Бабу Дусю не видела около года. А тут заболела старушка, и я единственная из внуков поехала ухаживать. Вот тебе и родственники.

Деньгами-то всегда скидывались и помогали, а вот времени уважить бабулю не находили.

Прожила я в её дачном домике с ней месяц, а потом увезла в городскую больницу. Там она и померла. Я горевала. Злилась на себя. Ну, как я так могла с бабушкой своей?

Неужто работа настолько важна была, что я за эти несчастные тридцать километров не могла приехать на выходные и посидеть с ней? Или с огородом помочь?

Нет.… Вся помощь заканчивалась на звонках три раза в неделю, скидывании денег на карту и найме пареньков огород перекопать.

Я как работу после разрыва с Захаром сменила, так и головы не поднимала — это стало моей отдушиной. Мне хотелось помогать людям. Находить своё жильё и жить там своей семьёй, которой у меня построить не вышло…

Сижу, как пришибленная у нотариуса и слушаю, что бабуля оставила мне свой дачный участок и письмо.

— Простите, а когда она успела завещание составить?

— Ещё год назад, — поясняет женщина после того, как смотрит дату составления документа.

— Вот это да… — выдыхаю. — Не знала, что бабушка думала о таких вещах. А письмо?

— В прошлом месяце.

— Ещё и скрытная, — голова кругом от новостей.

Я ж в это время жила у неё. Когда она провернула всё? Почему я не заметила? Почему родителям дачу не оставила? Квартира и так их уже давно.

Зачем мне участок? Я, кроме как полить огород да выдрать всю морковку, вместо сорняков, и сделать на земле ничего не могу…

Завершаю все дела у нотариуса, забираю документы и домой. Наливаю кофе, сажусь за стол в своей маленькой кухоньке и вскрываю письмо, написано неразборчиво, слабой рукой:

«Дорогая Таля, любимая моя внученька, солнышко моё, знаю, ты винишь себя за то, что мы долго не виделись. Не надо. Твоей вины в этом нем. Так сложилось.

Ты у нас чувствительная девочка. После смерти деда совсем поникла. Вся в работу ушла. Запустила себя. Знаю, вы были очень близки, но про себя забывать не надо.

Когда ты приехала ко мне, чтобы помогать, я убедилась, что ты вымотана.

Тебе не хватает места, где ты сможешь отдохнуть от городской суеты.

Я ещё много лет назад решила отдать тебе дачу. А сейчас ясно вижу, насколько ты нуждаешься в таком месте.

С любовью, баба Дуся.

Найди своё счастье. А ромашки за теплицей не трожь. Это наши с дедом цветы. Да ты и сама знаешь».

Сижу, реву.

Но.

Беру себя в руки. Это желание бабули, и она полностью права — мне нужно сбежать из тухлого города, подальше от суеты и родни. Главное от них.

Кстати, а вот и мама:

— Алло, — нехотя отвечаю на звонок.

— Здравствуй, Наташенька, — звучит поникший мамин голос. — Как у тебя дела? Ты решила, что с дачей делать будешь?

— Привет, — шиплю, ненавижу, когда Наташенькой называют, мне тридцать один! Я уже не ребёнок. — Нет, не решила. А должна? Оформление документов затянется до лета.

— Ну, хорошо, — говорит мама. — Мы тут с папой подумали, может, Восьмое марта у нас отметим? Все соберутся. Посидим, баб Дусю помянем…

— Во сколько? — спрашиваю.

— К обеду. Часа в два.

— Ок, приеду.

Падаю на кровать и морально готовлюсь к ненавистной поездке в родительский дом. Завтра будет тяжёлый день. Так что просто ложусь спать уже в семь вечера. Хочу сдохнуть.

Просыпаюсь в пять утра и сразу в душ иду. Мои длиннющие волосы — пока помоешь и высушишь, полдня потратить можно. Я же не собиралась никуда, а теперь надо в магазин успеть: цветы, подарки, открытки и прочую никому не нужную праздничную атрибутику взять.

Ближайший гипермаркет радует кучей дебильных коробочек по типу: гель для душа, скраб для тела, мыло. Здесь же и тюльпаны продаются.

Беру пять разных комплектов со всякой всячиной и пять букетов по семь жухлых цветочков, бутылку белого сухого и здоровую шоколадку «Алёнка», вдруг Леночку с собой возьмут. Единственный невинный и чистый человек в нашем гадючнике, и то, только потому, что ей всего пять.

Звоню в дверь. Мама открывает. Вся нарядная, даже фартук праздничный нацепила. Сгружаю с порога ей все пакеты и захожу внутрь:

— А ты чего в джинсах? Платье бы надела! Даже не накрасилась. У нас же гости, — причитает она, хмуро разглядывая мой образ.

— Мам, — твёрдо говорю. — Я приехала с вами повидаться, а не женихов кадрить.

— Привет, — в проёме появляется страшный сосед родителей.

Осматриваю его и прям не сдерживаю своего отвращения. Что? Опять? Мама в свахи заделалась. Достала уже. На каждую семейную посиделку находит претендента на мою руку и сердце. И что примечательно, чем дольше ищет, тем страшнее кандидаты. Где она их только отыскивает?

— Здравствуй, — проявляю воспитанность и не более.

Захожу в зал. Стол накрыт. Все уже здесь. Ну, хоть малышку Лену привезли. Она, завидев меня, срывается с рук отца (мой брательник старший) и несётся с диким воплем:

— Тётя Таля приехала! — падает в мои объятия и смачно целует в щеку.

— Привет, солнышко, — обнимаю рыжее чудо. — А у меня для тебя особый подарок, — шепчу ей на ухо и лезу в сумочку.

— «Алёнку» привезла? — загораются голубые глазки девочки, а губки складываются бантиком, — обожаю Леночку, безумно на меня похожа и внешне, и по характеру.

— Уже подсмотрела? — улыбаюсь.

— Ага, — кивает, доставая нос из моей сумки в ожидании своей шоколадки. — Спасибо, — снова целует.

Подхватываю её, и мы падаем за стол. Болтаем, пока нас не прерывает сестрица моя старшая.

— Что с дачей решила? — прямолинейно спрашивает она.

— Ничего, — бурчу. — А должна что-то конкретное? — поглядываю с прищуром.

— Как-то нечестно получается. Чего это всё тебе досталось?

— Может, это потому, что всем остальным просто всю жизнь помогали? — ехидничаю. Баба Дуся всю пенсию спустила на твоё образование.

— И что в этом такого? — возмущается Машка. — У меня просто конкуренция в институте выше была, чем у тебя! Вот я и не смогла на бюджет пройти.

— Ага…

Соглашаюсь, а у самой щеки наливаются румянцем. Злиться начинаю. Я пахала, как лошадь, чтобы на бюджет залезть. Подрабатывала, чтобы денег не просить у родителей.

А Машка?

А она, обнаглевшая рожа, с двойки на тройку, вечно несчастной прикидывалась, да и сейчас продолжает. Всё ей и для неё…

Достала!

Она там снова причитает, а я демонстративно не слушаю, с племяшкой в другую комнату играть ухожу. Мама за мной бежит, шипит, шёпотом ругается, что не поймёт, в кого я такая невоспитанная.

— В семье не без урода, — бурчу и топаю за стол, где ждёт меня принц — мечта девиц, без глаз и мозгов.

Сидим, парень строит мне глазки свои поросячьи. Бесит, урод. Настроение совсем портится, когда он номерами предлагает обменяться. Тактично отшиваю, но сосед дальше клеится.

— Пап! — решаю внаглую не обращать на него внимания. — Ты можешь со мной на дачу съездить? Хочу посмотреть, что там.

— Давай, ближе к лету? Что сейчас там делать? — лениво говорит отец.

Вздыхаю. Соглашаюсь. А сама откланиваюсь и домой собираюсь.

Да как я вообще в этой семье родилась? Может, я приёмная? Или в роддоме перепутали? Если бы не огненно-рыжие волосы и куча веснушек у всей семьи, анализы бы на родство сдавать пошла.

— Я провожу, — подрывается сосед.

— Квартира моих родителей, — припечатываю его взглядом к табуретке, на которой он сидит. — Я точно знаю, где здесь выход.

Тупой… ой, тупой.

Расплывается в улыбке и всё равно топает следом.

— Наташ, — ловит около двери и тянет мне пуховик. — Ты ж знаешь, что нравишься мне, — улыбается, — давай сходим куда-нибудь вместе.

Так и застываю в раздумьях: убить или помиловать?

Выбираю третье — снова мягко отшить.

— Слушай, Слав, — косо смотрю на молодого человека, — пойми меня правильно, я не создана для отношений, семьи и всей этой хрени. Не хочу. Ни мужа, ни детей, ни розово-блевотной романтики.

— Да, я в курсе. Мама рассказала про твой болезненный разрыв с женихом…

Чую, брови мои на месте не сидят. С лица линяют.

Совсем, что ли?

Зыркаю на недоженишка и хлопаю дверью перед его носом, ничего не сказав.

Иду в машину и пинаю ледышки, которые дворник отколол, чистя дорожку у подъезда, но не убрал. Носок на сапоге оббиваю. Злюсь вдвойне.

Какое им дело, что у меня в жизни творится? А мама с этими замашками свахи совсем из ума выжила. Готова меня под каждого подложить, как мы с Захаром расстались. Это она ещё не в курсе об истинной причине нашего разрыва. А то вообще бы умерла.

Залезаю в свой старенький «Патрол» и завожу его. Греется, тарахтит, на СТО бы заехать. Движок глянуть, не нравится мне этот звук, да подвеску после зимы и масло менять пора.

Дел вагон. Когда на дачу-то ехать со всеми этими проблемами?

А вот прямо сейчас и поеду! Всё! Решила!