Глава 1
— Смотри, вот он! — Катрина толкнула Еву в бок.
Подруги сидели в машине Катрины, как раз поджидая того мужика, который сейчас, порыкивая мощным мотором своего здоровенного мотоцикла, неторопливо заруливал на стоянку перед фитнес-клубом.
— Мой старший брат говорит, что он лучший, — продолжила Катрина. — Из чистокровных волков-оборотней. Бывший спецназовец, потом еще в полиции несколько лет служил, профессионал и в вопросах самообороны, и вообще отлично знает, с чем иной раз в жизни сталкиваться приходится. Именно из-за этого его курсы такие популярные. Эрих не миндальничает и не бережет прически и ноготки девицам, которые к нему записываются на тренировки. Зато и результат! Но вообще, по-моему, ты занимаешься ерундой, Ева. Тебе в полицию надо идти или телохранителя нанимать, а не на курсы самообороны записываться.
Ева только улыбнулась, продолжая следить за оборотнем, который как раз запарковался прямо у входа в здание фитнес-клуба, поставил мотоцикл на подножку, всё так же неторопливо избавился от перчаток, а теперь принялся расстегивать шлем. Разговор, который заводила раз за разом Катрина, был не нов. Но Ева всё для себя решила и отступать от избранного пути не собиралась. Она не звезда экрана, чтобы пользоваться услугами телохранителей, а в полиции её просто пошлют куда подальше. Подумаешь, какой-то идиот принялся методично угрожать ей, отправляя письма на электронную почту! Мало ли злобных придурков на просторах Сети? Выпустит весь яд и успокоится!
Правда, сама Ева в то, что всё будет именно так, почему-то не верила. Славший письма тип ее пугал. До дрожи в коленках и кошмаров по ночам. В чем тут было дело? Наверно, в том, какие именно слова подбирал этот урод, что он писал и как это делал. А всё сказанное им так и сочилось злобой и было искренним до дрожи. Ева в то, что ей было обещано (а речь шла ни много ни мало об изнасиловании и избиении), верила. Нет, даже не так: не верила, а просто знала, что писавший ей под ником «Добрый папочка» мужчина, рано или поздно осуществит свои угрозы.
А ведь всё начиналось так легко, естественно и даже приятно! Ей с детства нравилось сочинять истории и рассказывать их родителям и друзьям. Став взрослее, она начала их записывать. А не так давно созданные ею романы стали публиковать. Их с удовольствием покупали и читали, а в одной из критических статей Еву Леруа даже назвали «блестящей молодой писательницей, подающей огромные надежды».
В издательстве Еве в приказном порядке (ткнув пальцем в один из пунктов договора, на который она в свое время даже внимания не обратила) посоветовали завести страничку в одной из наиболее популярных социальных сетей и электронный почтовый ящик специально для переписки с читателями. Она послушалась и некоторое время купалась в море читательской любви. Нет, среди массы тех, кто просто благодарил Еву за ее книги, попадались и завистники, и просто злобные тролли, но все они не шли ни в какое сравнение с «Добрым папочкой».
Сначала он написал Еве какую-то пафосную чушь про аморальность ее любовно-приключенческих романов, она имела неосторожность ответить довольно резко, читатель обиделся, и с тех пор жизнь превратилась в ад. Каждый раз, заходя в свой почтовый ящик или на страничку в соцсети, Ева с замиранием сердца ждала нового послания от «папочки», и каждый раз этому типу удавалось ее испугать или разозлить еще больше.
Еще страшнее стало после того, как выяснилось: «Добрый папочка» знает, где Ева живет, с кем дружит и как проводит время. Он за ней следил! И это разом превратило его угрозы из виртуальных в совершенно реальные. «Ты всё пишешь про любовь и секс с волками-оборотнями? Горячая девочка, да? Ну так я покажу тебе, что такое настоящий самец! Трахну так, что всю жизнь помнить будешь, а потом еще и вложу ума через твой ладный задок… Да и смазливую мордочку подправлю, чтобы не шлялась направо-налево, чтобы знала, кто твой хозяин!» Слова могли меняться, но суть посланий «Доброго папочки» оставалась всё время одна: изнасилую и изобью, и ничего мне за это не будет — ты моя.
Как-то Ева проболталась о своем преследователе лучшей подруге Катрине, та растрепала всё брату Питеру, и этот самый брат тут же начал напрашиваться в телохранители — естественно, круглосуточные. Ева вежливо отказалась. Дело в том, что Питер давно смотрел на Еву масляными глазками, по-волчьи жадно принюхивался (а для оборотней запахи были иногда важнее всего!) и вообще подбивал к ней клинья. Но Питер Еве не нравился от слова «совсем». Так что она, будучи уверенной, что предложенная им помощи — лишь попытка сблизиться, сказала «нет». Питер, к счастью, обиду не затаил, злиться на пославшую его Еву не стал, зато провел какие-то изыскания и рекомендовал ей тренера по самообороне — «лучшего из лучших».
Да-а…
Ева округлила глаза и рот, уставившись на этого волка, который, стащив с головы шлем, наконец-то слез с мотоцикла и теперь стоял возле него как раз лицом к машине Катрины. Это было… ужасно. Нет, с фигурой у этого типа всё было более чем в порядке. И без того широченные плечи становились еще более внушительными из-за мотоциклетной куртки, гибкая талия, узкие бедра, длинные сильные ноги… А вот лицо… Ничего подобного Ева не видела никогда в жизни. Физиономия у него была такой, что хотелось тут же отвести глаза. Но самое мерзкое, что после незамедлительно возникало стыдливое и оттого мучительное желание взглянуть вновь, чтобы рассмотреть получше…
Кожа на левой части лица, на по-армейски коротко стриженной темноволосой голове, сбоку на шее и, судя по всему, вниз по телу была вся изрезана и порвана шрамами. По большей части мелкими, уже побелевшими, но были среди них и такие, что, наезжая друг на друга, уродовали лицо так, что жутко было смотреть. Такой вот тоже давно заживший, но всё равно страшный шрам тянулся от рассеченной им почти пополам брови к уголку левого глаза, немного оттягивая его вниз, шел ниже через скулу к губам, где и заканчивался, вздергивая линию рта наоборот вверх. Так что казалось, что этот здоровенный волчара постоянно криво усмехается, одновременно иронично щуря глаз.
— Бли-ин, — выдохнула Катрина, и Ева вздрогнула, приходя в себя от собственного шока. — Пит говорил, что Эрих попал в переделку, из-за которой ему из полиции и пришлось уйти по состоянию здоровья. Но я даже не думала… — Катрина посмотрела виновато. — Прости, если бы я знала, что он такой, я бы никогда…
— А что еще говорил про него твой брат? — перебила подругу Ева.
— Что от него не очень хорошо пахнет…
— В смысле? Он что, не моется?
— Да нет! Пит говорит, что волк его воняет просто ужасно. Так, что даже в двуногой ипостаси запах этот невозможно выносить.
— То есть один самец-оборотень понюхал другого, и этот запах ему не понравился. Серьезный довод с учетом того, что у твоего брата половая ориентация самая что ни на есть традиционная, — несколько даже обидевшись за Эриха, которому и так в жизни не очень повезло, отмахнулась Ева. — Сама-то ты его нюхала? Ты ведь тоже из чистокровных, должна правильно оценить...
— Нет, конечно. Ты ж знаешь моего жениха. Он мне за обнюхивания посторонних волков такую сцену устроит, что и подумать страшно, — Катрина смотрела виновато. — Надо будет просто найти кого-то еще…
Конец ознакомительного фрагмента
Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.
Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.
В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»
— Не говори ерунды. Полукровкам вроде меня его волчий аромат глубоко по барабану. Я его, наверно, и не уловлю. Да если б и уловила, мне ж с этим парнем, в конце концов, не в постель ложиться. Мне нужен был хороший тренер, ты мне его нашла. Всё.
— Ага, — неуверенно согласилась Катрина.
— Ладно, я пошла.
— Ни пуха ни пера. И не глупи. Никаких такси или уж тем более маршруток. Я за тобой приеду после тренировки. Набери мне только, не забудь.
— Обязательно, — заверила Ева, четко зная, что поедет назад именно что на маршрутке.
Она совершенно не собиралась из-за какого-то идиота, который, может, и не появится рядом никогда, ломать всю свою жизнь и шарахаться от любой тени. Хотя, если честно, шарахнуться очень хотелось…
Ева прихватила с заднего сиденья спортивную сумку и решительно отправилась в здание фитнес-клуба, в котором уже минут пять как скрылся ее будущий тренер. Именно на сегодня было назначено первое занятие вновь набранной группы по самообороне, которую и должен был тренировать Эрих Шефер.
«Имя ему подходит, — думала Ева, получая ключ от шкафчика в раздевалке, — темноволосый, но сероглазый и светлокожий… И нос прямой, как боевой топор… Интересно, каков он, когда на четырех лапах? Черный? Или нет... Не-ет! Наверно, такой... соль с перцем. Острый во всем, даже во внешности!»
Ева, сама не имея возможности перекидываться из-за наследия, полученного в результате многочисленных смешанных браков ее предков-оборотней с людьми, всегда с придыханием и восторгом относилась к тем представителям волчьего племени, которые сохранили в себе должную чистоту генов. Это было так красиво и романтично: человек-волк. Сильный, стремительный, отважный... Неудивительно, что герои ее книг чуть ли не все были чистокровными... Эх... Мечты-мечты... А в реале — сплошной «Добрый папочка»!
Руководствуясь полученными ранее инструкциями, Ева несколько дней назад купила в спортивном магазине специальное хлопковое кимоно — штаны на завязочках и куртку, снабженную длинным прошитым несколько раз поясом. Еще дома примерила всё это, глядя на себя в зеркало. Белый цвет отлично сочетался с ее темными, но с легкой рыжинкой волосами, оттенял смуглую с рождения кожу. Однако стоило энергично подвигаться, и куртка распахивалась, обнажая грудь. Поизучав этот стриптиз, Ева решила, что на тренировку, помимо плотного спортивного бюстгалтера, наденет под эту «распашонку» простую белую футболку. Что теперь в раздевалке и проделала, а после отправилась искать нужный ей зал.
Там уже толклось несколько женщин. К счастью, самых разных по возрасту и комплекции — Ева искренне опасалась, что окажется в толпе малолеток. Она поздоровалась, ей ответили улыбками и приветственными взмахами рук, и на душе сразу стало как-то поспокойнее. По крайней мере, так было до того момента, пока в зал не вошел решительным шагом Эрих Шефер, их тренер…
— В шеренгу по одному построиться, — негромко приказал он, и замершие было, тараща глаза, женщины, засуетившись сумбурно, встали в несколько кривой и разномастный ряд.
Шефер прогулялся мимо, заложив руки за спину, будто строгий командир перед солдатами в старом кино, и Ева подавила выползшую на лицо улыбку.
— Во-первых, — тем временем продолжил Шефер, — во избежание неизбежных, как показывает практика, вопросов: лицо мне не мыши обгрызли, и не любовница кипятком ошпарила. Это был взрыв. Остальные погибли, а я везучий. Во-вторых, да, я хам и сволочь, но в том числе и по этой причине я смогу научить вас противостоять возможному насильнику или тому, кто вдруг решит, что мужчинам бить женщин — дело законное и, главное, простое, потому как в ответ не «прилетит». Если кто-то из вас тоже думает, что «раз бьет, значит, любит», прошу идти отсюда прямо сейчас и не тратить ни мое, ни свое время. Деньги вам вернут. В-третьих, если вы действительно надумали тренироваться со мной, вам придется терпеть. И меня, и мои требования. Тех, кто обидится, передумает, рассердится, распустит сопли или что-то еще типа того, всегда ждет дверь на выход. Всё понятно?
— Да, — растерянно проблеяли женщины и задвигались, переглядываясь.
— Если «да», то давайте для начала освоим хитрую науку построения. Потому как именно с него будет начинаться любое наше занятие. Вот ты, мелочь, что делаешь во главе строя? — Шефер ухватил за кимоно маленькую девицу, каким-то удивительным образом оказавшуюся в начале ряда, и решительно отволок ее в самый хвост, где как раз стояла Ева. — А ты, дылда, что здесь выстроилась? Давай, двигай на правый фланг.
Ева, к которой это последнее высказывание и было обращено, искренне задетая словом «дылда», тем не менее молча поплелась в указанном направлении. Нарываться на выяснение отношений с самого начала не хотелось. Тем более что занятия по самообороне были нужнее ей самой, чем этому действительно хамоватому волку, который смотрел на нее весело и вызывающе, словно ждал ответной реакции.
«А вот те шиш!» — подумала Ева и подчеркнуто вежливо улыбнулась в ответ. Что ж тут поделать, если природа наградила ее таким ростом, что в толпе она видела в основном макушки, а не лица? Причем это были макушки не одних лишь женщин, но и многих мужчин. Обозвавший ее тренер, впрочем, к их числу не принадлежал. Он хоть и не возвышался над Евой, но и не заглядывал на нее снизу вверх, будто чего-то просил. Скорее, они смотрели друг другу глаза в глаза. «Будет удобно целоваться…» — подумала Ева и даже поразилась этой неожиданной и совершенно дикой мысли.
Глава 2
Шефер тем временем выстроил по росту остальных и строго велел запомнить расположение, чтобы впредь не терять на все это время. Ева вообще не понимала, на фига им обязательно строиться, но от комментариев опять-таки воздержалась.
Еще минут десять тренер потратил на то, чтобы прокомментировать одежду и прически собравшихся на тренировку дам. Со многими замечаниями Ева была полностью согласна — распущенные длинные волосы и многочисленные украшения были действительно неуместны, а вот то, что Шефер обстебал юную девушку, которая явилась на занятие в леггинсах и футболке вместо кимоно, не оценила. Тем более что девушка, чье лицо показалось Еве знакомым, пунцовея и пряча глаза, честно сказала, что денег у нее на подходящую спортивную одежду пока что просто нет. Но даже услышав это признание, Эрих Шефер язвить не перестал. Это Еву разозлило. Причем куда больше, чем «дылда» в ее собственный адрес.
— Что глядишь волчицей? — поинтересовался Шефер и, усмехаясь, скривил свое и без того иронично-кособокое лицо еще больше.
— Не задавайте вопросов, ответы на которые вы не хотите услышать, — ответила Ева и вновь улыбнулась, глядя в очень светлые глаза Шефера, в которых тут же плеснул волчьей желтизной гнев.
— Даже так… Ладно. Учту на будущее.
И он совершенно точно учел. И ведь придраться формально было не к чему! Тренер, который велел называть его строго на вы (хотя сам женщинам в группе упорно «тыкал»), сначала прогнал всех вокруг зала, потом заставил отжиматься, подтягиваться и приседать. При этом он всякий раз постановлял, что именно Ева ленится, может лучше и больше, и вообще «такой здоровенной дылде нужна нагрузка сильнее». Как следствие, Ева бегала на несколько кругов больше; отжималась, пока не упала лицом в пол; и приседала, багровея, под комментарии о том, что это упражнение дамам особенно полезно для успешной личной жизни.
— Крепкие бедра в позиции сверху — секрет популярности. Партнер всегда оценит.
— А что, есть соответствующий опыт? — выпалила окончательно взбешенная Ева и с удовлетворением увидела, как узкая густая полоса шерсти на холке у Шефера поднялась злобным ирокезом, уши стали малиновыми, а глаза — теперь точно глазами его зверя, до поры спрятанного внутри.
— Если ты про мое лицо…
— Я про позицию сверху, — отрезала с пакостным намеком Ева и уставилась в ответ с вызовом.
А после начался ад. Все приемы, с которыми тренер решил предварительно познакомить группу, поясняя их ценность в борьбе с потенциальными насильниками, он демонстрировал исключительно на Еве, которую сразу вызвал на середину зала. «Ты здоровая, ростом и вообще фигурой — считай, вылитый парень, а не милая и изящная девушка, на тебе и попрактикуемся». В итоге у Евы после занятий остались синие пятна от крепких пальцев Шефера по всему телу, а кроме того распух отбитый нос, которым она врезалась в мат, не успев поставить перед собой руки после того, как чертов тренер бросил ее на землю, наваливаясь сверху. Причем эта сволочь дышала так, будто и правда собралась ее насиловать. И более того Еве показалось, что не всё спокойно у этого извращенца и в штанах…
В раздевалке уже после занятий к вяло ковырявшейся в сумке Еве подошла та самая девушка, которой досталось за отсутствие кимоно:
— Вам обязательно надо зайти в аптеку. Купите… — она уверенно назвала мазь и обезболивающее местного действия, которые следовало использовать против синяков и ссадин.
К этому моменту такие, скажем так, спорные для девушки «украшения» уже стали проступать даже на смуглой, не склонной к легкому образованию гематом коже Евы.
— Вы медик? — несколько раздраженно проворчала та и предостерегающе зыркнула на незваную советчицу.
Девушка смутилась:
— Нет. Просто… знаю.
Сказала и отошла. А Ева уставилась ей в хрупкую спину, по-прежнему скрытую неподходящей, по мнению долбанного тренера, футболкой. Что-то в интонациях этой совсем молоденькой волчицы было такое… Нет. Ева тряхнула головой, прогоняя возникшие было подозрения, затолкала оставшиеся шмотки в сумку, коротко попрощалась и ушла, не желая принимать участие в общем разговоре, центральной темой которого, естественно, был покрытый шрамами тренер. Тем более что ничего неожиданного сказано не было: гадали, сколько Эриху Шеферу лет (разброс был широким — от тридцати пяти до сорока с большим гаком), постановили, что он хам и вообще — мужик, обиженный на слабый пол из-за своего уродства. Ну и так далее.
Хотя кое-что Еву всё же удивило: некоторые девицы, видимо, из числа волчиц-оборотней, невольно вторя словам Катрины, заговорили об омерзительно резком и таком же грубом, как сам Шефер, запахе, который исходил от его тела. И это было очень странно. Хотя бы потому, что Ева, несмотря на то, что чистокровкой не была, волчий запах Эриха Шефера все же уловила, и противным он ей совершенно точно не показался. Другое дело, что аромат этот такому вот брутальному самцу совершенно не подходил. Ну разве может мужчина (да еще и волк-оборотень!) с таким характерцем и такой наружностью пахнуть оладушками?
Бабушка Евы на старости лет стала существом исключительно рассеянным и вечно забывала о том, что у нее что-то стоит на плите, поэтому оладушки в ее исполнении всегда были немного пригорелыми. Но маленькая Ева их всё равно обожала. Особенно если с малиновым вареньем… Так вот, именно этими немного пригорелыми, но всё равно невероятно вкусными бабушкиными оладушками Эрих Шефер для Евы и пах…
В аптеку после тренировки она не пошла, а вместо того наступила на горло своей самостоятельности и действительно позвонила Катрине. Подруга довезла ее прямиком до дома, попутно заваливая вопросами. Ева отвечала вяло, и Катрина в конце концов отстала, поверив, что та реально утомилась после занятия. Дома Ева даже есть не стала и в душ не пошла — была же только что в фитнесе, — а сразу забралась в кровать, в прохладную негу сатиновых простыней. Однако утро, наступившее слишком быстро, доходчиво доказало, что совета про аптеку она не послушалась совершенно напрасно. Всё тело болело, а едва темневшие вчера синяки налились победным малиново-фиолетовым.
Всю дорогу до ближайшего аптечного пункта Ева на чем свет стоит костерила проклятого тренера, искренне надеясь, что тому хорошенько икается. Мазь и обезболивающее, рекомендованные той девочкой-оборотнем из группы по самозащите, оказались из числа самых дешевых, но проверенных и надежных, как пояснила фармацевт. В аптеке было пусто. Только сама Ева и аптечная работница — дама лет пятидесяти. Видимо, отсутствие посетителей и подтолкнуло ту начать разговор:
— Извините за навязчивость, но... вас бьет муж?
— Нет, — удивилась Ева. — Я не замужем. Это… Я записалась в секцию по самообороне — и вот…
— Простите, — дама-фармацевт улыбнулась с некоторым облегчением. — Очень уж выбор лекарств… характерный. А что до группы, так молодец, что записались. Надо уметь давать отпор. Хотя с чистокровкой в звериной ипостаси все равно ж не сладишь... И не убежишь...
Ева поблагодарила и ушла. На душе было муторно. Ведь и она сама, глядя на ту девушку в группе самообороны, подумала о том же: что она — жертва насилия.
Дома было тихо. Привычно тикали часы на стене, жужжал системный блок компьютера, который Ева как и всегда включила с самого утра, капала вода из давно подтекавшего крана. «Надо вызвать сантехника», — в который раз подумала она и села за рабочий стол.
Разбуженный движением мышки экран загорелся набившей оскомину картинкой — текст нового романа, который шел на редкость тяжело, смотрел на Еву укоризненными буквами недописанной главы. Вздохнув, она свернула страницу и открыла почту. Как всегда, насыпалось очень много. В том числе и от «Доброго папочки». Поначалу Ева решила, что будет просто удалять эти мерзкие письма… А потом вдруг испугалась, что так пропустит что-то важное, действительно опасное. Например, сообщение этого мудака о том, что он, зная адрес Евы, решил зайти к ней в гости… Но мерзавец и на этот раз лишь показал, что всё еще рядом, всё еще наблюдает. «Добрый папочка» одобрил тот факт, что «его девочка» начала ходить в фитнес: «Такой сладенькой полукровочке надо быть сильной, чтобы качественнее обслуживать настоящих самцов», и поинтересовался, зачем Еве понадобилась аптека: «Скоро течка, да? Я тебя навещу в эти славные деньки. Правильно, что уже сейчас начала готовиться».
Разговоры о столь интимных вещах были... омерзительны. Но куда неприятнее оказался разом возникший вопрос: откуда эта сволочь вообще знает о том, что наследственность у Евы именно такова?! Что в период взросления стало ясно: репродуктивная система ее женского организма развивается не по человеческому типу, когда шанс «залететь» велик именно в перерыве между менструациями, а как у чистокровных оборотней: с изматывающими течками, в течение которых от сексуального желания в пору на стенку лезть? Именно в эти три-четыре дня, случавшиеся раз в три месяца, организм волчицы-оборотня оказывался готовым к беременности и требовал контакта с самцом. И точно так же все было и у Евы... Но откуда такое может знать «Добрый папочка»?!
В который раз стало отчаянно не по себе. Ева не понимала, почему этот придурок так привязался к ней и по какой причине это ее саму так страшит, но что-то в посланиях «Доброго папочки» было такое, что неизменно ввергало в холодный липкий ужас, который не отпускал всегда очень долго.
Так что после прочитанного письма предсказуемо не удалось написать ни одной строчки. Из головы не шел «Добрый папочка» и, как ни странно, тренер по самообороне… Причем если до послания «папочки» Ева на полном серьезе думала, что более на занятия не пойдет и, как следствие, никогда Эриха Шефера не увидит, то после него этот проклятый волчара со всеми его шрамами и мерзким нравом вдруг стал казаться вполне терпимым, а местами даже милым и забавным — горелые оладушки и всё такое…
Второе занятие по самообороне было назначено вечером следующего дня. Утром Ева сначала в который уже раз обмазалась мазями, купленными в аптеке, а после вновь дисциплинированно загнала себя к компьютеру, где некоторое время поиграла в гляделки с сердитыми буквами недописанной главы. Буквы победили, и Ева отвернулась от экрана первой.
— Завтра сяду, — решила она и отправилась в магазин.
В холодильнике действительно было шаром покати, так что нужда посетить супермаркет не казалась совсем уж откровенным отлыниванием от работы. Ева набрала полную тележку и тяжело покатила ее к кассе. Как назло, попалась такая, у которой правое переднее колесико постоянно выворачивалось куда-то в сторону, утягивая за собой и всю нагруженную покупками тележку. На поворотах между рядами Ева то и дело чувствовала себя бобслеисткой, которая разгоняет неуправляемый «боб» по сложной трассе — ноги скользили, тележка упиралась, не желая менять траекторию, колесико мерзко дребезжало и скрипело.
— Ну и здорова ты жрать, дылда!
Ева вздрогнула и обернулась. Ну естественно! Только этого во всех отношениях «приятного» типа ей сегодня с утра и не хватало!
— Может, у меня большая дружная семья. И детей семеро по лавкам.
— Брехня. Те бабы, у кого большая дружная семья, не идут учиться самообороне, а жалуются на свои проблемы мужу или братьям.
Ева прищурилась:
— А те, у кого проблемы как раз из-за мужа или братьев?
— Те идут в полицию.
— Ха-ха, — сказала Ева и вновь уперлась в свою неповоротливую тележку.
— Не «ха-ха», а именно так. Давай помогу.
— Спасибо, я сама.
— Брезгуешь?
— Предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно.
— А туда же — семья, дети… Сколько тебе годков-то уже, чтобы всё еще «решать проблемы самостоятельно»? Тридцатник ведь, не меньше.
Ева, которой только-только исполнилось двадцать восемь, стиснула зубы и вновь всем телом навалилась на чертову тележку, вытягивая руки вперед и упираясь ногами в скользкий плиточный пол, чтобы сдвинуть эту заразу с места.
— Стой! — вдруг скомандовал Шефер, и его здоровенная лапища легла на ручку только-только покатившейся тележки, придерживая ее. — Эт-то у тебя откуда?
— Что? — не поняла Ева.
Шефер тут же ухватил ее за руку, стягивая с запястья рукав:
— Вот эта вся красота!
Запястье и вправду было «красивым» — буро-синим с прозеленью. Ева даже засмеялась:
— Дело рук своих надо узнавать, уважаемый тренер.
Глава 3
Шефер взглянул на Еву удивленно, потом в его глазах разлилось понимание, а после опустившиеся ресницы помешали наблюдать дальнейшие пертурбации чувств в их глубине.
— Прости. Я… Раззадорила ты меня. Но я даже не думал… Еще раз прости. Больше не повторится. Или… Ты после этого бросить решила?
— Не решила, — Ева нервно выдернула руку из ставших неожиданно горячими пальцев Шефера и вновь ухватилась за свою тележку, как за спасительный якорь. Надо признать, действительно неподъемный. — Мне… Мне это надо.
— От мужиков отбиваться? — долбанный Шефер вновь скривил губы в издевательской улыбочке. — Что-то не вижу толпы поклонников. Даже с покупками и то помочь некому. Как ты это всё домой-то попрешь? Или ты не только известная феминистка, которая «все самостоятельно», но и спортсменка-тяжелоатлетка?
Однако Ева более задерживаться возле Эриха Шефера не стала. Еще не хватало выслушивать мерзкие намеки и подколы не только на занятиях, но и в магазине возле дома… Кстати, а что этот волчара тут делает? Раньше ведь никогда не сталкивались — такое лицо трудно было не запомнить. Вон, окружающие так и шарахаются, только глянут…
Мысли, как это часто у Евы и бывало, мгновенно сменили свое направление. «Интересно, — теперь думала она, — каково это жить, постоянно видя, какое впечатление на людей производит твоя внешность?» Бр-р… Фантазия заработала на полную, и Ева тут же, разом, в картинках и образах, представила себе всю биографию Эриха Шефера. Вот он жил не тужил. Наверняка был окружен вниманием дам — мощный, брутальный самец, чистокровный оборотень, сначала спецназовец, потом герой-полицейский, фигура — закачаешься, голос — глубокий музыкальный баритон, особенно когда не язвит… А потом что-то произошло. Шефер говорил о взрыве, в котором погибли все, кроме него… Ему повезло, он выжил, но из красавчика в момент стал уродом… Да какое там — в момент! Была ведь наверняка еще и больничка. Операционный стол, пальцы хирурга на лице, потом боль, когда отошел наркоз, бинты мешающие видеть… А еще через несколько недель — разрешение на первый оборот из более выносливого тела зверя в человечью ипостась и зеркало, которое сразу показало Эриху Шеферу его новое место в мире и «светлое» будущее… Бр-р…
Но всё равно пережитая трагедия не давала этому гаду права хамить! Вот!
Ева наконец-то добралась до кассы, встала в очередь и от нечего делать принялась следить за ловкими руками девушки за кассой, пробивавшей покупки… И вдруг узнала ее. Так вот почему лицо той молоденькой волчицы в группе самообороны, что рекомендовала мази от гематом, показалось знакомым! Просто Ева уже видела ее здесь, в этом самом магазине. Как она тогда сказала? Не медик, но просто хорошо знает, что именно нужно в таких вот случаях… Ева прищурилась, всматриваясь. Черт! Едва заметный, явно запудренный след на скуле, более темные пятна на шее… Неужели девушку кто-то действительно регулярно бьет? И как в этой ситуации можно помочь?..
Ева поймала себя на том, что шарит глазами по залу в поисках Эриха Шефера, чтобы рассказать о своем открытии, и рассердилась сама на себя — тоже мне уверенная в себе женщина, привыкшая решать проблемы самостоятельно, без опоры на мужика.
— Привет, — сказала она девушке за кассой, когда подошла очередь. — Я забыла, как тебя зовут. О! Теперь вижу!
На груди девицы белел бейджик, на котором было четко написано: «Криста, кассир».
— Привет, Криста! Как дела?
— Спасибо, всё хорошо. Но я тоже забыла, как вас зовут.
— Ева. И давай на ты.
— Как твои синяки? — девушка говорила и улыбалась, но руки ее продолжали ловко мелькать, пробивая гору товаров, которую нагребла себе в тележку Ева.
— Я зря не послушалась твоего совета и не пошла в аптеку сразу. Пришлось шкандыбать вчера утром, когда всё стало отваливаться. Но как только начала мазать, действительно стало легче. Ты сегодня идешь на занятие?
— Обязательно. Постараюсь.
— Тогда поболтаем там.
— Ага. С тебя… — девушка несколько смущенно назвала сумму — действительно немаленькую.
Ева достала карточку, чтобы расплатиться, и в этот момент ее довольно грубо окликнули откуда-то из-за спины:
— Эй ты, пижон с кредиткой! Ты, ты с педиковатым хвостиком и в бабской курточке!
Ева закрутила головой и напоролась на злобный взгляд крупного мужика в одежде магазинного охранника.
— Давай! Расплачивайся за то, что не украл, и топай сюда. Будем с тобой разбираться.
— Не украл? — пораженно переспросила Ева и перевела округлившиеся глаза на Кристу.
Лицо у той было белым, на лбу и крыльях носа появились капельки пота. Она смотрела перед собой и не шевелилась, словно пребывая в шоке. Это было странно, но Еве теперь стало не до состояния в общем-то малознакомой ей девушки, следовало понять, что происходит с ней самой. Какое еще воровство? Она расплатилась (Криста, действуя автоматически, повернула к ней терминал, а после отдала чек), и с прежним трудом покатила тележку в сторону охранника, который поджидал ее, стискивая кулаки и хмуря густые брови.
— А ну, — начал с ходу тот и внезапно дернул Еву на себя, схватив за грудки, — рассказывай мне, что у тебя за делишки с этой бля…
Совершенно обалдевшая Ева еще ничего не поняла, когда охранник вдруг сам брезгливо оттолкнул ее от себя, морща нос:
— Баба… А я-то издалека… Ладно, вали, уродина здоровенная.
— В каком это смысле — вали? — возмутилась Ева.
— Топай, говорю, и больше возле моей жены не трись. А то развелось вас, извращенок...
И тут Ева поняла всё. Этот тупой амбал, у которого волосы начинали колоситься чуть ли не сразу над бровями, оставляя на лоб и, видимо, на мозг от силы сантиметра два пространства, из-за спортивной фигуры, высокого роста и надвинутой на лоб бейсболки принял ее за парня! За парня, который заигрывает с Кристой — его женой… А стало быть, сейчас перед Евой как раз и стоял тот самый тип, который Кристу бил, и которому эта бедолага и пыталась научиться противостоять на курсах самообороны…
— Позовите мне менеджера, — одергивая куртку, проскрипела Ева, охваченная жаждой мщения. — У меня есть претензии к способом работы некоторых сотрудников этого магазина.
Амбал, на бейджике которого значилось имя Родерик, стиснул кулаки и набычился, явно готовый к новому витку ссоры, если не к драке, и неизвестно, чем бы всё это кончилось для закусившей удила Евы, если бы у нее за спиной не возник Эрих Шефер. Поразительное дело, но его молчаливого присутствия оказалось абсолютно достаточно. Едва глянув на него, Родерик как-то сразу сдулся, разжал кулаки, отступил и начал косноязычно и многословно объясняться. Ева злилась и всё равно требовала менеджера, но была практически насильно уведена из зала Шефером, который, закинув в тележку с «украденными» продуктами свой шлем, как-то умудрился одной рукой толкать вперед ее, а второй волочить за собой еще и упиравшуюся Еву.
— Эта сволочь бьет Кристу! — выпалила та, когда они оказались на свежем воздухе за пределами супермаркета.
— Я это понял, — буркнул Шефер, морщась. — Как раз пришел приглядеться, чтобы кое-что для себя довыяснить… Эй! — Эрих вдруг рассмеялся и ткнул Еву кулаком в плечо. — А ты, что же, решила, что я здесь из-за тебя? Такие дылды, как ты, знаешь ли, не в моем вкусе.
Ева, которая, грешным делом, решила именно так и даже думала об этом с некоторой приятной теплотой, обиделась из-за сказанного неожиданно жестоко и болезненно. Не сказав ничего, она просто оттолкнула Шефера от своей неподъемной тележки и покатила ее в сторону ряда припаркованных такси. Было очевидно, что на руках всё купленное не дотащить, а водительских прав у Евы не было. Как-то она попробовал сесть за руль машины своего тогдашнего любовника, едва не врезалась в ближайший мусорный бак и раз и навсегда решила, что вождение — это не для нее.
Шефер останавливать Еву не стал, только выхватил из покатившейся тележки шлем, а через пару минут стало слышно, как взревел двигатель его мотоцикла.
До самого последнего момента Ева сомневалась и колебалась, решая идти ей на занятия или нет? Но, во-первых, научиться постоять за себя было действительно делом нужным, в ее ситуации даже необходимым, а во-вторых, требовалось встретиться с Кристой. Ситуацию с ней нельзя было оставлять без вмешательства.
Однако девушка на занятия опоздала, а потому поговорить с ней перед тренировкой не удалось. Зато тренер был в своем репертуаре — язвительные замечания летели из него, как дротики в дартсе, всякий раз втыкаясь в женщин из его группы глубоко и болезненно. И чаще всего мишенью для них оказывалась именно Ева, которая не так стояла, не так глядела, не так действовала и даже не так лежала.
— Почему вы нам всё время хамите? — не выдержав постоянного прессинга, возмутилась одна из девушек.
— А потому, сладенькая моя, что и тот тип, который, возможно, сунется к вам со своими гадостями, вряд ли будет милым и воспитанным. Вы должны научиться не только ставить блоки, уметь вырваться из захвата и врезать в ответ. Вы должны научиться главному — держать удар и чисто психологически.
После Ева решила, что в этом смысле она точно станет особо тренированной. Куда тренированней остальных... Похоже, Шефер оказался существом злопамятным, и Еве их стычки в самом начале занятий так и не простил. Его упорное желание пройтись кованными сапогами именно по ее самолюбию она сама ничем другим объяснить не могла. Не в детском же саду, в конце концов, где считается, что раз за косички дергает, значит, ухаживает...
— Главное, что вы должны понять для себя: мужчина, а тем более чистокровный оборотень всё равно сильнее любой из вас. Даже в двуногой ипостаси. О волчьей и говорить не приходится, — вещал Шефер, прохаживаясь над отжимающимися женщинами. — Нет, если среди вас есть чистокровки, способные оборачиваться, а я чую, что есть, то в теле волчицы обычного мужика вы завалите, а вот самца-волка — я вас умоляю. Это понятно? Понятно. А теперь все же уточним: способные к полному обороту среди вас есть?
Большинство дам отрицательно закрутили головами. Парочка подтвердила свою волчью суть, глянув на товарок с понятным превосходством. Чистокровкой неожиданно оказалась и Криста, которая тоже неуверенно кивнула, почему-то тут же смутившись. Шефер окинул ее взглядом, полным иронии, и только головой покачал:
— Тебя и оборот не спасет. Тютя тютей. Совсем не боец. Даже не знаю... Ладно... — Шефер перебил сам себя. — Короче! Итог таков: вы сможете победить напавшего на вас, только если он на двух ногах, а не на четырех лапах. Ну и если вы к тому же опередите его или сумеете как-то удивить. Шокируйте своего противника чем-то совершенно неожиданным! Сделайте что-то такое, чего он от вас не ждет. Так... Дылде еще десять отжиманий. Остальным построиться... Молодцы. А теперь — давайте! Скажите мне, а лучше покажите, что вы будете делать, если окажетесь один на один, например, со мной и если мне вдруг придет в голову странная идея напасть на кого-то из вас с грязными целями.
— Надо бить между ног, — безапелляционно заявила одна из девиц — молодая и самоуверенная Дэлия Дюпон.
— Верная идея, — Шефер кивнул. — Давай, красотуля, теперь покажи, как ты будешь это делать.
Глава 4
Сопровождаемая смешками Дэлия подошла к тренеру, который изучал ее насмешливым взглядом, помялась и возвестила:
— Так ничего не выйдет, вы ждете этого удара и меня сразу перехватите.
— Открою тебе секрет: любой мужик всегда ждет этого удара. И всегда готов защищать свое самое ценное, — Шефер сместил свои крупные руки на поясе кимоно как-то так, что указательные пальцы наглядно продемонстрировали, о чем именно идет речь. — Давай, хватит трепаться, ударь меня. Покажи, как ты будешь это делать. А ты, дылда, хватит валяться, поднимайся и становись в строй.
Ева, в который раз злая как черт, с кряхтением поднялась, заняв свое место. Дэлия, еще помявшись, несмело продемонстрировала удар — прямой ногой. Шефер тут же перехватил ее за щиколотку.
— Никогда — повторяю: никогда! — не пытайтесь ударить именно так, как хотел этот цветочек. Потому что итог будет тем же: вашу ногу перехватят, а после достаточно будет сделать вот так, — Шефер дернул ногу Дэлии вверх, — чтобы вы оказались в самой удобной для насильника позе — на спине.
Дэлия, потеряв равновесие, действительно упала на маты и уже оттуда возмутилась:
— Но вы же сами сказали, что это правильная идея.
— Идея отличная, исполнение — дрянь. Бить в пах нужно коленом, когда мужчина уже совсем близко от вас и не видит вашего движения. Вариант: сумкой, а лучше портфелем с острыми углами. Даже если вы с этим опоздали, и насильник уже сграбастал вас, не отчаивайтесь, хватайте его за мотню рукой, сжимайте как можете сильно, впивайтесь ногтями. И вообще в такой ситуации и речи не может идти о честных правилах боя. Пускайте в ход всё — газовый баллончик, зубы, ногти, любые острые предметы — хоть пилку для ногтей, хоть ручку. Метьте в самые уязвимые места — бейте по яйцам, кусайте за нос, пальцами попытайтесь выдавить ему глаза. Эм-м… Надеюсь, вам, козочки вы мои, хватит ума сообразить, что во время тренировки эти приемы недопустимы. Это, надеюсь, понятно? А теперь продолжим. Чем еще будете удивлять своих нежданных кавалеров?
— У меня всегда с собой газовый баллончик. Я с разворота сразу фукну ему в лицо.
— А что если это твой сосед — пожилой милейший человек? Вот он обрадуется твоему баллончику!
Все засмеялись, но Шефер только кивнул благосклонно:
— Лучше потом извиниться и объяснить ситуацию, чем руководствоваться посылом «как бы кому невиновному не навредить», а после оказаться в могиле или на операционном столе. Всё правильно. В следующий раз догадается окликнуть или просто не будет идти к вам слишком близко в темной подворотне. Ну? Кто еще? Давай, дылда. Отдышалась? Попробуй теперь ты удивить меня. Чего я от тебя уж точно не жду?
Шефер шагнул к Еве и дернул ее на себя в точности так, как утром это проделал амбал-охранник в магазине. От неожиданности она буквально впечаталась в его широкую грудь и на мгновение замерла. Шефер смотрел в упор — с издевкой и выжидающе. И Ева — и без того, изрядно раздраженная, как, впрочем, и всегда на тренировках — вспылила. Наверно, только этим выбросом адреналина и можно было объяснить то, что произошло дальше.
«Значит, то, чего точно не ждешь?» — подумала Ева, а потом потянулась к этому проклятущему волчаре, подняла руки, запуская пальцы ему в волосы на голове и в шерсть волчьего ирокеза — густую и жесткую — и поцеловала… Поцеловала по-настоящему, без детских игр, в засос, мгновенно проникнув языком Эриху в рот — горячий, влажный и расслабленный от растерянности. И Шефер вдруг выдохнул и ответил на поцелуй…
Но в тот момент, когда он, казалось, совершенно отдался ему, загорелся, перехватывая инициативу, Ева довольно резко отстранилась:
— Я могла сейчас откусить вам язык, господин Шефер, или сделать любое из того, о чем вы недавно говорили — выдавить пальцами глаза, ударить коленом в пах. Я права, тренер?
Шефер выглядел оглушенным и потерянным. Он стоял, широко распахнув глаза и приоткрыв влажные после поцелуя губы, и молчал.
— Правда, есть мужчины, которым такие дылды, как я, не по вкусу, — продолжила Ева мстительно. — Как вам, например. Тогда этот прием может ведь и не прокатить. М?
Кто-то из девушек за спиной у Евы хихикнул. Этот звук привел Шефера в себя. Он улыбнулся дергано, отступил на пару шагов и махнул рукой:
— Это был прием как раз из числа запрещенных на тренировках. Для реальной жизненной ситуации, впрочем, он абсолютно подходящий. Если вы, конечно, действительно уверены в себе и своей неотразимости. А теперь давайте…
Что собрался сказать дальше тренер, торжествующая в душе, но тоже серьезно шокированная полученными ощущениями Ева так и не узнала. Потому что именно в этот момент от дверей зала раздался злой голос:
— Так вот вы чем тут занимаетесь, оказывается!
А дальше всё закрутилось так, что сбившиеся в кучу в конце зала девицы только пучили глаза и повизгивали. Ева поймала и себя на том, что тоже совершенно недостойно верещит, и захлопнула рот, зажав его для надежности ладонями.
Это был тот самый амбал из магазина, который, как подозревала Ева, имел обыкновение бить свою жену — юную Кристу. Вот только теперь ему наконец-то достался противник соотносимой весовой категории и возможностей. Шефер, пропустив первый удар от неожиданности и по причине неудачной попытки решить дело беседой и вразумлением, в дальнейшем таких глупых ошибок не допускал и через пару минут уже уложил своего противника мордой в пол, заламывая ему руку в болевом приеме.
Амбал, чье имя Ева забыла начисто, не успокоился и неожиданно обернулся — коряво, ломано, но полностью. Только клочья одежды в стороны полетели, а на волчьей талии повис застегнутый ремень. Шефер выругался и мгновенно последовал его примеру, вот только сделал это красиво, с привычной легкостью. Ева во все глаза следила сначала за его мгновенным оборотом, а потом за дракой двух крупных волков — почти черного и серебристо-серого. Черный оказался крупнее, но его противник опытнее. Победа и в волчьей ипостаси осталась за Шефером. Он ухватил черного волка за холку и прижал к полу, рыча грозно и предупреждающе.
И тот уступил, перекинувшись обратно в человеческое тело. Волчьи зубы, сомкнувшиеся на лишенной шерсти коже, выглядели еще страшнее, но Шефер зверю своему волю не дал, тоже немедленно перекинувшись обратно.
— Уймись уже, сволочь тупоголовая! Или горло тебе перегрызу!
— Нет! — вдруг выкрикнула Криста и кинулась на Эриха, вцепляясь ему в плечи. — Не надо, господин Шефер. Прошу, не надо, отпустите его, он уже успокоился. Он больше не будет.
— Он же тебя дубасит так, что ты вся в синяках ходишь — я их видела, — в полной тишине растерянно проговорила Ева, с трудом отлепив ладони от своего же рта. — Из-за него ты сюда ведь и пришла. Так чего ж теперь-то защищаешь?
И тогда Криста отступила в сторону от сцепившихся мужчин, опустила голову и совсем тихо ответила:
— Он моя истинная пара…
Ева только развела руками. Истинность для оборотней была величайшим счастьем и проклятием одновременно. Если кто-то из них встречал свою пару, то это была привязанность на всю жизнь. Тяга, с которой трудно, почти невозможно бороться. Она оказывалась причиной величайшей любви и преданности, если самка и самец подходили друг другу, уважали друг друга, сплетались во что-то единое не только физически, но и духовно. И в то же время такая обусловленная и продиктованная инстинктами связь могла стать кандалами, если твоим истинным оказывался кто-то вроде мужа Кристы: ревнивец или просто идиот.
Занятие, понятно, после произошедшей драки тут же закончилось. Шефер, на чью наготу, прикрытую лишь курткой кимоно, которую тот держал перед собой, Ева смотрела стыдливо, но жадно, сходил переоделся. А вернувшись, вопреки уговорам Кристы и наплевав на молчаливую мрачную капитуляцию своего недавнего соперника, который всё время переговоров сидел на полу, уткнув лицо в подрагивавшие ладони, отпускать Родерика отказался категорически. Более того начал настаивать на том, чтобы вызвать полицию.
Но после всё же пошел на уступки и увел поверженного буяна за собой — куда-то подальше от женской раздевалки и рыдающей в объятиях Евы Кристы. Остальные ученицы Шефера вскоре разошлись, негромко перешептываясь и с сочувствием глядя на девушку. А Ева так и сидела рядом, прижимая Кристу к своей груди. Куртка-размахайка от кимоно послужила отличной «жилеткой». Криста выплакала в нее все, так что вскоре Ева уже знала очень многое.
История была самой что ни на есть обычной. Небогатая семья, неблагополучный район, соответствующая школа, где Криста и встретила своего истинного, который учился несколькими классами старше. И всё бы ничего, всё бы даже просто отлично, не всем достается такое счастье, как истинная пара, если бы Рик — так называла своего мужа Криста — не оказался патологическим ревнивцем.
— Он потом извиняется. Всегда. На коленях передо мной стоит, руки целует. Но не проходит и нескольких дней, как его вновь накрывает. Сейчас еще ничего. Сейчас не так сильно. А вот после того, как он из армии вернулся, вот когда жуть была. Я думала, он меня убьет… И ведь запах-то ему мой говорит, что нет и не было у меня никого, кроме него самого, а как увидит с кем-то, даже вон тогда с тобой, Ева, и всё. Слетает с катушек. И не докажешь ему ничего, не объяснишь…
— Ты же понимаешь, Криста, что ему нужна профессиональная помощь. Иначе дело кончится как раз тем, чего ты боялась, когда Рик из армии пришел. Он тебя как-нибудь забьет до смерти, а после, как в себя придет, на себя руки наложит. Такая ревность — это болезнь. Ее лечить надо.
— У нас нет на это денег… — пробормотала девушка и тяжело вздохнула.
— Будут, — твердо пообещала Ева, прикидывая, сколько сможет выделить сама, а сколько надо будет собрать по добрым людям. Хотелось верить, что все женщины и девушки из группы по самообороне скинутся, а может, и коллектив супермаркета, где работали и Криста, и Рик, поможет… А там, чем черт не шутит, и хозяин магазина захочет сделать благое дело. Уж Ева постарается его уломать и заинтересовать. Или она не «подающая надежды молодая талантливая писательница»?
Как выяснилось чуть позднее, мысли Эриха Шефера двигались в том же направлении. Когда он и Рик вышли в холл фитнес-клуба, где их дожидались уже переодевшиеся и несколько успокоившиеся Ева и Криста, мрачный как туча тренер сообщил ей, что ее истинный, обряженный за неимением чего-то другого в старые, явно кем-то забытые треники и майку, дал слово ходить на сеансы психотерапии.
— Я о них уже договорился. Доктор Ларссон — отличный мужик, профессор, друг семьи моего бывшего армейского командира Фреда Содерберга. Он сильно помог мне после того как… — Шефер невольным, автоматическим жестом коснулся пальцами своей изувеченной щеки, а потом руку отдернул, нервно сунув ее в карман джинсов. — Короче. Он готов работать с Риком. Но при одном условии — Рик не будет пропускать ни одного сеанса! Ни одного. Как только я узнаю, что он не явился, или, не дай боже, мне станет известно — а я это узнаю совершенно точно и очень быстро, — что твой муж, Криста, снова поднял на тебя руку, я не пойду в полицию, как хотел с самого начала, и не стану взывать к его совести, как делал это битый час сегодня. Я просто приеду и лично отпиз… Короче, мало ему не покажется. Ты же продолжишь ходить ко мне на занятия, тоже не пропуская без уважительной причины ни одного. И с тобой мы будем заниматься дополнительно — в звериной ипостаси. Чтобы ты и в волчьем теле знала, как противостоять более крупному, а потому более неповоротливому сопернику. Надеюсь, всем всё понятно?
Всем всё было понятно, но Ева решила добавить и от себя:
— Я знаю, где вы живете, и где работаете. А еще у меня есть друг — компьютерный гений и злобный хакер. Так вот я раскошелюсь, куплю десятка два веб-камер, а он спрячет их по всему вашему дому и вообще везде. Видео это будет идти мне на компьютер и там записываться на жесткий диск, который я тоже куплю специально для этого. В случае чего оно послужит хорошим доказательством в суде. Или основанием для приезда к вам господина Эриха Шефера. Надеюсь, это тоже понятно.
— Это противозаконно, — вскинул голову Родерик.
— Да-а? — язвительно переспросила Ева и прищурилась.
Рик заткнулся.
— Ну вот и славно, можете идти, — подвел черту Шефер и посмотрел на Еву. — А вот тебя, дылда глупая, я попрошу остаться.
Глава 5
Еву словно ремнем вытянули. Дылда... Да еще и глупая... Пришлось зажмуриться и считать про себя, но ярость никуда от этого не делась. А потому дождавшись, когда понурый Рик и его юная жена выйдут из холла фитнес-клуба на улицу, и пользуясь тем, что более в помещении никого, кроме возившегося за стойкой администратора, нет, Ева встала и с ходу залепила своему зарвавшемуся тренеру крепкую пощечину. А после вежливо пояснила:
— Начался вечер с рукоприкладства, им и должен закончиться. Для красоты картины. А теперь кроме шуток: впредь, господин Шефер, прошу помнить, что если в тренировочном зале вы царь, бог и воинский начальник, и, наверно, в какой-то степени можете себе позволить хамить из каких-то там воспитательных соображений, то вне этого самого зала я для вас не «дылда» и даже не «эй», а госпожа Леруа. Ева Леруа. Прошу меня простить.
Ева склонила голову в легком поклоне и вышла, ощущая у себя за спиной каменную тишину.
На следующее занятие группа пришла в полном составе. Даже смущенная Криста и та прибежала — причем уже не в своих леггинсах, за которые в первый же день получила от тренера, а в новеньком кимоно. А вот сам Шефер не явился. Его заменял какой-то перекачанный детина, который безостановочно шутил с девушками и дамами постарше и особо их не перегружал, чем сразу всем понравился. Всем, кроме Евы.
Только из-за этого (из-за чего ж еще?) сразу после окончания занятий, помывшись и переодевшись, она двинула к администратору с конкретным вопросом: где Шефер? Упирала она при этом на то, что платила именно за занятия с этим тренером, а не с каким-то другим, а потому хотела бы получить услугу в полном объеме. Ее с улыбками вежливо заверили, что всё в порядке, господин Шефер тоже человек, и у него возникли некоторые неотложные дела, но в следующий раз…
Но и на занятии двумя днями позже группой занимался всё тот же качок на анаболиках. У Евы засосало под ложечкой. Почему-то она была уверена, что всему виной она сама, ее собственные поступки — тот дурацкий поцелуй, а потом не менее дурацкая пощечина. Ева дала себе слово, что если Шефер не объявится и на следующем занятии, то она пойдет к руководству клуба и выпросит его домашний адрес или хотя бы личный номер телефона. Чтобы объясниться… И извиниться. Да, да! Она знала, что вроде бы не сделала ничего такого, за что действительно стоило бы просить прощения. На самом деле, Шефер сам целиком и полностью был виноват в произошедшем, но на душе стало совсем неспокойно. Ева целыми днями только и делала, что думала об этом искалеченном судьбой волке-оборотне, который так мило пах подгоревшими оладушками…
Но и в этот раз весь ее настрой разбился о простой факт: Шефер на это занятие явился без опозданий. При этом выглядел и вел он себя так, как и всегда: «тыкал» и язвил по отношению ко всем женщинам в группе. За одним единственным исключением. «Госпожа Леруа, прошу вас», «госпожа Леруа, не могли бы вы», «госпожа Леруа, вы это движение делаете неправильно». И больше никаких вызовов на ковер для демонстрации приемов на той, «кто поздоровее и выдержит», никаких «дылда», никаких шуточек про особую важность крепких бедер для девиц, адресованных Еве. Это не могло не радовать, но почему-то печалило и раздражало.
Женщины из группы посматривали на Еву с интересом и, естественно, перешептывались. А в раздевалке к ней подошла Криста и тревожным шепотом поинтересовалась, что произошло между ней и тренером после того, как они с Риком тогда ушли. Ответ у Евы был всего один: она ухитрилась оттолкнуть от себя мужчину, которого, на самом деле, хотела бы к себе привлечь ближе… Значительно ближе. Настолько, чтобы и в доме Евы и даже в ее постели по утрам и вечерам пахло пригоревшими оладушками…
После чего она это поняла? Когда стало ясно, что Эрих Шефер, несмотря на всю его колючесть и язвительность, несмотря на его изуродованное лицо, несмотря на то, что он только и делал, что обижал Еву, шпынял ее и говорил о своей к ней неприязни, оказался самым важным в жизни существом? Не истинным — в жилах Евы все же текла кровь, слишком сильно разбавленная человеческой, чтобы могли сработать инстинкты, неизбежные для чистокровных оборотней. Нет, ни о чем подобном говорить не приходилось, но Эрих... Эрих стал для нее тем мужчиной, о котором невозможно было не думать. Невозможно не мечтать.
Что послужило тому причиной? В какой момент все изменилось для Евы столь кардинально? Ответа на эти вопросы у нее не было. Одно лишь она могла сказать совершенно точно: когда ей по электронке пришло очередное злобное и мерзкое послание от «Доброго папочки», Ева просто послала его открытым текстом на три веселых буковки и после об этом даже не вспоминала. Мысли ее были заняты совсем другим — печальной несправедливостью судьбы, которая вечно играла с «госпожой Леруа» в какие-то одной ей понятные игры.
Ева очень нравилась Питеру — брату Катрины, но Питер совсем не нравился ей самой. Зато Еве очень нравился Эрих Шефер, в то время как тот в ее сторону и смотреть не хотел. И так в Евиной жизни получалось всегда! Она не была убежденным борцом за права женщин, она не принадлежала к так называемым чайлдфри, наоборот, она всегда хотела иметь семью — чтобы был свой, родной и близкий мужчина, дети, толстый кот и горшки с геранью на окошке. И чуть подгорелые оладушки, которые она будет печь своим внукам… И ничего не получалось. Просто не получалось и всё тут!
Ева теперь подолгу стояла перед зеркалом в ванной и смотрела на себя, выискивая причины всего этого. Темные волосы… Может, следовало покраситься в блондинки? Глаза… Обычные глаза — карие, обрамленные довольно густыми и совсем черными ресницами. Может, надо начать делать макияж, как многие девушки? Тени там, румяна, помада… Прямой короткий нос — тоже совсем обычный... Правда, если задрать голову, становилось видно, что ноздри как раз кривые и перегородка ушла в сторону, но это мог бы заметить только тот мужчина, который бы смотрел на Еву уж совсем снизу вверх… Или тот, кто оказался бы на ней сверху… в постели…
Перестав задирать голову, чтобы изучить свой прямо-кривой нос, Ева теперь уставилась на собственные губы. Ну, они были. Тоже самые обычные, не толстые и не тонкие. С понуро опущенными вниз кончиками. Ева насильно улыбнулась сама себе и тут же сморщилась — эта искусственная, неискренняя улыбка была просто отвратительна.
Зато от накатившей тоски и «сердешных» переживаний здорово продвинулась вперед работа. Роман был почти дописан. Да и в занятиях по самообороне, на которых Ева выкладывалась как могла, чтобы хотя бы своими спортивными успехами заслужить похвалу тренера, дела шли так, что в начавшихся спаррингах тренер перестал ставить в пару с Евой девиц из их группы. Справиться с «дылдой» без ущерба для себя теперь мог только сам Шефер. И, надо сказать, делал он это играючи, каждый раз после поливая Еву потоками вежливой брани.
А всё оттого, что стоило этому волчаре с запахом горелых оладушек коснуться ее, прижать к себе в очередном захвате, как ножки у Евы подкашивались, ручки слабели, а сердце начинало выстукивать частое стаккато где-то в горле. И вообще больше всего, просто-таки неудержимо, хотелось лечь и подставить Эриху шею жестом покорности... Так, словно Ева и на самом деле была волчихой-оборотнем, а не полукровкой...
Шефер сердился, указывал на очевидное — что с таким подходом к делу ее трахнет первый встречный насильник. Ему, мол, и усилий-то прикладывать не придется — Ева сама брякнется перед ним на обе лопатки и попросит приступать. Ева не спорила, потому как ее состояние тренер оценивал совершенно верно. Разве только речь шла не о первом встречном мужике, а о вполне конкретном, который в ответ на немой призыв предательского тела «приступать» как раз совершенно не собирался.
— Почему ты с ним не спаррингуешь нормально? — как-то спросила у Евы замечательно похорошевшая за последнее время, разрумянившаяся и повеселевшая Криста, когда они в компании с заехавшей за подругой Катриной после занятий решили «сообразить на троих» по мороженке в кафешке на первом этаже фитнес-клуба. — Как со мной или с кем-то еще из девушек, так — зверь-машина, а как с ним, так — тютя какая-то. Прям, как я...
— Люблю я его, — не сдержав желание поделиться тем, что мучило и рвало на части, буркнула Ева. — И хочу до трясучки. А ему вот наплевать на все мои хотелки.
— Вот те на-а… — протянули чуть ли не хором Катрина и Криста.
Протянули, а после замолчали и так молча и сидели рядом битых минут десять, пока Ева пыталась взять себя в руки и не пустить слезы из глаз. Шоппингом она заниматься с Катриной, которая с тем за ней и заехала, предсказуемо отказалась. Даже несмотря на то, что с подругой Ева в последнее время виделась совсем нечасто. Катрина наконец-то получила предложение руки и сердца от любимого и теперь всё свободное время проводила именно с ним. Так что после того, как мороженое было съедено, Катрина уехала одна, а вскоре домой засобиралась и Криста.
Простившись с ними, Ева еще посидела немного за столиком, потом вернулась в раздевалку и еще раз сходила в душ, чтобы смыть невыплаканные слезы и охладить голову. После дождалась, пока в раздевалке рассосется стайка шумных и веселых девиц, у которых закончились занятия танцами — сил находиться рядом с ними не было. Короче говоря, собрать себя в кучку Ева сумела только к тому моменту, когда стрелка часов уже подползла к одиннадцати часам вечера — моменту закрытия клуба.
Маршрутка, к счастью, приехала быстро и была полупустой. Да и в пробках постоять не пришлось — все уже сидели по домам.
— Я уж думал, ты, Ева, в этом своем фитнесе поселиться решила, — сказал какой-то крупный мужик, вставая ей навстречу со скамейки возле подъезда.
Сердце было радостно дрогнуло, но это оказался не Эрих Шефер, а всего лишь Питер Дарт, брат Катрины. Ева почему-то решила, что что-то случилось именно с подругой — авария, проблема с женихом, да что угодно. Решила и даже перепугалась заранее.
— Пит? Ты чего тут?.. — начала было она, но договорить не успела.
Питер шагнул к ней, схватил за горло и решительно толкнул в сторону припаркованной неподалеку машины.
— Чего-чего! — ворчал он себе при этом под нос. — Я тебе писал? Писал. Говорил, что трахну? Говорил. Обещал, что после на всю жизнь запомнишь, кто твой хозяин? Обещал.
— Пит! Ты чего, Пит? — бормотала ничего не понимающая Ева и пыталась упираться, но получалось у нее это плохо — от растерянности, от шока, от поднявшегося из глубин души страха.
— Скоро у тебя, у зазнайки, течка начнется, я всё подсчитал, всё правильно прикинул. Я тебя на цепь посажу, дождусь, когда у тебя от гормонов башку снесет, и попользую всласть. Сама на мой член лезть будешь, да еще благодарить, что пускаю. А то зазналась совсем. Писательница, понимаешь, молодая да ранняя. Ага! На койке с расставленными ногами — вот твоя позиция в жизни.
И только тогда до Евы дошло, с кем именно она сейчас имеет дело. Нет, не старший брат Катрины, не друг, о котором Ева имела глупость думать, как об отличном незлобивом парне, а «Добрый папочка» тащил сейчас ее в сторону своего джипа, чтобы увезти бог знает куда, но с вполне конкретной целью. Что повернулось у Пита в башке, в какой момент его неудовлетворенная похоть переросла во вселенскую обиду, став причиной всего этого ужаса? Ответа на подобные вопросы Ева даже искать не собиралась. Более того, она почти не слушала то, что продолжал говорить этот придурок, просто выжидая подходящий момент. Грубые, гадкие слова не задевали — аллилуйя методе Эриха Шефера!
— Был я в этом вашем фитнесе, когда ты с тем косорожим вонючкой в паре стояла, — вещал Пит, прислоняя, казалось, совершенно безвольную и смирившуюся Еву к боку машины, чтобы открыть дверцу. — Так и ложилась перед ним, разве что ноги не раздвигала. Тогда я и понял, что пора. Что настало время показать тебе, на что способен настоящий мужик, а не этот косомордый. Честно сказать, думал: посоветую такого, чтобы ты от него сразу сбежала, но нет, удивила ты меня, занятия не бросила. Вот и пошел посмотреть специально, но понял: не страшно, ничему путному он тебя так и не научил.
— Ага, — сказала Ева и со всей дури вломила коленом Питу в пах.
Тот хрюкнул, разом выдохнув, кажется, весь воздух из легких, и скрючился, пуча глаза и зажимая руками взорвавшуюся болью мотню. Давать ему передышку Ева не стала и, обойдя Пита с тылу, ударила вновь, на этот раз ногой в выставленный зад. Причем так, что теперь Пит гулко врезался головой в металлический бок собственной машины, после чего сполз на асфальт под колеса. Разъяренная Ева отвела ногу для того, чтобы врезать ему еще и по ребрам от души, но тут ее остановили:
— Кого это вы бьете с таким старанием, госпожа Леруа? Очередного бедолагу, сделавшего несоответствующий вашим взглядам на жизнь комплимент?
Ева подскочила и обернулась испуганно. Она вообще не услышала, что кто-то приблизился к ней со спины практически вплотную. И со страху, и от неожиданности даже не сразу поняла, что это никто иной как не раз помянутый за этот вечер Эрих Шефер. Тот склонил голову, всматриваясь Еве в лицо, и продолжил:
— Мне Криста так упорно плела, что вы практически выплакали себе глаза по мне, влюбились безответно и мучаетесь. А вам, смотрю, вполне весело.
— Идиот, — сказала Эриху Ева и побрела в сторону дома. Туда, где возле лавочки валялась выроненная ею после нападения Пита сумка с вещами, ключами и документами.
Глава 6
Руки дрожали, что-то тряслось и в животе. Адреналин, выплеснувшись в кровь, теперь стал переплавляться во что-то другое. К счастью, кажется, не в то, что по анекдоту выделяется у начинающих прыгунов с парашютом, а в банальные слезы. Это было так странно! Ева не могла даже вспомнить, когда в последний раз ревела, словно девчонка. Наверно, именно в детстве и ревела. А теперь оказалось, что она даже разучилась нормально это делать. Потому как проклятые слезы вместо того, чтобы литься в три ручья, как им и положено, застревали где-то в горле, лезли в нос, душили и заставляли икать и давиться.
— Эй! — крикнул вслед Эрих, и Еве в его голосе послышалась некоторая неуверенность. — Эй! Ты чего, и правда ревешь? Да что тут случилось-то? Кто этот тип, которого ты под машину загнала?
— Маньяк, — сказала Ева и без сил опустилась на лавочку. — Он мне почти год письма ужасные писал. Грозился избить и изнасиловать. А оказался братом моей лучшей подруги. Всего лишь братом подруги… Я и не поняла сразу…
— Зато потом разобралась и всё ему доходчиво объяснила, — Шефер присел на корточки перед Евой и заглянул ей в лицо. — Так, что он до сих пор в отключке. Полицию зовем?
— Да, — Ева шмыгнула носом. — Только Катрина расстроится.
— Ничего, поймет, если настоящая подруга. Всё, всё… Хватит. Я вызываю кавалерию. Сейчас они как прискачут, как начнут тебе разные вопросы задавать. Или, хочешь, скажу, что это я его отделал. Шел мимо и увидел, как он тебя в машину тащит.
— Нет. Я должна сама.
— Да, я забыл. Ты же у нас предпочитаешь проблемы решать самостоятельно…
— Только получается плохо-о… У-у-у…
— Ну всё, всё, не реви, — Эрих присел рядом с Евой и за голову притянул ее к себе на грудь. — Давай, успокаивайся. А то слышишь — уже сирены. Сейчас за нас с тобой возьмутся. Только этого вот твоего ушибленного упакуют и возьмутся.
И они-таки взялись. Но на самом деле всё закончилось гораздо быстрее, чем предполагала Ева. Возможно, потому, что рядом был Эрих, которого полицейские, как оказалось, знали. А может, им всё и так было ясно. Ева подписала какие-то бумажки и обязалась принять у себя завтра специалиста из полиции, который должен был то ли что-то изъять из ее компьютера, то ли просто убедиться в том, что она не врала насчет писем с угрозами.
— Тогда же и показания с вас полные снимем, — напоследок, уже направляясь в сторону своей машины, сказал немолодой майор. — А вы сейчас идите-ка в кроватку. Выпейте сто граммчиков водочки, а после ложитесь и выспитесь как следует.
И Ева дисциплинированно выполнила практически все полученные от полицейского инструкции. Была и водочка, и кроватка... Вот только легла она в нее совсем не за тем, чтобы выспаться. Да и как спать, если рядом такой волчара, как Эрих Шефер?
Сначала тот вроде как просто утешал переволновавшуюся и всё еще перепуганную даму, потом стал подозревать, что эта самая дама — здоровенная дылда ростом чуть ли не с него самого — злостно использовала его мягкотелую доверчивость и сострадательность в своих целях. Но когда понимание этого оформилось во вполне конкретные выводы, бежать и спасаться было поздно, потому как Ева уже была голой и занималась тем, что стаскивала с Эриха последний лоскуток.
— Какой же ты… — прошептала она и потерлась лицом о густые черные волосы у него на лобке, вдыхая невероятный, теплый и глубокий аромат.
— Какой? — спросил Эрих и, смирившись, позволил Еве окончательно стащить с себя боксеры.
— Мой, — сосредоточенно пояснила та и, отшвырнув отвоеванные трусы, вновь склонилась над пахом захваченного ей самца.
Ева сосала и лизала, прикусывала и целовала. А после сама оказалась под тяжелым мощным телом Эриха, который аж рычал от нетерпения.
— У меня никого не было уже несколько месяцев, — тихонько прошептала Ева и взглянула, словно прося прощения.
Эрих прикрыл глаза, со свистом втягивая воздух и замирая. А потом рассмеялся нервно:
— А у меня уже несколько лет. Никого, кроме шлюх. А они не в счет. Так. Погоди, полежи вот так тихонечко, дай мне, что ли, овечек посчитать… Или слоников.
— У слоников такие хоботы крупные... И, наверно, очень большие члены, — глядя на перевозбужденное орудие Эриха, задумчиво изрекла Ева и рассмеялась, когда услышала в ответ лишь лютый рык.
— Что ж ты со мной делаешь-то, вражина ты?
— Дразню. Не всё ж тебе меня. Кстати, почему ты всё время ко мне цеплялся?
— Дурак был. Думал, ты в ответ станешь мерзкой, злой, и я тебя всё-таки не полюблю. И не получилось.
— А тебе зачем это нужно было?
— Со страху. Боялся, что влюблюсь, а ты-то в меня точно нет.
— Не получилось, — сказала Ева, млея от восторга, — в тебя невозможно не влюбиться. Ты такие... большие комплименты умеешь делать, — Ева с наслаждением обхватила рукой член Эриха.
— Опять дразнишься?
— Ага.
— Додразнилась. Теперь давай ртом поработай. А то оскандалюсь на первом же движении в тебе... Да… Нет, нет… Не так. Во-от так-то гораздо лучше будет.
В итоге Ева оказалась стоящей на четвереньках над лежащим на спине Эрихом — лицом к его члену, который тут же оказался нее во рту, а задницей прямо тому в нос. Впрочем, кажется, именно этого Эрих и добивался. Его ладони тут же скользнули Еве по бедрам вверх и легли на полупопия.
— Красивая… Даже здесь красивая, сволочь ты языкастая.
— Что ты имеешь против моего языка? — возмутилась Ева, которая в этот самый момент вылизывала Эриху его восхитительные нежные яички.
— Сейчас? Ничего. Главное, на болтовню не отвлекайся.
— Чего и тебе желаю, — согласилась Ева, возвращаясь к прерванному занятию и с замиранием чувствуя, как язык Эриха нежно касается ее клитора, а после принимается тщательно вылизывать все, что рядом. — Ум-м…
Эриха действительно хватило ненадолго. Пара минут, и он, приподнимая бедра и стискивая пальцы на заднице Евы, излился ей в рот. От переизбытка чувств хотелось начать кусаться. И Ева отказывать себе в этом не стала, вцепившись зубами в мускулисто-волосатое бедро своего волчары. А после повторила это несколько раз, с каким-то извращенным удовольствием любуясь на остающиеся от ее зубов следы.
— Ты там меня ласкаешь или жрешь? — проворчал Эрих, продолжая пальцами и губами нежить Еву.
— Ты невкусный, — возразила она и, откровенно противореча себе же, вновь принялась вылизывать Эриха.
— М-м-м… Хорошо, — выдохнул он, и Ева увидела, как его член приподнялся, и из него вновь брызнула струйка спермы.
— Не забывай о втором заходе, — напомнила она.
Эрих счастливо и расслабленно засмеялся:
— Будет тебе и второй, и третий, и шестой. Еще пощады просить станешь.
— Хвастунишка, — хмыкнула Ева и крутнула задницей, намекая, что она-то сама все еще совершенно не удовлетворена, потому что Эрих ее только «завтраками» кормит.
Но вскоре выяснилось, что если тот и хвастался, то разве только совсем чуть-чуть. Очень скоро его крепкий член вновь оказался в полной боеготовности. Ева, устроившаяся на спине с закинутыми на плечи Эриха ногами, смотрела на него жадно и с удовольствием. Шрамы, покрывавшие лицо ее прекрасного волка, тянулись вниз по шее и вдоль всего бока, украшая его какой-то первобытной наскальной росписью. Ева водила по ним пальцами и жмурилась, чувствуя, как Эрих наконец-то неторопливо и уверенно входит в нее. Ах! Показалось, что кончила она в ту самую секунду, когда Эрих вогнал себя в нее до конца. Но поскольку после Ева достигала разрядки еще пару раз, то точной уверенности не имелось.
В голове было звонко и пусто, в животе порхали бабочки, щекоча своими невесомыми крылышками, между ног пошло хлюпало и сладко тянуло.
— Не могу поверить, что всё это на самом деле. Что всерьез... И как ты на это решилась? — проворчал негромко Эрих, когда после еще нескольких обещанных раундов дотрахавшаяся до полужидкого состояния Ева уже практически заснула у него в объятиях.
— На что решилась? — сонно переспросила та и поудобнее пристроилась носом Эриху в подмышку.
— На меня. Я же урод. И волчий запах мой — как крысиная отрава…
— Оладушки… — пробормотала Ева, уже совсем засыпая.
Эрих переспросил что-то еще, но она уже не разобрала, что именно. Ева уплывала, тонула, и было ей тепло и спокойно. И ночью снились не кошмары, а толстый полосатый кот, который пил чай с немного подгоревшими оладушками в компании маленького ребенка и одетой в свадебный наряд Катрины. При этом подруга, к счастью, совершенно не обиженная на Еву за своего брата, тоном старой училки по математике, у которой когда-то обе занимались, вдруг принялась напоминать Еве, что та некоторое время назад совершенно не собиралась ложиться с Эрихом в постель — сама же говорила об этом. «Ты не понимаешь, — сказала ей Ева во сне очень серьезно. — От него же пахнет бабушкиными оладушками!»
— Да будут они тебе, будут, обещал же, дылда ты прожорливая. Спи уже, — раздраженно заворчал кто-то прямо над головой Евы, и та сладко зачмокала, в полудреме переворачиваясь на другой бок — поближе к запаху обещанного.
Утром злой и лохматый Эрих разбудил Еву ужасно, непозволительно, кошмарно рано. Недовольная, она уже раскрыла рот, чтобы послать этого проклятущего зловредного волчару куда подальше и устроиться досыпать, но сделать это не смогла. Просто потому, что в здоровенной лапище подхватившегося ни свет ни заря Эриха, была зажата глубокая тарелка, полная кривых и пригоревших, но таких замечательных оладушек.
