Центральный городской рынок, место работяг, перекупов и микробов. А еще всякой нечисти в виде алкашей, ворюг и наркоманов. Я опаздываю на работу, в руках пакет с новым, только что сшитым медицинским костюмом. Прошлый уже не подлежал восстановлению, да и черт с ним.

Серость, грязь вокруг, еще и моросит сверху. Конец ноября, погода отвратная, и я уже просто задубел.

Осматриваюсь по сторонам: парковка, там моя машина и спасение. Каких-то двести шагов, и я смоюсь из этого ада.

Телефон гудит, игнорирую. Пусть хоть поубивают там друг друга, у меня смена, и вообще, должна же быть хоть какая-то личная жизнь? Которой нет. Ладно.

— О господи боже…

— Доктора сюда, быстрее!

Слышу голоса впереди, люди сбились в кучу.

— Врача! Кто-нибудь, скорую вызывайте!

— Да она пьяная! Надо же допиться до такого.

Опускаю голову, ускоряю шаг. Это меня не касается, в отделении куча пациентов, сегодня еще сверху две операции.

Просто смотри вперед, а не влево, где я уже вижу девушку. Молодая, юная даже. Она лежит на ледяном асфальте и не двигается.

Пьяная? Нет, конечно, вы не видели реальных алкашей, которых порой к нам привозит скорая. Сине-красные, как фломастеры чертовы. Вот это пьяные, они еще и матерятся, когда пытаешься им помочь.

— Да пошли, Вер! Ну ее, сама виновата, пить надо меньше! Развелось тут алкашей, что за время, ужас какой!

Поджимаю губы. Пройти мимо уже не выйдет. Я так не могу, клятву давал, ну и так дальше.

— Отойдите. Дайте пройти, я врач! – повышаю голос, все расступаются, и я приседаю напротив нее. — Эй, девочка, что такое?

Она похожа на фарфоровую куклу. Вытянутая мордашка, высокие скулы, бледные губы, тонкий маленький нос. На щеках густая россыпь рыжеватых веснушек. И эти волосы – темные кудри с медным отливом.

Беру ее за руку, считаю пульс на бледном запястье. Бьется, тарахтит, как у мышонка.

— Ну что, померла?

— Живая. Эй, приходи в себя!

Хлопаю ее по щекам, и она открывает глаза. Яркие, точно как у кошки, серо-голубые.

— Вы кто?

— Доктор. Где болит? Покажи.

— Здесь. Дышать тяжело, – говорит тихо, а после прикладывает ладонь к груди. Тахикардия, аритмия? На глаз не скажешь, но вообще-то похоже на сердечную недостаточность.

— Ладно, лежи. Сейчас скорая приедет.

— Мне страшно.

— Не бойся. Отойдите, дайте воздух, человеку плохо, никогда подобного не видели?! – рычу, постепенно все расходятся.

Я сижу рядом с ней минут пять, а после приезжает скорая. Девочку забирают, а я сажусь в машину и еду на работу. Новый костюм сидит на мне прекрасно, но, переодевшись, я понимаю, что у меня нет кошелька. И телефона. И даже ключей от квартиры.

Где я мог их посеять? Как…

Усмехаюсь: спектакль одного актера.

Каких-то пять минут ей хватило, чтобы она обчистила меня под ноль.

— Вот сучка!