Светлана Сергеевна, которую все друзья звали Ланой, наивно считала, что этот день уже достиг критической массы откровенного трэша и хуже стать уже не может. С утра её с помпой уволили с работы менеджера цифровых коммуникаций за «недостаточную корпоративную лояльность». Расшифровка была проста: она в пятый раз отказалась делать кофе боссу, потому что в тот момент сама наводила себе очередную кружку растворимой бурды, чтобы не уснуть лицом в клавиатуру над отчетом по вовлеченности.

Днем выяснилось, что единственный парень, с которым она промучилась аж три месяца и который с ней вчера порвал, оказался клинически тупым. На прощание он прихватил её любимую подушку с единорогами («Взял на память о твоей дурацкой натуре!» — написал он в «телеге», что ее окончательно добило).

А вечером соседи сверху, вечные ценители тяжелого рока и, видимо, аквааэробики, устроили потоп. С потолка в ванной комнате закапала ржавая жижа прямиком на футболку с надписью «Без кофе я не человек!», валяющуюся на стиралке, и затопила пол в ванной.

А самое смешное что этот чертовски невезучий день был днем ее рождения! Ей исполнилось целых двадцать пять лет. Четверть века! Ну что ж подарков от вселенной она получила по полной программе. 

Именно поэтому, поскользнувшись на этой самой луже, которая натекла из квартиры сверху, поймав в полете слетевший с ноги тапок и приземлившись затылком на острый угол душевого поддона, она не закричала «спасите!» или «ой, мамочки!», а с горькой иронией подумала: «Ну конечно, закономерный финал. Так мне и надо». А ее последним осознанным впечатлением от родного мира стал вид падающего с полки фена и мысль: «Хорошо хоть тапок не потеряла… Хвала богам за мелкие радости».

Потом было тьма, небытие и тишина, какой не бывает даже в самом глухом подвале.

А потом (через какое время произошло это «потом»совершенно непонятно) появился нудный гул. Это был не звук, а скорее вибрация на уровне атомов, которая вышибала из груди воздух, заставляла зубы ныть, а кости вибрировать. Лана выдернутая из небытия этим противным звуком, инстинктивно открыла глаза, ожидая увидеть знакомую паутинку трещин на потолке ванной или лицо вечно пьяного соседа.

Но вместо этого над ней плыли своды какого-то грандиозного зала, достойного собора Святого Петра, если бы его оформлял неуравновешенный дизайнер, помешанный на фэнтези. Гигантские фрески, украшавшие потолок, изображали эпические баталии. Нарисованные на них бородатые мужики в блестящих, но нелепо сидящих доспехах рубили что-то, очень похожее на помесь гигантского осьминога с кактусом и с выражением глубокой обиды на морде.

- Ой, — выдавила она единственную связную мысль, до которой в этот момент смог добраться её мозг.

Гул стих, оставив после себя звенящую тишину. Лана медленно, со скрипом, будто за время беспамятства её суставы успели заржаветь, приподнялась на локтях. Холодный каменный пол под ней был выложен замысловатыми концентрическими кругами, которые светились тусклым, неприятным голубоватым светом, словно неоновая вывеска дешевого бара. А за пределами этого круга стояли люди. Очень много людей. И все они смотрели именно на неё.

Слева выстроился шеренгой целый цветник девиц ослепительной, почти мультяшной красоты. Они были закутаны в шелка, бархат и парчу таких насыщенных цветов, что у Ланы сразу заболели глаза. Бриллианты размером с куриное яйцо поблескивали на их шеях и в прическах, которые представляли собой сложные архитектурные сооружения, созданные с использованием шпилек, перьев и даже пары мелких птичек, привязанных за лапки. Лица разукрашенных девиц выражали вежливое недоумение, смешанное с брезгливой гримасой, будто они учуяли запах несвежих сарделек, забытых в мусорном ведре на неделю.

Справа же стояли суровые мужики в латных доспехах. Которые сияли так, что в них можно было смотреться (сияли, конечно же, доспехи, не мужики). Мечи у их поясов были длиннее, чем Лана от макушки до пяток. Позади, на резных скамьях, восседали важные старцы в роскошных, но явно давно нестираных мантиях. А прямо перед ней, на возвышении, напоминающем огромный торт, стоял трон. На троне с важным видом восседал усатый детина в золотой короне. Он смотрел на Лану так, будто она была досадной ошибкой в королевском бюджете, из-за которой пришлось отменить заказ на новую золотую карету.

Лана моргнула, потом протерла глаза, но картинка перед ней не изменилась. И тут ее взгляд наконец-то упал на её собственную персону. На ней было надета пижама кислотно-розового цвета, на которой были нарисованы единороги, весело попирающие копытцами радугу. Один розовый бархатный тапок с ушками был, как ему и положено, надет на ногу. Второй… Лана держала в руке. Судя по всему, она инстинктивно прижала его к груди во время падения, как самую ценную вещь во время апокалипсиса. А ее длинные растрепанные волосы из обычных русых почему-то стали красивого жемчужного цвета. Видимо, от испуга она успела поседеть.  

- Э-э-э… — произнес король, перебивая ее самоидентификацию. Его голос был густым, глубоким баритоном, идеально подходящим для объявления войн, помолвок или тостов за процветание королевства. — Магистр Альберик? Это и есть «Величайшая воительница, чья доблесть воспета в веках»? Та, что должна пополнить ряды претенденток?

Из-за спинки трона, словно испуганный паук, вылез тощий человечек в слишком большой для него мантии, усеянной вышитыми звездами и полумесяцами, которые выглядели, слегка облезло. Он нервно поправил очки на носу и затряс свитком, который держал в руках.

- Ваше Величество, ритуал «Призыва Достойнейшей» был проведен с абсолютной точностью! — запищал он, и его голосок резко контрастировал с королевским баритоном. — Мы взывали к духам времен, мы искали ту, чья слава не померкнет в веках! Магический резонанс, артефакты предсказания — все указывало именно на… э-э-э… эту деву.

Он неуверенно ткнул длинным, костлявым пальцем в Лану.

Все присутствующие, словно по команде, перевели взгляд с мага обратно на Лану. На её пижаму. На единорогов, резвящихся на это самой пижаме. И на тапок, который она все еще держала в руке.

Одна из прекрасных девиц, блондинка с надменным лицом, звонко фыркнула в кружевной платочек.

Мышление Ланы, заточенное годами на борьбу с идиотами-заказчиками, кризисами в соцсетях и поиском оправданий для начальства, наконец-то щелкнуло и перезагрузилось, отбросив шок. Логическая цепочка выстроилась с пугающей, почти компьютерной скоростью: удар головой — это не ванная - свечи - дворец - король - призыв - воительница - пижама - тапок.

- Погодите-ка, — хрипло произнесла она, с трудом поднимаясь на ноги. — Вы кого-то там вызывали? С помощью… этого? — она показала на светящийся круг.

- Величайшую из воительниц! — снова запищал маг, прячась за свиток. — Тень её клинка должна была затмить солнце! Её…

- У меня клинка нет, — перебила его Лана, взмахивая тапком. Потом она похлопала себя по карманам пижамных штанов и вытащила смартфон. — О, телефон! — Обрадовалась она. Но экран телефона был темным и мертвым, украшенным изящной паутинкой трещин. — Так. Клинка нет. Доблести тоже нет. Даже телефон и тот сломан. У меня вообще квалификация «менеджер цифровых коммуникаций». Вы явно ошиблись адресом. Где я? И как мне вызвать такси до дома? У меня там стиралка сейчас взорвется, наверное, и соседи сломают дверь в квартиру.

В зале повисла гробовая тишина, которую можно было резать ножом и намазывать на хлеб. Король медленно поднял руку в замшевой перчатке и потер переносицу, как будто у него начиналась мигрень эпических пропорций.

- Магистр Альберик, — произнес он с ледяным, опасным спокойствием. — Объясните. Объясните мне, королю Элдрику Четвертому, и всему моему двору. Почему из священного круга Призыва, в который не ступала нога смертного долгие тысячелетия, перед нами предстало… это? — Он снова показал на Лану. — В одеянии придворного шута и с… что это вообще у неё в руках?

Лана посмотрела на тапок, который в данный момент она нежно прижимала к груди.

- Это тапок, — честно сказала она. — А на мне не одеяние шута, а пижама «Бериллий», купленная на распродаже со скидкой в семьдесят процентов. Очень удобная, кстати.

Король закрыл глаза, явно считая про себя до десяти. Магистр Альберик побледнел так, что слился со своим свитком.

- Ваше Величество! Сила древнего ритуала неумолима! Она указывает на неё! Может… может, она великий воин в душе? Может, это такой маскировочный наряд, чтобы враги не распознали? Или… или у нее в руках могущественный артефакт? — Он с надеждой посмотрел на тапок, будто ожидая, что тот начнет испускать лучи света.

Лана вздохнула. Её день официально стал катастрофой межгалактического масштаба. Гораздо, гораздо хуже, чем кажущаяся сейчас раем ситуация с увольнением. Она посмотрела на обалдевших придворных, на снобисток-претенденток непонятно на что или кого (это ей не озвучили), на страдающего короля и на несчастного, трясущегося мага.

- Слушайте, — сказала она, натягивая тапок на ногу с видом заправского дипломата на переговорах. — Я вас очень понимаю. У вас сбой в системе, техническая неполадка. Бывает. У меня на прошлой неделе весь ВКонтакте лег на три часа — представляете, какой был хаос?! Так что давайте без паники. Вызывайте своего сисадмина, пусть откатывает систему до предыдущей точки восстановления, а я пока… я пока пойду, пожалуй. Где тут, простите, выход? И розетки? А то у меня телефон сел.

Она сделала неуверенный шаг за пределы светящегося круга.

В тот же миг гул возобновился с новой, оглушительной силой, заставив её вздрогнуть и отпрянуть назад. Голубой свет вспыхнул ослепительно ярко, очертив её границей почти белого огня.

- Ритуал завершен! — торжественно, но с заметной дрожью в голосе провозгласил маг. — Обратной дороги нет! Призванная обречена пройти весь путь до конца, предписанный судьбой!

Король мрачно взглянул на Лану, потом на мага, потом снова на Лану. В его взгляде читалась тяжелая королевская решимость смириться с неизбежным абсурдом.

- Ладно, — сдавленно произнес он, словно пробуя на вкус горькое лекарство. — Записывайте. Претендентка номер… э-э… Сколько у нас уже претенденток? Тринадцать? Четырнадцать — число несчастливое, особенно после истории с герцогом Глорио и тем гномом… Поэтому пусть будет тринадцать с половиной. «Призванная».

 - Фрейлейн Хильдегарда! — король обернулся к одной из суровых дам, стоящих возле трона. — Чтобы к утру она была облачена во что-то… более приличное. И чтобы знала, с какой стороны браться за меч. Или за этот свой… тапок.