Я вышла из машины, вынула из багажника пакеты с покупками и пошла к дому. Еще столько всего надо успеть сделать! И по работе накопилось недоделок, и позвонить еще надо трем заказчикам. Ах да, на стрижку ведь записана на вечер! Надо торопиться.

Ускорила шаг, по пути шаря свободной рукой в кармане пальто, чтобы найти ключи, подняла взгляд и…

С размаху налетела на его глаза.

Фиалковые. Ни у кого таких больше нет. Только у Макарского.

- Здравствуй, Валерия, - подошел ко мне, внимательно вглядываясь в лицо.

- Зачем ты пришел, Максим? – спросила едва слышно.

- Нам нужно поговорить.

- Ты снизошел до объяснений? – боль ударила в сердце, заставив вспомнить, как несколько месяцев назад мужчина просто поставил меня перед фактом, что я ему больше не нужна, и ушел.

- Мне нужно кое-что тебе объяснить. Лучше не посреди улицы. Давай помогу, - протянул руку, пытаясь взять у меня пакеты.

- Не надо, сама справлюсь. – Потянула их обратно.

- Валерия, они тяжелые, я донесу. – Настаивая, дернул за ручки в свою сторону.

- Сказала же, сама! – вспылила и резко рванула на себя.

Пакеты лопнули. Содержимое сначала взлетело в воздух, а потом упало на асфальт. Мы с Макарским замерли, глядя на детские пустышки, распашонки, погремушки и маленького плюшевого медвежонка. В центре этого красноречивого «натюрморта» лежала упаковка трусиков для беременных с гладящей объемное пузико девушкой на картонке.

- Ты ждешь ребенка?! – потрясенно выдохнул Максим, переведя фиалковый взгляд на меня.

- Я сама его выращу, от тебя ничего не требуется, - затараторила, не понимая, что несу. – Если надо, подпишу любые документы, что мы с сыном ни на что не претендуем, правда, и…

- Это мальчик? – перебил Макарский.

- Да, - растерянно кивнула.

- Можно? – он протянул руку к моему животу.

Я отступила на шаг.

- Валерия, умоляю!

Фиалковые глаза наполнились такой пронзительной нежностью, что у меня перехватило дыхание. Я никогда не видела его таким. Властным, упрямым, резким, самоуверенным, даже наглым – сколько угодно. Страстным, мощным, ярким, заставляющим забывать обо всем в своих объятиях – тоже да. Даже задумчивым, спокойным, довольным и счастливым.

Но мольбу в глазах мужчины, в которого влюбилась, несмотря на все старания этого избежать, не видела никогда!

- Пожалуйста, - прошептал он.

Я молча расстегнула пуговицы пальто и развела полы в стороны, показав обтянутый платьем животик, в котором рос наш с Максимом сын. Макарский посмотрел на него так, словно перед ним было величайшее чудо в мире. Присев, он осторожно накрыл местожительство карапуза ладонью. Я вздрогнула, ощутив ее жар.

- Больно? – Максим тут же отдернул руку и встревоженно вгляделся в мое лицо.

- Нет, конечно, - улыбнулась.

Просто уже и забыла, как тело наполняется жаром от твоих прикосновений.

Ладонь вернулась на мой живот. Сын толкнулся, приветствуя папу. По лицу Макарского разлилось счастье – то самое, настоящее, которого не купишь ни за какие деньги.

Я задержала дыхание, чтобы не расплакаться.

И что теперь будет?..