— Ибрагим, твой щенок?

— Мой, господин Ахмадов. Средний сын. Что… что случилось, сынок?

— Отец, прости, я не хотел!

Алмаз плакал. Ревел и заикался, как девчонка, хотя до этого дня я ни разу не видела его в таком состоянии. Брат дрожал, будучи все еще в крепком захвате того страшного мужчины с бородой.

— Молчать. Ты уже договорился.

Алмаз сразу же притих, вжав голову в плечи.

Очень низкий и грубый, но хорошо поставленный голос прозвучал как раскат грома, и я невольно сжалась. По его тону, не терпящему возражений, я поняла, что он их главарь. Этот высокий и крепкий мужчина. Ахмадов. Ахмад.

Он внушил в меня ужас, но почему-то я не могла оторваться от него и смотрела снова и снова. Именно на него.

Я не видела его лица, только вид со спины, но и этого мне было достаточно, чтобы понять, что он страшный человек и пришел сюда точно не по душевной доброте.

— Слушай сюда, Ибрагим. Твой отпрыск был наводчиком в краже моего товара. Ты знаешь какого. Сдал адрес, сдал, сука, все. Теперь я хочу возмещения потерь, Оздемир. Немедленно. Убыток – пять миллионов.

Я сильнее сжала прутья лестницы, когда от этих слов мой отец пошатнулся и еще больше уперся о стол.

— У меня нет, нет таких денег! Даже если все продам.

— Это не мои проблемы. Щенок побудет у меня, пока деньги не принесешь. У тебя два дня.

Я сглотнула и прижала руку к губам, чтобы не вскрикнуть в голос. Ах, бедный Алмаз. Брат, ну почему ты снова ввязался в плохую компанию?

— Нет, нет, прошу вас, Вахид! Простите моего мальчика, помилуйте, ради Аллаха!

В груди похолодело, когда я увидела, как моя мать, всегда покорная жена, выбежала из кухни и упала перед Ахмадом на колени. Его звали Вахид. Вахид Ахмадов.

Воцарилась мертвая тишина, от которой стало по-настоящему страшно. Я не могла пошевелиться даже. Только смотрела с ужасом на этого монстра, который все еще держал моего брата и совсем не отреагировал на мать.

Мне было жаль маму. Любовь родителей к сыновьям была беспрекословной, не знающей границ, и частенько я завидовала братьям, считая их счастливцами судьбы.

Как ни старалась не смотреть, но мой взгляд снова и снова возвращался к Ахмадову.

Этот мужчина пугал меня до чертиков, но я не могла перестать смотреть на него. Он был раза в три больше брата, который на его фоне казался просто мелкой мошкой.

Мужчина был весь в черном и источал лишь злость, как самый настоящий дьявол. От него веяло опасностью и жестокостью за милю. Да кто же он?

— Это что еще за цирк? Ибрагим, не можешь со своей женщиной управиться?

Отец сжал зубы. В его голосе прослеживалось раздражение.

— Айше, уйди к себе, немедленно!

Мама же, как всегда, покорно опустила глаза, но не сдвинулась с места, чем вызвала презрительные усмешки этих бандитов. В том, что это именно бандиты, я уже не сомневалась.

— Я вижу, тебе даже жена непокорна, хозяин дома. У тебя двое суток. Не вернешь убыток – тело сына найдешь под дверью. Голову себе оставлю.

Дьявол буквально отшвырнул брата в руки одного из своих людей и двинулся на выход, но отец в последнюю минуту бросился ему в ноги.

— Прошу, господин Ахмадов, не забирайте! Алмаз просто глупый мальчик. Ему всего шестнадцать. Да, он сделал ошибку, но он не хотел навредить вам!

— Слишком много слов, Ибрагим.

Его голос завораживал меня. Окутывал каким-то своим запретным магнетизмом. Еще ни разу в жизни я не слышала такого голоса. Очень низкий и не терпящий возражений. Грубый, опасный, завлекающий своим баритоном и вселяющий откровенный ужас.

Вахид говорил с чистым русским акцентом, словно вырос совсем в другой, не нашей местности.

Отец покорно склонил голову. Странно, но это было впервые. Папа преклонялся перед этим мужчиной, будто он был настоящим хозяином мира.

— У меня нет такой суммы, господин. Даже если все продам, не наберется. Мне нечем вам долг отдавать.

— Виса, забирай щенка. Поехали.

— Нет, стойте, Вахид! Умоляю! У меня всего два сына. Они самое дорогое, что есть у меня. Стойте же! Хорошо, хорошо, возьмите дочь взамен! За сына, за ущерб.

В комнате все замолкают, а мне хочется кричать. Это же я его дочь. Единственная… Что отец говорит? Как…

Быстро прикладываю руку ко рту, чтобы не закричать, когда одним резким движением дьявол хватает моего отца за грудки и подносит ему к горлу черный пистолет. Оружие впивается прямо в кожу, а у меня внутри все замирает.

— Не торгуйся со мной, шакал.

— Вы… вы же не женаты. Вам тоже нужна жена. Поверьте, Малика красавица! Милая и чистая, как летний дождь.

В душе холодеет. Нет-нет, папа, пожалуйста! Не отдавай меня ему. Этому страшному человеку, который вселяет в меня холодный скрипучий ужас.

Глаза наполнились слезами, когда я поняла, что отец предпочел брата мне. Просто хотел выменять на Алмаза, будто был на базаре. О Аллах, ну почему ты наказал меня, дав родиться девочкой, да еще и самой младшей в семье?

Я смотрела на этого дьявола в облике мужчины и боялась его до ужаса. Я не видела его лица. Только со спины, но он был просто огромен и силен. Его мышцы на спине бугрились с каждым движением, и я отчетливо понимала: этот зверь не шутит. Он точно может убить Алмаза. Запросто и очень быстро.

То, что этот мужчина может стать мне мужем, а я ему женой, даже представить не могла. Мне восемнадцать лет, но он все равно намного старше.

Вахид долго смотрел на моего отца, но после все же убрал оружие.

— Хорошо. Приведи свою дочь. Со мной поедет, если захочу ее.

— Нет, пожалуйста, господин Ахмадов! Ибрагим, скажи!

Умоляющий голос мамы разрезает на части мою оставшуюся надежду.

Взгляд падает на отца, но он не отходит от Алмаза. Кажется, он сделал свой выбор.

— Я отдам Малику. Отдам.

Отец выровнялся и постарался расправить плечи, хотя в присутствии Ахмадова он все равно выглядел слишком… жалко.

По моим щекам потекли слезы, когда тот, кого называют Вахид, протянул руку папе и крепко ее пожал. Кажется, так сильно, что кости в ладони отца затрещали.

— Если твоя девка окажется не чистой, я вырежу всю твою семью, как паршивых овец.

После этого бандиты покинули наш дом, а я лишь смотрела вслед ему. Самому страшному из них, которому только что была обещана.

Мое сердце, как у мышки, очень быстро стучало в груди от понимания, что когда-то я могу увидеть этого мужчину снова. А вдруг он придет снова, чтобы на этот раз забрать меня себе…

***

Я дождалась в своем укрытии, пока отец отведет брата в его комнату, а мама скроется на кухне. На улице уже светало, но мне совсем не хотелось спать. Услышав тяжелые шаги папы, я проскользнула на первый этаж и едва успела спрятаться за дверью, когда он тоже вошел на кухню.

Я не хотела подслушивать, но не смогла бы успокоиться, не поняв, что ждет меня теперь. Спросить об этом у отца открыто не смела.

Я услышала мамин голос. Сдавленный и очень взволнованный. Она всегда была невероятно собранной, поэтому сейчас я ее совсем не узнавала.

— Ибрагим, прошу, не отдавай нашу Малику этому зверю! Ты же сам видел его, знаешь, что о нем люди говорят. Нельзя так, нельзя!

— Нет, Айше, решено уже. Заберет.

Я услышала какой-то шелест. Кажется, мама подошла ближе к отцу.

— Как можно? Как тебе вообще это пришло в голову? О Аллах, что этот бандит сделает с нашей дочерью…

— Молчать, женщина! У меня выбора не было, сама знаешь. Рисковать сыном не стану. Пока я в этом доме хозяин, мне решать. Малике все равно нужен муж. Это даже хорошо, что им станет настолько влиятельный человек. Если бы ты лучше смотрела за детьми, Алмаз бы не связался с дурной компанией и этого бы вообще не произошло.

— Так это моя вина? — Твоя.

— Да что ты говоришь? Алмаз совсем отбился от рук. Он не слушает меня! Он и тебя не слушает уже! Умоляю, убереги хотя бы нашу девочку от этого криминала. Пойди к Ахмадову, отмени все, отдай ему хоть часть долга, но не позволь забрать…

Резкий звук разрезал тираду матери. Кажется, это была пощечина, после которой я услышала, как она внезапно замолчала и всхлипнула.

Мне стало очень страшно. Отец никогда не поднимал на маму руку, да и на нас тоже. Грозился только все, что накажет, но никогда по-настоящему не избивал ни братьев, ни меня.

— Не смей перечить мне, Айше! Мы разоримся, ты желаешь спать на улице?! Такой жизни хочешь? Или хочешь, чтобы этот зверь нашему Алмазу горло перерезал, как глупому ягненку? У тебя так много сыновей?

Я слышу лишь глухие всхлипы матери, и мне становится очень жалко ее в этот момент. На глаза наворачиваются слезы. Мне больно за нее. Очень больно.

— Иди, и чтобы я не видел тебя сегодня. Все решено. Мы руки пожали.

Я замираю и даже не дышу за дверью, чтобы проходящий мимо отец не увидел меня. Когда он вышел на улицу, я подбежала к маме и сильно обняла ее. Щекой прижалась к груди. Руками за спину обхватила.

— Мамочка!

По моему лицу текли слезы. Я очень испугалась тех мужчин. Волновалась за брата. Но больше всех я испугалась самого дьявола Ахмадова и все еще не верила, что отец заключил с ним этот жуткий договор.

Мама крепко обняла меня в ответ, вытирая мои слезы и убирая волосы с лица. Когда я подняла голову, то увидела отчетливую красную отметину на ее щеке, словно ее кожа горела огнем.

— Отец ударил тебя?

— Нет, доченька. Конечно, нет. Как можно такое говорить? У нас хороший отец. Он любит нас. Очень любит.

Мама говорила это сдавленно и явно через силу. Она улыбалась мне, пряча лицо, но я уже успела увидеть след этой любви отца на ее щеке. Это была пощечина. Отец ударил ее. Впервые и, кажется, сильно.

Слезы сильнее полились из глаз. Я была растеряна и напугана.

— Что теперь будет? Алмаза накажут?

— Нет, доченька. Отец простит его. Ты же знаешь, он отходчивый и любит Алмаза сильно. Как и всех своих детей.

Я сглотнула. Был еще один вопрос, который меня сильно беспокоил.

— А что теперь будет со мной, мама? Я… слышала этот разговор. Все слышала.

Посмотрела матери в глаза, но та отвернулась. Прикрыла рот рукой. Стало страшно. Подбежала к ней снова, встала напротив и обхватила ее руками, вдыхая такой родной запах. Не выдержала. Горький всхлип вырвался из горла.

— Не отдавайте меня тому мужчине, что приходил! Пожалуйста. Я все буду делать. Готовить, стирать, прилежно учиться. Я за братьями буду убирать только прошу, не отдавайте меня ему, мамочка!

Чувствую, как быстро бьется мамино сердце. Она сильно прижимает меня к себе и гладит по голове.

— Не бойся, моя Малика. Никто тебя не заберет. Я тебя никому не отдам. Забудь об этом. Не думай.

Мы стояли с мамой на кухне, и она еще несколько минут крепко меня обнимала. Ее слова немного успокоили меня, и я перестала всхлипывать, однако, когда подняла голову, увидела слезы в таких родных карих глазах.

Это был первый раз, когда я видела слезы матери и она их не скрывала.