Когда я начала писать Law Happens, на тот момент я занималась гражданскими войнами времён Вацлава IV в частности и эпохой его правления в целом уже... лет пять... Однако Сбинко Заяц Хазмбург не попадал в мой исследовательский прицел до этого. Почему же это не случилось раньше? По тому, что его роль в первых гражданских войнах была не очевидна, а роль в последней гражданской войне (и в дальнейшей политике) наоборот -- более чем понятна и прозрачна. До этого момента он был для меня сугубо набором дат и событий, то есть исторической личностью. Но в момент написания LH во мне проснулся к нему и антропологический интерес. Проще говоря, у меня возник к нему ряд вопросов в стиле "Заяц, какого хрена!?"
Вообще я давно заметила за собой, что эта личность мне почему-то понятна. Мне понятна его внутренняя логика, но я не могла объяснить себе -- почему. Ведь с Зайцем, в отличии от Зула, например, у меня вообще ничего общего. Я даже в какой-то момент подумала, что неужели эта антропологическая общность вызвана какими-то врожденными перинатальными качествами, а не онтогенезом!? Эта мысль меня настолько беспокоила, что я откладывала ее на дальнюю полку. Но вот -- пришло время поработать над собой и Зайцем.
Забавно то, что мысль о том, что Заяц вмещает в себя сразу три моих "фетиша" (повар, военный и священник) пришла мне в самую последнюю очередь. Так что это было точно не копание в «да он тебе просто как мужик нравится»*, а в себе.
Изначально я хотела разобрать Зайца по трем параметрам: его личные отношения, влияние его психического состояния на исторические события и наоборот и, отдельно, какого хрена случилось в него в башке на Пизанском Соборе (это был единственный вопрос, на который у меня нет четкого ответа до сих пор).
Но в результате оказалось, что все настолько цепляется друг за друга (и это добрый знак для антрополога), что отделить одно от другого можно, но не нужно. Это как когда я пытаюсь отделить гениального учителя Яна Гуса от алкаша и психопата Гуса, чтоб меня не сильно били, однако, если бы он не был таким чутким психопатом манипулятором, то он не был бы таким гениальным учителем и проповедником -- это просто две стороны одной медали.
И тут самое время отметить, что в силу объективных причин, в отличии от многих, Заяц не оставил дневников и не особо-то оставил писем, да и те написаны канцеляритом писцами. Единственная особенность, которую можно подметить, это то, что даже в своих указах Заяц записан как «архиепископ Збинко». Мало того, что это уменьшительно-ласкательная форма имени Збигнев, которой обычно называли себя холопы перед господином, так это еще та из форм (есть еще Збинек и Збышек), которая означает, буквально, «свинка» или «поросеночек». То есть было бы понятно, если бы он так обозначал себя, обращаясь к императору Вацлаву или Папе Римскому, демонстрируя свою покорность, но его, и он сам себя так обозначает, обращаясь даже к прелатам, педсоставу университета и даже простому народу. Что это? «Слуга народа»? Человек с огромнейшим комплексом неполноценности? Или, как его просто называли, идиот?
* Подобное мнение, даже в более грубой форме, иногда высказывается в отношении моих исследований Жерсона (странно, но в отношении Вацлава, чью сексуальность я напрямую обсуждаю в своих работах, мне такого еще никогда не говорили). Однако, отчасти это так. Только Жерсон для меня это не образ какого-то абстрактного «мужика», а ассоциируется у меня со вполне конкретным очень близким мне человеком женского пола, у которого были (на протяжении всей жизни) примерно те же проблемы с психикой, что и у Жерсона, но который, в отличии от Жерсона, к сожалению, не смог с ними справиться (или не хотел с ними справляться).
