... я пришел исповедаться, так что не орите на меня и не обзывайтесь... наверное...

В окно исповедальни били чистые лучи рассветного солнца и больно резали глаза страдающего от похмелья священника. Отец Богута опустил веки и беззвучно то ли помолился, то ли выругался.

... я потерял семью... их убили у меня на глазах...

Святой отец тяжело вздохнул и, поморщившись, потер переносицу.

... а помните Вальденсов... когда я беседовал с этой упрямой женщиной, она дала мне понять, что я живу ради мести... но ведь это никого не касается, кроме меня!

... диб... гхм-малолетний... - прокашлялся священник.

... а потом Вы попросили меня разобраться с посетительницами Гертруды и...

Индржих прервался, чтобы дать Отцу Богуте выругаться, но тот почему-то промолчал.

... те женщины... они тоже потеряли свои семьи, как и я... и даже хуже... и... они так же, как и я, были готовы погибнуть и пожертвовать своей душой, лишь бы получить возможность попрощаться с ушедшими близкими.

... и что? - после недолгого молчания раздраженно выдавил из себя святой отец. - Мне на тебя епитимью наложить? Какого... ты пришел сюда с утра и паришь мне голову!?

Что со мной будет, когда я отомщу?

А я пердо...

Окончание восклицания Богуты потонуло в раскате грома. Солнечный свет скрылся за черными тучами, по земле забарабанил дождь. Буквально через несколько секунд из уличных сумерек через окно исповедальни в висок юноше прилетела градина размером с гусиное яйцо, и мир погрузился во тьму.

Индржих проснулся. Его голова раскалывалась от боли. Последнее, что он помнил, это как принял две бутыли "лунного" дистиллята: одну наружу, чтобы обработать раны перед перевязкой, а другую - во внутрь, чтобы не окочуриться прямо под дождем в лесу.

"Земляной пол, сено, тряпье... из-за двери раздается специфическое бульканье и запахи - это дом травницы," - сделал детективное заключение раненый страдалец, со стоном пытаясь приподняться на локте.

Дверь в комнату открылась, но в проеме вместо старой ведьмы показалась знакомая фигура рыбака Йозефа по прозвищу Тихий, с которым Индржих как-то раз потешно дрался на кулаках. Этот выносливый и ловкий мужичонка заставил его тогда попотеть не меньше, чем пани Стефания!

О, шевелится! - восклицание селянина отозвалось колокольным звоном в голове юноши. - Ну что, мне его теперь можно отсюда выпроводить, или ты его как повод повидаться со своим любимым священником прибережешь?

Ревность разрушает язык твой... - послышался издалека хриплый голос Гертруды.

Да молчу, молчу... - вздохнул Тихий Йозеф и наклонился, протягивая тому кувшин с прохладной водой раненому.

Спасибо, - выдохнул Индржих.

=========================

Занудные примечания автора.

Согласно канонами высокого средневековья, берущим свое начало еще в античности, комедия - это произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке. Средний стиль же характеризует умеренное использование риторических фигур и тропов.

Здесь мне на руку сыграло то, что рандом предоставил мне возможность использовать в тексте тропы христианского мистицизма в связке с Богутой. Это и визионистский (поэтический) сон Индржиха, в котором играет образ окна в исповедальне и меняющегося за ним мира, и образ "тишины" Йозефа, оказывающейся частью мистической практики - аскезы, ведущей его к любви (любви в понимании христианского мистицизма, конечно же). И то и другое - отсылки к мистицизму Мейстера Экхарта.

Для любовной истории мной подчеркнуто, что Йозеф, помимо того, что он крестьянин и кулачный боец - еще и рыбак. Это для аллюзии его пары с "ведьмой" Гертрудой на пару Владычицы Озера и Короля-Рыбака. Я посчитала такую отсылку обоснованной в силу того, что чешская языческая мифология имеет кельтское происхождение (вспомнить тот же Бланик и Святого Вацлава, аналогом которых являются Авалон и Король Артур в Англии). Так же это создает троп между христианским образом ревности, "разрушающей язык" и языческим образом травмы Короля-Рыбака (ранение в пах), ограничивающей его дееспособность.

Три признака христианской мистики: личность, свобода, любовь. Мистический опыт глубоко личный и вместе с тем производит впечатление снятия личного бытия, растворения в безличном и сверхличном. Христианская мистика это отрешенность, воплощенность, конкретность и мистика любви.

(2)

О Господи, какая печаль - это моя вина. Да простит меня Господь на смертном одре... - апатично пробубнила старая травница и отвернулась, демонстрируя свое нежелание продолжать беседу.

Я бы хотел взять пару уроков травничества... - вкрадчиво произнес Индржих, наклонившись к ведьме.

Гертруда повернула голову к молодому человеку и деловито произнесла:

Ты же понимаешь, что тебе это будет стоить...

Понимаю. Давайте обсудим цену.

***

"По крайней мере, в этот раз никто не умер," - думал Индржих, закрываясь руками от сыплющихся на него ударов Йозефа.

В качестве платы за услуги учителя старая ведьма потребовала с Индржиха услугу личного характера - расследовать, что от нее надо молчаливому Йозефу, который повадился раз в неделю приходить к ее дому и молча сидеть на скамейке весь день и всю ночь. Гертруда предполагала, что это проделки отца Богуты, с которым они, что было очевидно всем, кроме Индржиха, когда то были любовниками, но не сошлись в вопросах духовной практики.

По счастливому стечению обстоятельств отец Богута тоже, независимо от Гертруды, попросил выяснить, что за странные вещи творятся с молчаливым Йозефом, начавшим открывать рот, чтобы нести какую-то Экхартовскую ересь про мистику любви. После пьяной проповеди, Вальденсов и убийства "ведьм" лесорубами модалистствующий Йозеф мог стать четвертым залетом Богуты за этот месяц.

Так Индржих и оказался обвязанным ветками и обмазанным глиной, изображающим кочку рядом с прудом, где рыбачил Йозеф - на что не пойдешь ради знаний и доброго приятеля!