«Елена с самого детства получала различные награды и грамоты, — я поправила одну из них, — занимала первые места в школьных олимпиадах... Ее квартиру украшали полочки с кубками, сертификатами в красивых коричневых рамочках... — я перехватила воображаемый микрофон в другую руку, — но ничего из этого не приносило ей радости. Среди целого мира она была одна-одинешенька. Заучки вообще всегда были на любителя, — я посмотрела на своего котика. — Да, Маркус?»

 Вздохнув, я провела пальцем по одной из тех самых полочек и раскатала едва заметную пыль по подушечкам.

 — Н-да уж, только вчера мы с тобой убиралась, а уже все пылесборники притянули к себе этот маленький мусор.

 Мой котик, потеревшись о ногу, мяукнул. Чтобы не мешаться, запрыгнул на подоконник.

  Закончив с наведением порядка и чистоты, я приняла душ и улеглась в свою как всегда пустую и холодную постель. Старательно разложила по подушке расчесанные волосы, чтобы они не спутались. Маркус прилег рядом. Под его сладкое мурлыканье я очень быстро заснула.

 Утро, как обычно, началось в шесть сорок с конфетки «помадка» и черного несладкого кофе. Молоко моей коже не приносило ничего хорошего, от него она покрывалась мелкой сыпью. Соседские бабушки говорили, что в нем сейчас одна «химия» и давно в составе нет ничего натурального. Я их слушала и поэтому пила свой горький кофе, стараясь не морщиться и зажевывая всего лишь одной конфеткою. Одной и не более, а то кариес, фигура и все прочее... А что же тут хорошего?

 Надев серую юбку ниже колена и бледновато-бежевую кофточку с хлопковыми манжетами, застегнув при этом ее до последней пуговицы, я помчалась на работу. Сегодня нельзя было опаздывать... Впрочем, я всегда приезжала заранее, но сегодня... был особенный день, когда нужно было приехать как можно раньше. Просто на всякий случай. Ну, мало ли...

 — Волнуешься? — спросила меня коллега, когда мы встретились с ней в холле Бизнес-центра.

 Верочка всегда по утрам цвела как розочка и сияла как солнышко. Сегодня на ней были изумрудная блузочка и брючки в обтяжечку. И на фоне этой красивой женщины я еще больше превращалась в серую мышку с белокурым тоненьким хвостиком.

 — Еще бы! Кто знает, что в голове у нашего нового директора?

 — Да тебе-то что переживать? На работу приезжаешь без опозданий, — она посмотрела в зеркало и достала из сумочки красную и яркую до вульгарного помаду, — в отпуск еще ни разу за эти два года не ездила, все трудишься, трудишься... А отчеты? У тебя всегда все вовремя. И на работу твою еще никто не жаловался. Твоими статьями зачитываются, Лена. А я перебиваюсь тем, что начальство подбросит. Даже если начнется повальное сокращение штата, тебя в «Лайфе» оставят в первую очередь.

 Подкрасив и без того алые губы, Верочка вернула бархатную помаду на место и расстегнула еще одну пуговку своей шелковой блузочки. Как же я ей завидовала! У таких женщин от мужчин не бывает отбоя!

 — Ой, не думаю...  Ты вон, какая красивая. С тебя вообще ничего не требуют,  — вздохнула я с завистью. — А меня уволят и не заметят моего отсутствия.

 — Да, брось! Ты хорошая, Лена. И хорошенькая, — из уст Верочки это прозвучало совсем неубедительно.

 Мы вышли на четвертом этаже и разошлись по разным направлениям офиса. Пока я шагала в темных балетках до своего кабинета, слышала, как звонко постукивали каблучки Верочки.

 «Хорошая», — все вертелось в моей голове. Всю жизнь я только это и слышала. И все делала вдумчиво и внимательно, ко всему подходила ответственно, а покупала только практичное.

 «Хорошие девочки учатся, а не прогуливают. Хорошие девочки слушаются», — говорила мама, заплетая мне две косички.

 «Хорошие девочки не опаздывают...» — наставляла меня бабушка.

 И я слушала, слушала их... и беспрекословно выполняла все поручения. Не прогуливала, писала контрольные и диктанты по русскому на «отлично», всегда и помогала, даже если меня не просили, и была всем примером.

 А потом были окончание школы и золотая медаль, а после — институт с красным дипломом. Все для того, чтобы мною гордились и знали, что я очень хорошая: «Лена Умница!»

 До восьми часов я сидела в своем кресле как на иголках и все пялилась в стрелки на циферблате. А часы, как назло, шли медленно-медленно. Как никогда, не спешили.

 Я успела разложить у себя в ящике все папки в алфавитном порядке, наточить все карандаши, которые были и без того острыми, а еще распутать и протереть все провода позади компьютера.

 — Общий сбор, — окликнул меня седовласый начальник, заглянув в приоткрытую дверь кабинета. — Доброе утро, Лена.

 — И вам доброе!

 Одернув вниз юбку, я поправила манжеты и неуверенно зашагала за Павлом Геннадьевичем. По пути привела в порядок свою русую косу, чтобы выглядеть как можно опрятнее и приличнее.

 Сегодня мы увидим нового генерального. Я уже слышала, что его перевели к нам из Московского офиса. Верочка на прошлой неделе шепнула, что он очень суровый и «жесткий». Коллеги с Московского его очень боялись, Верочка сама с ними разговаривала. Вот так ей не терпелось, что она лично решила навести справки об Андрее Сергеевиче.

  Оказавшись в конференц-зале, я встала как вкопанная и едва не стекла по стене прямо на пол.

 — Это что, наш новый гендир? — Верочка, оказавшись со мной рядом, расстегнула еще одну пуговку.

 Ее взволнованное дыхание выдавало ее возбуждение. И если бы там, в конце кабинета, стоял кто-то другой, я бы подумала: «Фу, как не стыдно, Верочка!»

 Но там стоял он... красивый подкаченный, с широченными плечами и выразительными чертами лица. А глаза... Боже мой! Какие у него были глаза! Темные, прожигающие и выразительные.

 — Проходите, пожалуйста, — пригласил нас гендиректор. Ведь мы все еще стояли и глазели на него вместе с Верочкой.

 Впервые по моему телу прокатился жар. Да такой мощный, что захотелось подойти как можно ближе к кондиционеру и как можно скорее охладиться.

 Усевшись на свободный стул, я слушала Андрея Сергеевича очень внимательно — его голос, такой холодный и стальной. Не сводила глаз с его сдержанной очаровательной улыбки... От него веяло властью и силой. Я боялась дышать и делала это ртом, и так тихо, что губы мои пересохли.

 — Надеюсь, всем все понятно? — он прошелся взглядом по сотрудницам офиса. Так уж вышло, что на все отделение мой начальник Павел Геннадьевич до этого дня был единственным мужчиной в нашем «розариуме».

 Когда мои глаза встретились со взглядом Андрея Сергеевича, я невольно заерзала на жестком офисном стуле. Комната показалась тесной. Кислород, поступавший в легкие, каким-то колючим. Будь у меня градусник, он бы лопнул, достигнув в секунду максимальной отметины.

  — Сроки есть. Работа каждого из вас в этом месяце — показатель успеха всего офиса и моего в первую очередь. Так что, не подкачайте, девочки. Работаем как команда — вместе и слаженно.

 — А что будет, если не выполним? — испуганно спросила редактор вечерней рубрики.

 — Как что? Вы подведете меня, — он улыбнулся в ответ на ее волнение. — И всех провинившихся я лично выпорю!

 Новый генеральный засмеялся, его шутку подхватили все присутствующие. А мозг одной девушки, сминавшей край серой юбки, словно плавился...

 До конца дня не получалось расслабиться. Статья была написана, но вопреки восторженному мнению моего начальника, лично мне показалась скучной и неинтересной. Мой обед, на чей аромат слетелось пол-офиса, был безвкусным, а экран моего компьютера — тусклее обычного. Даже солнце в окно кабинета светило иначе и вовсе не грело — ни тело, ни душу.

 Все мои мысли были о нем, об Андрее Сергеевиче: о том, как он улыбался, как говорил, о том, как под черной водолазкой играли его выразительные мышцы. Впервые мне захотелось потрогать их, прочувствовать пальцами крепкое мужское тело и вдохнуть его запах. А в том, что он пах чудесно и по-сумасшедшему, я даже не сомневалась.

 — Елена?

 Услышав голос, я оторвала взгляд от монитора и ощутила пятой точкой, как кресло растворяется, уплывает из-под меня куда-то, а я будто проваливаюсь в его мягкость.

 Облокотившись о косяк дверного проема, ОН смотрел на меня с интересом, но, стоило нашим глазам встретиться, тут же нахмурился.

 — Увидели в экране что-то занимательное? — Андрей Сергеевич покосился на прикушенную мною губу. Стоял он так, будто был недоволен моей работой, будто застал меня на месте ужасного преступления.

 Я потеряла дар речи. Он подошел ближе и взглянул в открытую мной на компьютере вкладку. А я все сидела и не шевелилась. Пах он, действительно, умопомрачительно. Кедр? Нотки цитруса? Дерево? В его запахе было что-то такое, от чего женщины готовы были броситься в безрассудство. Я-то уж точно…

 — Статья? — повернув голову в мою сторону, он выглядел действительно удивленным. Настолько, что даже присел на край моего рабочего столика.— Значит, о вас говорят правду. Работа приносит вам максимум удовольствия.

 Почему-то от него это звучало так странно, так пошло и так... плохо!

 Он протянул руку к моему лицу. Чем ближе она приближалась, тем шире я раскрывала глаза. А когда он подхватил мой подбородок и чуть надавил пальцем, моя губа выскользнула из плена зубов.

 — Продолжайте работать, — как ни в чем не бывало, заявил мой директор. — Пишите статью. Я ценю тех, кто трудится, а не зависает в «ютубе».

 Он вышел, а я дышала так часто, как будто приседала в ускоренном темпе последние минут десять. И уже на следующий день я летела на работу, лишь бы вновь увидеть ЕГО... И, возможно, ощутить снова его пальцы на подбородке.

 Но Андрей Сергеевич вел себя холодно и отстраненно. Делал выговоры тем, кто регулярно опаздывал, уединяясь с ними в своем кабинете, грозился штрафами и увольнением. Когда его строгий голос разносился по офису, сотрудники от страха вжимали шеи в плечи до возможного максимума.

 А меня для него словно и не было… Правда, на совещаниях и планерках он все же ставил меня в пример всем коллегам. Но в целом, я будто не существовала: он здоровался со мной всегда коротко, еще короче прощался. И ничего больше не происходило. А мне так хотелось его внимания!

 А тут, однажды, когда я задержалась на работе, я увидела как Верочка щебетала с директором. Она сидела на краю стола в его кабинете, расстегнув полностью свою яркую блузочку, и он улыбался ей и слушал внимательно, высоко подняв брови. Словно услышал что-то заманчивое… И смотрел на нее как на женщину, а не сотрудницу. На ее алые губы, на упругую грудь-троечку. И рука Андрея Сергеевича скользнула по колену Верочки, подцепив край кожаной юбки...

 Я не смогла этого выдержать! Развернувшись, я шагнула к лифту. А дома залила всю подушку слезами.

 — Маркус, — гладила я любимого котика. — Как же мне паршиво! Только ты меня понимаешь! Никому не нужны хорошие девочки. Настоящим мужчинам нравятся очень плохие.

 Проснувшись в обед, я выпила кофе с молоком и бутербродом. С трудом расчесала спутавшиеся за ночь волосы. А потом, воспользовавшись выходным, отправилась по магазинам.

 Верочка, сверкавшая кружевным лифчиком на столе генерального директора, его рука на ее колене, его жаркое и многообещающее «выпорю», его теплые пальцы на моем подбородке...

 В понедельник я приехала ровно в восемь. Пока поднималась на четвертый этаж, время тикало, шло вперед, оно было не в мою пользу. Но на это я и рассчитывала.

 — Елена! Ко мне зайдите-ка, — строгим тоном Андрей Сергеевич выстрелил в спину, когда я открыла дверь своего кабинета.

 Оставив сумку на стуле, я нервно натянула рукава нового синего платья аж до середины пальцев. Выдохнув, засеменила за Андреем Сергеевичем, поправляя прическу.

 — У вас какой-то праздник? — открывая дверь, он пропустил меня внутрь. — Присаживайтесь.

 — Нет. А что?

— Я привык к вашей косе, а сегодня вы распустили волосы... И в целом, выглядите иначе, Елена. Нарядно...

 Я села за стол, пытаясь поправить свое короткое платье. Он опустился в кресло напротив.

 — Андрей Сер... — хотела было оправдаться и за опоздание, и за столь смелую и неуместную для офиса одежду с дурацким вырезом.

 — Просто Андрей, Елена. Давайте без отчества. У вас все хорошо?

 — Вполне. А почему вы спрашиваете?

 — Вы опоздали сегодня, а всегда приезжаете раньше. На вас это не похоже. Может быть, вы плохо себя чувствуете? Или что-то… случилось в вашей жизни?

 Он заглядывал прямо в душу. И казался таким вежливым и заботливым. Несмотря на сквозивший в его интонации холодок, Андрей показался мне чутким. И мягким?..

 А я так хотела, чтобы он перегнул меня через колено и выпорол! Уже месяц я засыпала лишь с этой мыслью, но меня опередила красавица Верочка! И ощутить еще раз его прикосновение мне совсем не светило…

 А ведь сегодня я нарочно шла на работу медленно, специально купила это вульгарное платье, не скрывающее коленок... даже губы накрасила. А до меня Андрею по-прежнему не было никакого дела.

 — Давайте сделаем так, — я прислушалась в надежде, что он скажет мне что-то очень плохое, — если это вам нужно, езжайте домой. Редакция не умрет, если вы нас сегодня покинете...

 Я еле буркнула нечто похожее на «все хорошо» и ушла к себе в унылую комнатку. Оказавшись в кабинете, закрылась и разревелась.

 — Ну, как же? А платье, колени открытые? А прическа новая? — стирая помаду с губ, я все хныкала. — А наказать меня?

 ...Неделя подходила к концу, а моя соперница все не появлялась на работе. Видимо, Верочке с Андреем было так хорошо, что она взяла отпуск и вечерами ждала гендиректора в соблазнительном пеньюарчике у себя дома... А я была все такой же незаметной, очень невзрачной маленькой серой мышью... Зато по-прежнему хвалили мои статьи на «линейках», ведь они были такими хорошими!

 И вот, вместо Верочки в конце месяца появилась Любочка. В кожаном комбинезончике, с нарощенными ресничками и вырезом постыдней некуда. Очередная красавица. На фоне которой меркнут заметно прихорошившиеся Елены Антоновны. А после того, как на собрании всем сотрудникам представили Любовь Дмитриевну, подошла моя очередь.

 — Какое виноделие? — я хлопала глазами, не понимая, какую статью задолжала Андрею Сергеевичу. — Но вы же мне ее не давали. Я точно помню, что не было такого задания. Как же это?

 — Очень плохо, Елена, — раздалось по конференц-залу раскатом грома. — Очень плохо.

 Все коллеги смотрели на меня с удивлением, и обвинение легко читалось во взглядах присутствующих. Но я же… Не было никакого виноделия! Что же я, совсем запамятовала?

 После совещания я набрала в кулере полный стаканчик холодной воды. Смочив горло, быстрым шагом чуть ли не побежала за генеральным директором.

 Я хотела получить разъяснения. Увидеть запись, что статья вписана напротив моего имени, увидеть хоть какие-то доказательства.

 Присев в кресло, я поставила стаканчик на стол. Ждала, когда он сверит данные в своем компьютере. Меня трясло, ведь за всю мою жизнь такого еще никогда не было!

 — Простите меня, — уставившись в монитор, произнес мой директор. — Виноделие в самом деле не ваше. Его должна была написать Вера Ивановна.

 Я надула щеки, чтобы выдохнуть скопившийся в легких воздух. Меня распирало от возмущения. И больше всего я хотела услышать его извинения! И вообще, куда это на целый месяц запропастилась Верочка?

 — Но так как она… — продолжил он.

 Но, куда же пропала моя коллега, я не успела выяснить. Одним неловким движением я снесла стаканчик. Открыв рот и глаза, как в замедленной съемке, наблюдала, как ледяная вода водопадом летит на брюки директора.

 Сама не понимаю, как оказалась по другую сторону стола. Схватив стопку салфеток, я сидела на полу между ног Андрея и собирала с брюк влагу, тщательно промакивая мокрую ткань его брюк.

 — Лена... — он посмотрел на меня сверху вниз и подцепил мой подбородок пальцами. — Какая же вы все-таки хорошая! Спасибо, но дальше я сам… эм-м-м… пожалуй...

***
 Неделя сменилась месяцем, месяц сменился кварталом... Андрей был все так же холоден, а я... все такая же умница, которую хвалили на планерках. Верочки в офисе больше не было. Видимо, она уволилась, чтобы в нее пальцем не тыкали. Служебные романы — дело такое... Тем более, если он — босс, а ты просто красивая и ничем, кроме внешности, невыдающаяся.

 Моя статья о виноделии ни с чего была номинирована на какую-то награду. И поэтому Андрей на очередном совещании объявил, что мы с ним едем в командировку в столицу.

 Мой генеральный был счастлив. Но чему он радовался в большей степени, я так и не поняла. Или ему льстило, что все происходит под его руководством, чего раньше в нашем отделении еще не было. Или же он радовался, что доказал что-то своему начальству и его вновь переведут в Московский филиал журнала.

 Весь путь до столицы занял всего два часа на самолете. «Лайф» снял прибывшим сотрудникам номера в гостинице, в которой мы успешно поселились.

 На вручение наград я надела черное платье с пайетками и туфельки на скромном невысоком каблуке. Церемония проходила здесь же, на территории отеля в отдельностоящем павильоне.

 Мы сели за стол, положили на белоснежную скатерть пластиковые ключи от номеров и наши телефоны... И мне-таки вручили награду и очередную грамоту, которую по возвращению я поставлю на свою «почетную» полочку.

 Далее были танцы, выпивка. Но...

 «Хорошие девочки не бухают», — так говорил мне папа.

 Поэтому я улизнула с банкетного зала и поспешила в свой номер. К тому же, Андрея на развлекательной части уже не было. Он вышел поговорить по телефону.

 — Лена?

  Его комната располагалась рядом с моим номером. И в этот момент он как раз собирался зайти к себе, судя по зажатой в руке пластиковой карточке.

 — А почему вы здесь? Как же веселье?

 — Немного не мое, — я смутилась, поскольку настоящей причиной моего побега было его отсутствие в зале.

 Я была уверена, что Андрей вышел, чтобы поговорить с Верочкой. А значит, я потерпела фиаско! И все, что я делала эти месяцы, было тщетным.

 Я поднесла ключ к считывателю возле двери номера, но тот не сработал. Еще раз — опять то же самое.

 — Давайте, я вам помогу, — Андрей задел мои пальцы своими и его тепло разнеслось по моему телу приятными будоражащими кровь волнами.

 Его попытка не увенчалась успехом. И я, поблагодарив генерального директора за помощь, выхватила ключ обратно. И сразу предприняла еще одну попытку, потому что стоять с ним так близко было невыносимо!

 — Мне перед вами так неудобно, Андрей, — я вертела ключ и прикладывала его разными сторонами к считывателю. — Пожалуйста, возвращайтесь на церемонию, в банкетный зал, праздновать. Это ведь и ваша победа. К тому же, ваши коллеги с Московского отделения ждут вас. А я спущусь на ресепшн, они мне помогут. Только сейчас, еще пару раз попробую.

 — Я, кажется, понял, — незамедлительно он шагнул в мою сторону и практически прижал к упрямой двери своей крепкой грудью. — Прислоняйте ключ, а я подтолкну. У пластиковых ключей такое бывает. Магнит со временем плохо срабатывает и ему необходима помощь.

 Я кивнула. И в тот момент, когда выполнила его указание, он навалился. Дверь поддалась, и мы рухнули на пол моего номера.

— Вы не ушиблись, Елена? — приподнявшись, он оперся на локоть и обеспокоенно взглянул в мое личико.

 Андрей показался мне таким большим, я бы сказала огромным. Его плечи, нависшие надо мной, выглядели еще более внушительными. Я лежала под ним и не шевелилась. А его запах, тепло… Господи!

 — Кажется, нет, — я провела рукой до затылка и наткнулась на его теплую ладонь. — Вы смягчили мое падение. Но, — я достала из волос кусочек пластиковой карточки, — у меня для вас не очень приятная новость. Я сломала ваш ключ. Извините…

 — Плохо, конечно, что я получу выговор от администрации как вандал, — он усмехнулся. — Но, главное, что вы сами целы, Елена. И это очень хорошо.

 Он не спешил вставать, все смотрел в мои глаза. А мое сердце стучало в бешеном ритме.

 — Иногда и хорошие девочки, — вырвалось у меня вслух вместе со вздохом, — бывают очень плохими.

 Чувствуя свою вину, я прикусила губу. Наверное, стоило взять на себя расходы и компенсировать стоимость нового ключа отелю.

 Взгляд Андрея спустился чуть ниже, прямо к моему рту. И неожиданно он накрыл его поцелуем. Я ахнула, сжалась, но сразу расслабилась под внезапным натиском этого мужчины.

 Закинув на его шею руки, целовала в ответ — жадно, переплетаясь языками и до жара между ног. Тягучего, всепоглощающего…

 Андрей будто потерял нал собой контроль. Подцепив дверь мыском, он захлопнул ее, не глядя. Не прекращая таранить меня поцелуем, сжал крепче затылок в своей ладони. Вторая рука скользнула по моей талии, по груди и нещадно смяла мое платье.

 В одно мгновение он поднял меня вверх и понес к кровати. Мое сердце рвалось наружу... Разве такое может быть? Кто он, а кто я…

 — Андрей... — я почувствовала его эрекцию сквозь слои ткани нашей одежды.

 — Не могу больше сдерживать себя … Я так хочу тебя…

 — Я…

 — Не переживай, Лена. Я буду очень нежен, — он прочитал мои мысли, увидев страх перед первой близостью в моих глазах. — Сейчас я буду превращать одну очень хорошую девочку в очень и очень плохую...

 Расстегнув молнию, Андрей стянул с меня платье. До того, как я успела прикрыться, он поцеловал набухший сосочек. Я чувствовала, как сильно намокли мои трусики от ласк этого мужчины. Хотела остановить его, вдруг он совершает ошибку… но он был настойчивым.

А еще, очень нежным и ласковым… Но когда его головка уперлась в мои мокрые половые губы, я задержала дыхание и схватила его за мощные плечи. Его член проталкивался, заполняя меня собою. Я чувствовала, как он расширяет меня, разрывая на своем пути все преграды между боссом и его подчиненной.

 — Сейчас будет очень приятно, — слизнув крохотную слезинку с разрумянившейся щечки, он поцеловал меня. Выждал и стал аккуратно двигаться…

 Что-то запретное, тайное разливалось по телу вместе с болью и наслаждением. Его горячие поцелуи возвращали меня из мира удовольствия в гостиничный номер, в его объятия, в реальность… Он жадно вколачивался в меня, быстро двигая бедрами. Я не вынесла такого напора и укусила его во время сумасшедшего поцелуя.

 Рывком развернув мое податливое тело, Андрей поставил меня на колени и звонко шлепнул по ягодице.

 — Елена Антоновна, вы очень плохая девочка…

 — Очень плохая, Андрей Сергеевич…

 Утром он проводил меня в аэропорт, не выпуская из рук мою ладошку. Пока мы стояли и ожидали объявление регистрации на самолет «Москва-Питер», он целовал мои щеки и шею. То, что произошло ночью в гостиничном номере и то, что захлестнуло нас утром, мы не обсуждали…

 — А что же теперь будет с Верочкой? — смущенно я опустила голову. Понимала ведь, что Андрей изменил ей со мной. Да и вообще, хотела понять, как они теперь будут встречаться на расстоянии, ведь его больше не переведут в мое отделение.

 — Не совсем понимаю.. Вере Геннадьевне или как ее там, Ивановне? — его брови сдвинулись к переносице. — Ну, той, что я уволил в прошлом месяце? А что я должен сказать ей? Ее не восстановят в должности, пусть даже не просится. Работать нужно, а не задирать юбку до пупка в кабинете начальника. Сама виновата. А с чего ты про нее вспомнила?

 — А вы с ней разве не…

 — Ну, что ты, Лена… Что за глупости? А-а-а, я понял… Ты нас видела? — он поднял мой подбородок и поцеловал в кончик носика. — Я силком натянул ее юбку до колен и выгнал из своего кабинета. Она очень хотела повышение, но мне было неинтересно слушать ее нескромное предложение…

 Вернувшись домой, я продолжала работать. Писала о животноводстве, о дне учителя, освещала новости города и бездействие чиновников в проблеме вывоза мусора… Маркус по-прежнему мурлыкал на ухо, ложась со мной на подушку. А я все не могла забыть ту ночь в гостинице, когда в мире на одну плохую девочку стало больше.

 — Елена, зайдите ко мне, — однажды услышала я от Павла Геннадьевича. Его интонация показалась мне странной.

 Поднявшись со стула и нажав на значок «дискетки» на экране, я поспешила в кабинет начальника.

 — В общем, я поздравляю вас, — он протянул руку и крепко пожал мою ладонь. — Вас повысили и, скорей всего, переведут в другой филиал «Лайфа». Если вы примите это предложение, то я объявлю о вашем решении на планерке завтра утром.

 — Вы, наверное, шутите?

 — Нисколько.

 Всю ночь я не спала, прижимая к себе Маркуса. Но отказаться от такого шанса я не могла. И уже в восемь утра на совещании Павел Геннадьевич ввел в курс дела сотрудников нашего отделения. Людочка с завистью стрельнула в меня карими глазками…

 — Очень жаль, что вы нас покинете… — произнес мой начальник чуть позже, когда я сидела в его кабинете. — Ну, ладно. Я за вас должен радоваться, а я…  Как я без вас буду? — он потер лоб и встал с кресла. — Вы сидите пока, сейчас к вам подойдут и расскажут, что делать дальше.

 Он ушел, а я нервно пригубила стакан с кофе. А что, если меня отправят в глухую деревню? Я ведь даже не поинтересовалась всеми нюансами!

 — Лена… — знакомый до мурашек баритон заставил меня обернуться.

 — Андрей? Так это ты все подстроил? — я подскочила со стула, но он уже оказался так близко…

 Накрывая мой рот поцелуем, Андрей прижимал меня к себе крепко-крепко. Все мои чувства к нему рвались наружу.

 — Как же я по тебе соскучился, моя плохая девочка…

 И тут до меня дошло… Прострелило током, задев все нервные окончания. Я осознала суть происходящего!

— Так это из-за тебя? — я не могла поверить, что через постель заслужила свое повышение по карьерной лестнице.

 — Ну, что ты, Лена! Повышения и переводы в Питере не в моей власти. Но я сумел добиться другого — это я буду стажировать тебя. В Москве для тебя сняли квартиру в моем районе, но я думаю, она нам не понадобится. Я заберу тебя к себе, милая…

 — Но у меня тут жизнь… У меня котик! — несла я, глядя в его глаза. А в них читались желание, искренность и те самые чувства, о которых я не могла даже думать.

 — И котика твоего заберу, милая…