- Ма-ам, какой он, ну какой, скажи?

— Сашуль, я не помню.

Прикусываю губы, чтобы не ляпнуть дочери лишнего и поправляю ее темные волосики, выбившиеся из косичек.

— Нет, помнишь! Я знаю, что мой папа очень красивый. Да? Ну скажи, мам!

— Да, красивый. 

В памяти мелькают пронзительные темно-синие глаза цвета океана и улыбка, от которой коленки подгибались, но тут же отгоняю от себя эти мысли. Забыла, выжгла и больше нет. 

— Мне уже намного лучше, пошли домой!

Доченька подходит ко мне вплотную и присев рядом кладет мне голову на колени, тогда как я с силой сжимаю направление к врачу, стараясь утихомирить волнение.

Ничего страшного, ведь так? Да, конечно же, Саша меня просто напугала, такое бывает и это чистая случайность.

— Маленькая моя, доктор просто послушает твое сердечко и сразу пойдем. Очень быстро.

Смотрю в темно-синие глазки малышки и выдавливаю улыбку, не хочу чтобы Саша волновалась, это ни к чему. 

Огромная новая клиника, кардиологический центр и тут все до тошноты чисто. Нас примет “Романов А.К.” и хоть я в глаза его не видела, участковый педиатр порекомендовала прийти именно к нему.

— Вы Салиева? Входите, доктор ждет. 

Зовет секретарша этого врача и я подрываюсь, беря Сашульку за руку. Никогда не любила больницы, у меня от них кружиться голова и особенно от мужчин в белых халатах. Если посттравматический синдром и существует, то я взяла с него все. 

— Идем, родная.

Подхожу к двери и стучу пару раз, открывая ее и пропуская дочку вперед.

— Можно? 

— Да. 

Басит грубый мужской голос и я вижу высокого мужчину, стоящего у окна. Синий костюм и белоснежный халат сверху, подчеркивающий крепкую спину и широкие плечи врача. 

— Входи, Саш, здравствуйте…

Закрываю дверь, делаю шаг вперед и как раз в тот момент доктор оборачивается, а я в шоке застываю от увиденного.

— Ты…

За секунду все тело обдает лавиной жара и я сильнее сжимаю руку Саши. 

Ощущение такое, что меня поймали на преступлении и бежать некуда, ноги деревенеют, безумно колотится сердце. 

Олег. Мой когда-то и теперь абсолютно чужой мужчина. Пять лет я не видела его и не видела бы еще сто. 

Скольжу взглядом по Холодову. Фамилия идеально отражает суть этого мужчины, который когда-то поломал мне жизнь. 

Очень высокий и крепкий, статный, серьезный. 

Айсберг и то будет теплее его. 

Чуткие губы, пристальный взгляд синих глаз, нос с едва заметной горбинкой, модная мужская стрижка густых, переливающихся на свету темных волос. Единственное, что изменилось с нашей последней встречи —  борода. Раньше он был гладко выбрат, а теперь носит бороду явно после руки мастера.

В голове стучит “беги, Яна”, но  так и продолжаю стоять на месте. Я просто не ожидала, не готовилась и теперь не знаю, как себя вести, потому что с Сашей и теперь я мама, а не простая студентка без роду и племени. 

Кажется, будто воздух сгущается и мы так и стоим друг напротив друга несколько секунд.

Холодов первым приходит в себя, я вижу на его лице неприкрытое раздражение. Поджимает губы, едва заметно его брови поднимаются, длинные черные ресницы отдают тени и в каждом миллиметре презрение. Ко мне. 

Ну конечно, какая еще реакция должна быть у моего бывшего мужа на ту, которую когда-то он выгнал взашей из дома? Я ведь его предала. Так он думает. 

— Адресом ошиблась? 

Жар мгновенно приливает к щекам, его цепкий взгляд буквально скользит по мне, словно раздевает, а у меня почему-то слезы подкатывают, вот только я больше не та девочка девятнадцатилетняя. Прошли годы, я должна быть сильнее, должна. 

— Мы к Романову. Не к тебе. Ты подменяешь в его клинике? 

— Это он меня подменял в моей клинике. Паршиво выглядишь, кстати, муж не одевает? 

Садиться в черное кожаное кресло за большой стол, деловито складывает сильные руки в замок. Я замечаю на его правой руке золотое кольцо. Не наше. Наше, наверное, он тогда сжег.

Женат, конечно же Олег женат. 

В груди больно колет. Холодов одет с иголочки, пусть даже это и медицинский костюм.  На одной руке красуются дорогие часы, на второй драгоценный браслет. 

Просторный кабинет с видом на центр города, а я… ну я просто одета и Саша моя тоже. Мы не живем на широкую ногу, большую часть зарплаты отбирает съемное жилье, а то что остается уходит на продукты. 

— Не твое дело. 

Кое-как защищаюсь, но чувствую стыд. На мне простая юбка до колена из шерсти и бежевый свитер под горло, простые кеды. Светлые волосы стянуты в высокий хвост, на лице ни грамма косметики… Не крашусь я уже давно, не для кого. 

Я в свои двадцать четыре не чувствую себя молодой женщиной. По мне как будто каток проехал и все эти годы я просто выживала с ребенком, чего не скажешь о нем. Цветет и пахнет. Я улавливаю его явно дорогой парфюм еще с порога. 

Холеный и ухоженный, красивый до безумия, Олег Евгеньевич явно не голодал все эти годы. 

— Ма-ам, домой…

Просит дочь и дергает меня за край свитера. Холодов опускает на нее взгляд, слегка прищуриваясь. 

— Твоя? 

— Моя. Александра. 

— Быстро же ты. Недолго страдала. 

— Впрочем как и ты. 

Задираю выше подбородок, ни в жизни ему не скажу, какого мне было тогда, я ведь едва выжила, но кому теперь это нужно. 

— Ну да, шлюх… гм, прокашливается, обращая внимание на мою маленькую Сашу и мгновенно меняет тему, делая голос поистине стальным, профессиональным. — С чем пришла? У меня не бесконечный прием. 

— Мы не нуждаемся в твоем приеме. Пошли, Саш.

Резко разворачиваюсь, но как раз в этот момент дочка сильнее схватывается за мою руку и прикладывает ладонь к груди. 

— Что такое? Тебе плохо? Снова сердечко стучит? 

Холодов поднимается с кресла и подходит к нам, я же машинально заступаюсь за дочь. 

— Что ты делаешь? Не тронь! 

— У нее аритмия, ты что не видишь? Посади ребенка. 

Чеканит строго, зачем-то взяв Сашу за запястье и посматривая на часы. Он ее пульс считает, Яна, успокойся. 

Олег же врач, кардиолог, детский кардиохирург. 

Мы с Сашей забираемся на кушетку. Холодов подходит и я невольно сжимаюсь. Он как-то изменился за эти годы. Сильно. Возмужал. 

— Жалобы какие у ребенка? 

— Саша неделю назад потеряла сознание в садике. Все. Больше ничего нет. Я не знаю, педиатр просто посоветовала обратиться сюда на всякий случай.

Бубню, потом что не хочу я с ним говорить, мне физически больно находиться рядом с Олегом, его запах врезается в память, а я не хочу его вспоминать, я была уверена, что никогда в жизни его больше не увижу.

— Давай послушаю тебя. 

Надевая перчатки и доставая стетоскоп басит Олег, тогда как дочь буквально впивается в меня руками, отодвигаясь от мужчины как можно дальше.

— Нет! Не трогай! Ма-ам! 

— Чего это она у тебя такая дикая? 

Вся в папашу, думается мне, но я молчу. 

— Она нормальная! Просто не любит чужаков.

На последнем слове делаю акцент, хочу чтобы ему было больно, вот только кого я обманываю? Больно было всегда только мне. 

— Саш, позволь дяде доктору послушать твое сердечко.

— Быстрее. У меня нет времени. 

Показушно поглядывая на часы строго басит этот ублюдок, тогда как я уже сто раз пожалела, что вообще сюда пришла, да еще и с Сашей.

— Малышка, это не больно. Помнишь, тебя слушала тетя педиатр? Это тоже самое. 

Наверное, если бы я не знала успехи Холодова в кардиологии я бы в жизни не позволила ему осматривать дочь, вот только он профессионал. Хоть к чему-то у него лежит душа. 

Застываю, когда Олег начинает слушать Сашу и все бы ничего, да вот только они похожи и я не хочу, чтобы бывший это заметил. 

— Сделай вдох, Александра. Еще раз. 

Саша держит меня за руку, тогда как Холодов внимательно слушает ее. Становится очень тихо, я отчетливо слышу свое безумное сердце и хорошо, что Олег не слушает сейчас меня, ведь там какая-то чечетка у меня внутри.

— Еще раз, малыш. Сделай глубокий вдох и медленно выдохни. 

Его взгляд сосредоточенный и серьезный, а после Олег быстро снимает стетоскоп, поджимая губы.

— Ясно. 

— Что там? Все нормально? 

Олег садиться за стол, тогда как я быстренько поправляю майку и кофту Саши. Она уже не выглядит такой бледной как минуту назад, словно и не было той чертовой аритмии.

— Анализы ваши где? Исследования есть? 

— Нету. 

— Я рекомендую госпитализацию ребенка для детальной диагностики. 

Сцепляю зубы. Ну конечно, Олег это специально делает чтобы я волновалась. 

— Зачем? Педиатр нам сказала, что у деток такого возраста иногда бывает подобное. Мы просто для профилактики пришли. Так все, Саш, идем.

Беру дочь за руку, намереваясь сбежать отсюда подальше, но низкий бас бывшего заставляет остановиться. 

— У твоего ребенка сильные перебои в сердце. Ее обследовать надо. Лучшего оборудования чем здесь ты не найдешь, но решать тебе. Ты же у нас мать. 

А ты отец, хочется сказать в ответ, но я вовремя прикусываю язык. 

Когда-то я слово себе дала, что этот мужчина никогда не узнает о том, что когда он выгонял меня из нашего дома, я уже носила под сердцем его дитя. 

______________________

Добро пожаловать в мою новинку! Пристегивайте ремни, будет извилисто и жарко. Прошу поддержать книгу лайком и добавить в библиотеку чтобы не потерять.