— Да, сестренка! — я посмеиваюсь в трубку, поднимаясь по лестнице. —  Прямо сейчас верчу в руках брошюру этой клиники. Я уверена, они помогут нам. Я даже с работы на радостях отпросилась, чтобы поскорее его обрадовать! Он ведь обрадуется? — ловлю себя на мимолетном сомнении.

 — Конечно же, Вера! А я-то как рада! Ты даже представить не можешь, — пищит в трубку мой самый родной человечек. — Я буду молиться за вас. Правда, буду. Я очень хочу стать тетей и верю, что у вас все получится!

 — Погоди,  я достану ключи.

 Зажав между ухом и плечом смартфон, достаю из сумочки связку. Делаю один поворот  ключом,  дверь поддается сразу — это очень странно. Обычно, когда мы уходим, запираем на оба замка.

 — А что там по ценам? Сколько стоит лечение? Что вообще говорят? Какие прогнозы? — я чувствую радость сестры через трубку, но ответить не успеваю.

 Мой телефон выскальзывает и ударяется о плитку, разлетаясь на три части: крышка и экран в одну сторону, батарейка — на ступеньку. Бордовые женские туфельки на шпильке и кроссовки моего парня разбросаны по прихожей.

 Стою, замерев. Сердце колотится как сумасшедшее. Даже маленький шажок в квартиру мне делать страшно. Это именно то, о чем я думаю? Но не может же! А любовь, а столько лет вместе? А планы? А дети…

 Прикрыв дверь, собираю разлетевшиеся части смартфона. Экран разбит в дребезги, мое наивное сердце — тем более. Крышка отказывается занимать свое место, отлетели еще и крохотные пластиковые крепления. Мой мозг также сопротивляется, как чертова крышка, и все еще не верит в то, что я только что увидела. Туфельки… Женские туфельки…

 — Вот с-сука…

 Выдохнув, унимаю дрожь ладоней. Поднимаюсь с пола.

 — Сейчас все будет нормально. И не через такое я проходила. Если этот урод изменяет мне, значит, пойдет на хрен. И шаболду его выкину, и его шмотки ему в зад затолкаю.

 — Верочка, здравствуй! Ты телефон разбила что ли? Ай-ай-ай! Один экран тысяч пять стоит? У меня знакомый есть, он дешевле починит.

 Я даже не заметила, как эта женщина тут появилась. В своем желтом веселеньком платье на поясочке она как издевка на фоне моей катастрофы. Улыбается фальшивой улыбкой, в глаза мне заглядывает. Да ей же все равно по хрен, что у меня тут разбилось. Телефон? Душа и сердце вдребезги, а она тут со своей «заботой» лезет.

 — Здравствуйте, Алла Ивановна. Да… Неудача. Но ничего страшного. Новый телефон-то купить можно. Сейчас проблем с этим нет. Выбора много. А экран… да и бог с ним!

 Я натягиваю профессиональную улыбку, киваю соседке и жду, когда она спустится и оставит меня в покое. У предстоящей сцены, которая перечеркнет окончательно все самое светлое, не должно быть свидетелей. Да и сплетни за спиной выслушивать — это последнее, чего бы я сейчас хотела.

 — До свидания, — цежу сквозь зубы, чтобы отстала.

 — Передумаешь, обращайся.

 Ну, наконец-то!

 Выдохнув еще раз, хватаю дверную ручку. В квартире играет медленная спокойная музыка, пахнет женским тошнотворно-приторным парфюмом. Я пинаю туфли и прохожу дальше. Прямо в обуви. Вернувшись, еще и его кроссовки пинаю.

 Иду дальше… В спальне полумрак, интимная обстановка… Никого нет, но простынь смята. Одеяло валяется на полу, подушка чуть ли не на люстре. Кобель сраный! В воздухе пахнет сексом и страстью. А еще неверностью и его подлым предательством!

 Со стороны ванной комнаты до меня доносится стон изменщика, который не в состоянии заглушить звуки воды, а еще слышится ее мерзкий писклявый голосочек. Кто там? Рыжая? Брюнетка? Шатенка с огромными телячьими глазками?

 — Что же… — во мне медленно умирает жизнерадостная девушка, я это чувствую каждой клеточкой. — Тьфу! Да и не буду я тратить на этого ублюдка свои эмоции. Их такие мразоты попросту не заслуживают!

 Делаю погромче музыку, включаю что-то более энергичное с примесью рока. Покачивая бедрами, иду прямо на кухню. Спокойно завариваю себе черный чай, да покрепче, достаю обезжиренное молоко с холодильника. Перед тем, как захлопнуть дверцу, хватаю еще и пирожное. Этого я точно заслужила, а вот видеть ту суку, что плещется в ванной — нисколько!

 Отодвинув с грохотом стул, сажусь и размышляю о клинике. А сколько надежд на нее было! Брошюра, на которой изображены мама с малышом-ангелочком все еще в моей руке, но почему-то она изорвана на множество тонких полосок. И когда я успела?

 — Сучара…

 Голоса, наконец, смолкают, протяжные стоны тоже.. Шум воды растворяется в воздухе... Тихий смех писклявой твари и его «Как же было круто!» падают в мою душу тяжелым булыжником. После гибели близких это самое худшее, что могло со мной случиться.

 Дверь ванной комнаты распахивается, пар вырывается наружу вместе с двумя обнимающимися телами. Всего секунда… И я смотрю на его красную запыхавшуюся рожу. И на эту сисястую темноволосую сучку.

 — Ве-ера?

 Я вижу, как отвисает челюсть предателя, издав характерный щелчок.  Да неужели, так удивлен, что даже челюсть заело?

 — А ты что, уже вернулась?.. Так быстро?

 — Да как видишь… ублюдок!