я понимаю, что для женщин специально каких-то прибамбасов делать не будут при изготовлении, но уж точно крючков для того, чтобы вешать оружие, там нет. Или есть? Мужчины ж обвешаны всякими железками, как новогодние ёлки игрушками.

Желудок жалобно всхлипнул. Мало ему, что ли вчерашнего ужина? Пришлось выползать из тёплого нутра палатки и идти к огню. На ночь охрана оставила только один костёр, да и тот еле вспыхивал, нехотя облизывая дно котелка с горячей водой. Закуталась в плед, подошла к мешку с копытками, взяла себе горстку. Дежуривший у огня охранник с готовностью налил в кружку воды, плеснул сверху травяного настоя вместо заварки, и протянул мне. Кивнула, с благодарностью принимая её, села на походный стульчак. Всё же здорово, что в дорогу мы взяли бабулино  печиво. Тут тебе и супчик можно сварганить, и чайку вприкуску попить. Универсальная вещь!

На зубах аппетитно хрустел копыток, а в голове всё звучал голос мужчины в тумане. И так хорошо на душе стало, словно погладил кто мягкой кошачьей лапой. Не хватало ещё замурлыкать от удовольствия.

Кряхтя и хромая, к костру подковыляла Вероника. Молча села напротив, мрачно взирая на меня, молча приняла кружку с таким же напитком, отпила, скривилась, и только потом буркнула:

– Какая гадость, это ваша походная кормёжка! Когда мы уже нормальную еду кушать будем?

– До форпоста часа два езды, – ответил дежурный, – а там, после прохождения таможни, в трактир можно будет зайти. Они там называются «столовые». А чуть дальше, в поселении, есть и рестораны.

– Скорее бы, – тягостно вздохнула куколка, утыкаясь носом в кружку.

То-то же. Голод – не тётка!

Лагерь стал понемногу просыпаться. Мужчины занялись утренним кормлением лошадей, из королевской кареты снова вынырнул лакей с сумкой, два охранника принялись разводить второй костёр, и нашему досталась порция дров. Оказывается, аккуратные полешки мы везли с собой. К костру подошли граф и Дарк.

– Что не спишь, Вероника? – обратился к своей невесте Тамир. – Могла бы ещё подремать немного.

Куколка страдальчески поморщилась, и закатила глаза.

– Зло не дремлет! – сказала я, со стуком поставив кружку на походный стол.

Встала и пошла собираться. Недовольное пыхтение белобрысой и сдавленный  хмык  Дарка были мне наградой за утренние неудобства. Нечего изображать из себя вселенскую страдалицу. Сидела бы дома. Больше всего раздражало в поведении Вероники одно – страдала она молча. Не ныла, не жаловалась, только морщилась и вздыхала. От этого раздражение разгоралось ещё больше. Хоть бы раз вякнула что-нибудь!

До границы ехали в тишине. Рассветная промозглость не располагала к разговорам. Я даже была благодарна королю за это молчание. Ничто не мешало мне предаваться думам. А из мыслей всё не выходил сон. Что это было? Игра воображения? Усталый и беспокойный мозг выдумал мне несуществующего защитника и покровителя? Так я как бы и не нуждалась в нём. Вон, Дарк вполне успешно справляется. Хотя, конечно, это пока. А потом ему будет не до меня.

С восходом местного светила исчезла сырость и прохлада. Воздух согревался с неимоверной быстротой. Совсем как у нас, в моём мире, в местах, расположенных рядом с пустыней. Народ повеселел, лошади оживились, бодренько всхрапывали и пританцовывали.

Впереди показались каменные строения – форпост. Ура! Цивилизация!

Нас встречали, словно королеву Англии и всех её корги разом: почётный караул, многочисленная делегация в богатых лёгких одеждах. И хотя я понимала, что весь этот пафос относится к королевским особам, всё равно восторг от помпезности наполнил душу. Не понравилась только процедура пересечения границы: таможенный досмотр в стиле «а-ля, добро пожаловать в зону отчуждения». Все приезжающие должны были пройти через какую-то зловещую  арку, причём по одному. В самой арке нужно остановиться на некоторое время, затем, после разрешающего сигнала, можно уже ступать на землю Ливадии, где каждому одевали на руку широкий браслет из серебристого металла. А перед аркой необходимо было снять все имеющиеся артефакты, которые пограничники тут же помещали в контейнер. Открыть его можно только по скану сетчатки глаза. Ух ты, какая техника! Контейнеры, как верные псы, ожидали хозяев в специальном хранилище здесь же, на границе. Однако сама арка вызывала у меня неопределённые чувства – лёгкий страх, неуверенность в безопасности процедуры, непонятное волнение. Бр-р-р…

– Не волнуйся, – сказал Дарк. Он, уже привычно, маячил рядом. – Это определитель магии. Если есть остаточная магия, он её нейтрализует. Если кто-то случайно, или нет, забыл снять какой-либо артефакт, определитель укажет на него. Тогда придётся распрощаться, так как вещицу тут же ликвидируют.

– А браслет? – кивнула я на одного из стражей, который уже прошёл процедуру очищения и теперь щеголял металлической обновкой.

– Это блокиратор магии. Мало ли какая ситуация возникнет, мы же можем действовать на автомате, выпустив силу. А здесь это карается довольно сурово, вплоть до смертной казни.

– Ужас какой, – меня аж передёрнуло.

– На это у ливадийцев есть причины, – помрачнел король, проезжая вперёд.

Первыми арку прошли несколько стражей вместе с лошадьми. Живой транспорт по желанию можно было оставить в местной конюшне, что наша охрана и делала. Передав поводья конюшему, стражи отходили в сторону.

Затем настала очередь кареты короля номер один. И тут я впала в ступор: если магией пользоваться нельзя, то иллюзия же спадёт! И что дальше? Я с ужасом наблюдала, как из кареты выползает бледный полноватый мужчина.

– Да не трясись ты, – скривился Дарк. – Вот уж чем опасны  попаданцы из развитых миров, да ещё с развитыми мозгами, – он театрально  вздохнул. – Сандер – метаморф. Очень редко гены древнего предка проявляются в нашей семье. Но вот случилось. И я благодарен небесам за то, что этот дар есть в настоящем. Для Сандера пребывание в данном обличье грозит только недомоганием, для ливадийцев  магия метаморфов безопасна. После прохождения арки Сандер оставит свой настоящий облик, здесь уже не перед кем скрываться.

О как. А кто-то недавно заливал, что рассказал мне всё. Оказалось – не всё. Есть ещё скелеты в шкафу. И что ещё из того, что мне полезно было бы знать скрывается в недрах памяти Дарка? И как это оттуда выковырять?

Тем временем мы подъехали совсем близко, и я увидела, что с той стороны – в смысле, со стороны ливадийской территории, – к арке примыкает экран метра два в высоту. Там мерцало какое-то изображение. Границу сейчас переходил Тамир.

– Смотри, – сказал Дарк, показывая на экран. – Видишь эту чёрную паутину?

Я пригляделась и внутренне содрогнулась: аура Тамира, такая ярко-фиолетовая с голубыми и красными всполохами, словно треснула, как стеклянный шар, и трещины заполнились чернотой. Отвратительное зрелище, скажу я вам.

– Что это?

– Так выглядит процесс перерождения некроманта в лича, – Дарк был серьёзен и хмур. – Как только паутина полностью оплетёт ауру, Тамир перестанет быть человеком. Он обратится на тёмную сторону и станет нашим врагом.

– Это ужасно! – воскликнула я. – Как это предотвратить?

– Только сильные чувства могут вновь сделать ауру сильного некроманта целостной и свободной от черноты, – Дарк повторно мрачно вздохнул. – Очень тяжело наблюдать, как сильнейший маг неспешно превращается в сильнейшего врага. Но такова участь всех некромантов – спящее сердце перерождается. Поэтому личная жизнь сильных магов находиться под контролем. Государству необходимо, чтобы такие маги были счастливы в браке. Мы делаем для этого многое: устраиваем балы, приёмы, конференции, состязания. Короче, все те мероприятия, где мужчины могут познакомиться с девушками. Большинство семей зарождается именно там.

Что-то Дарка понесло на откровения. Или это тоже своего рода мероприятие? Так сказать, затравка для попаданки?

Разговор прервался – Дарк вошёл в поле действия арки.