— Леди Анна, леди Анна!

Меня кто-то тормошил. В голове все путалось, будто взболтали блендером. Перед глазами в темноте плавали цветные круги, которые так красиво расходились на широкие диаметры, вспыхивая всеми цветами радуги.

— Леди?! Леди, вам плохо? Богиня Спасительница, да что же это? Леди Анна, что с вами? Барышня…

Меня опять затрясли, а я наконец почувствовала свое тело и неловко взмахнула рукой, отчего тело повело влево, и я поняла, что падаю.

Упасть мне не дали, а споро подперли чем-то мягким и пахнущим сдобными булками. Так вкусно пахнущим, что у меня аж слюна набежала, но какая-то вязкая и горькая.

— Я… я… я, — попыталась я что-то сказать.

Но мысли разбегались, как заполошные муравьи из разворошенного муравейника.

— Да вы, вы! — прогудело под ухом это самое мягкое, служившее опорой для моей головы, отчего круги заплавали в такт словам, красиво так. — Вы пьяная, что ли?!

Где-то впереди меня задвигали чем-то, мелодично звякнуло.

— Это еще что такое? — Возглас был на порядок громче. — А ну-ка.

Подпорка сменилась крепкими объятиями, а потом меня захлопали по щекам.

— Так, ну-ка, хозяйка, это что вы удумали? Что удумали?! Я вас спрашиваю.

А что я удумала?!

Меня подхватили подмышки, поставили, а потом одну руку закинули на плечо и куда-то поволокли. Я едва могла переставлять ноги, больше волоча их по полу. Одна ступня стала корябать деревянный пол, наверное обувь потеряла. Это я могла почувствовать, а вот двигаться нормально никак не получалось.

— Алким! — гаркнули над ухом. — Алким, живо сюда! Хозяйке плохо, беги за лекарем. Да не стой столбом!

— Так ведь златых нет… — Тонкий, явно детский голосок пропищал в ответ.

— А ты скажи, что в долг, рассчитаемся после. Скажи, что худо дело, при смерти леди Анна Лисерская. Все оплатим, только пусть быстро едет. Да беги же ты!!!

И меня поволокли дальше.

— Держитесь, хозяйка, нельзя ж так, что же вы удумали-то?! — по-отечески пыхтели над ухом.

Крупные руки половчее перехватили меня, потом и вовсе куда-то занесли и положили.

— Я…я…не…

Чего «я не», я и сама не знала, но слова все пытались вырваться из меня, как будто не я их хотела сказать. Кстати, а кто я?

— Да знаю, знаю, что непросто все, что тяжело вам. Но вы уж потерпите, вы же баронесса Лисерская, царская родня. Был бы батюшка ваш жив, ох, он вам бы и всыпал вожжами.

— Я… я… не… не… сама, — наконец выдохнула я, пока та женщина, кем бы она ни была, растирала мне ноги.

Оттого, что слова все же прозвучали, стало вдруг так легко, я почувствовала, как что-то внутри меня словно расслабилось и исчезло, а взамен мое сознание словно расширилось, заняв все место.

— Конечно, не сама.

Я прямо ощутила, как женщина закивала.

— Кто ж сам настойку Кивари выпьет? Только дураки да слабаки, а вы ж не такая, вы ж молодая еще, жизни не видели, горя не знали, трудно просто, вот так сразу. — Женщина говорила, а сама быстро двигала крупными ладонями.

Сначала растерла мои ступни, потом перешла на руки, взялась за мои щеки и помотала из стороны в сторону голову.

— Вы только продержитесь до лекаря. Мастер Ивадин хоть и молод, но вроде толковый, поставит вас на ноги.

Женщина говорила, говорила, наверное так ей самой становилось спокойнее, а я начала медленно куда-то проваливаться, цветные круги стали замедляться, сознание совсем рассыпалось. Я понимала, что это неправильно, так не должно быть, так уже было недавно, и мне не хотелось, чтобы это снова повторилось.

СТОП! Что значит «так уже было»? Я зацепилась за эту мысль и смогла собраться.

Вязкая пустота отступила, а я начала размышлять над тем, что было, до того как я очнулась сейчас.

Сначала ничего вспомнить не удавалось, а потом вроде бы что-то мелькнуло. В голове слова продолжающей бормотать женщины внезапно превратились в музыку, ритмичную и веселую, я вдруг вспомнила слова песни и то, что подпевала ее, барабаня по рулю.

Какому рулю? Что это? А-а-а, вспомнила: машина! И песня, которая играла по радио. Точно! Песня, одна из старых и любимых. Я ее пела, когда ехала.

А потом что? Песня все играла среди разноцветных кругов, потом резкая вспышка.

«БАБАХ!» Я вздрогнула всем телом и услышала слова.

— Отлично! Реакция есть, значит мы успели вовремя, настойка еще не успела усвоиться, но действовать нужно быстро. Отойдите.

Я только опять настроилась вспоминать. Помню собственные руки с красным лаком на недлинных ногтях, руль машины с ромашками, солнечный день и музыку. Вот мелькают машины на соседней полосе. Я запеваю припев, краем глаза вижу справа какой-то силуэт, и тут опять «БАБАХ!».

Меня подкидывает на кровати. Руки скрючились в спазме, воздух резко кончился, я сжалась в комок, потом закашлялась. Спазм резко скрутил не только конечности, но и живот, и я успела только перевернуться на бок, как меня жестко вырвало прямо на пол.

Кстати, я вижу пол, хороший такой паркет, по которому растекается черная жижа, которая тянется из моего рта. Что за?

— Леди? Леди, как вы?

Ко мне склоняется светловолосый парень, лицо серьезное, хотя заметно, что натура у него озорная, взлохмаченные светлые волосы, задорный прищур голубых глаз. А кто тут леди? Это он мне, что ли?

— Что это? — прохрипела я едва слышно.

— Вы о чем? — не понял парень.

— Где я? — снова хрипло спросила я, повиснув на чьих-то руках.

Тела совсем не чувствовала, да и соображала я весьма туго.

— Вы у себя дома. — Парень чуть отодвинулся. — Точнее, на вашей съемной квартире.

Он как-то замялся, неловко кашлянул.

— Так, как вы себя чувствуете?

— Отвратительно. — Такое длинное слово сразу сказать оказалось трудно, поэтому я его проговорила, перемежая вздохами, никак не могла надышаться, все казалось, что мне не хватает воздуха.

— Это хорошо, — противореча мне, закивал парень. — Значит, магия сработала. Заклинание еще сутки будет чистить кровь, поэтому советую вам не вставать и держать при себе таз, такое может повториться неоднократно.

Молодой человек показал рукой на черные сгустки на полу.

— Вам повезло, что после настойки Кивари я успел вас вытащить. Но везение не будет бесконечным.

Парень состроил серьезную мину и начал собирать какие-то инструменты в чемоданчик, как у врачей из наших прошлых столетий.

Это где я? В деревенской больнице? Где палаты? Я ж в аварию попала! Наверное, у меня ушиб грудины, поэтому и дышать тяжело, и харкаю кровью, вот откуда черные сгустки. И головой точно приложилась, потому что ничего не понимаю и не узнаю.

— Леди успела сказать, что не сама, — подала голос женщина.

— Конечно, не сама. — Парень кивнул.

Но я поняла, что он ни капли не поверил женщине, которая сейчас укладывала меня на подушки, как и она сама до этого.

Я наконец смогла ее увидеть. Простое добродушное и открытое лицо, волосы убраны под светлый платок в мелкий цветочек, повязанный на манер той Солохи из сказки, широкая светлая блузка, поверх жилет, расшитый красивыми узорами, темная юбка из тяжелой ткани. Женщина поправила подушки и слезла с другой стороны кровати. Взяла таз с тумбочки и поставила на тумбочку с моей стороны, а тряпкой стерла следы с пола.

— В любом случае вот эти зелья принимать три раза в день еще неделю Сегодня ничего не есть и пить только воду. Гаяна, последите за своей госпожой, ей действительно ничего нельзя.

Парень серьезно посмотрел на высокую и крупную женщину.

— В ее состоянии любое отклонение от моих рекомендаций может быть опасно.

— Мастер Ивадин, сколько мы вам должны? — внезапно робко спросила эта сильная женщина, которая без труда дотащила меня сюда.

Я вообще ничего не понимала. Может, я сплю? Я вообще где? Или я так сильно ударилась, что вижу сны в коме? Читала где-то, что такое возможно.

— Ничего.

Молодой человек подхватил чемоданчик.

— Пока ничего, Гаяна, пусть ваша хозяйка поправляется. Я завтра загляну.

— Но, мастер. — Женщина снова попыталась что-то спросить.

Однако молодой человек резко взмахнул рукой в отрицательном жесте и вышел за дверь.

— Спасибо тебе, Богиня Спасительница. — Женщина сделала жест ладонями возле лица, как бы перекрещивая их, и опустила руки. — Вот хороший же парень, да и лекарь хоть куда, а все никак не может пробиться, — сварливо, явно сама с собой заговорила Гаяна. — Да разве пробьешься, когда отказал такой персоне? Так теперь и будет бедняков лечить. Жалко парня. Ну да, Спасительница все видит, может и не оставит. А вы отдыхайте! — спохватилась она, строго посмотрев на меня. — Я сейчас приду, только провожу мастера.

Гаяна ушла, а я осталась лежать бревно бревном. Попыталась пошевелить хотя бы пальцем и похолодела: ничего не двигалось.

«Кажется, меня парализовало!» — панически заметалось в моей голове, но потом я еле почувствовала, как на миллиметр двинулась ладонь по постели. Уф, пронесло! Я так обрадовалась, что могу пусть еле-еле двигаться, но все же!

Успокоившись тем, что не парализована, я попыталась понять, что, черт возьми, со мной произошло? Сосредоточилась и попробовала сообразить, что помню последним. Про музыку, что играла в машине, помню, про руль и свои руки на нем тоже.

Что-то там было с тенью справа. Я попыталась вспомнить, чем меня так зацепила эта тень. И с ужасом поняла, что это была вовсе не тень. В моей голове четко всплыла картинка, как я поворачиваю голову к стеклу на правой передней двери и вижу, как мне наперерез несется здоровенный КамАЗ, пересекая сразу две полосы, как машины на этих полосах еле успевают затормозить или вырулить, и что я точно не успеваю.

Я в последний момент жму сразу двумя ногами на тормоз, но явно не успеваю! Слышу, как корежится металл и как в замедленной съемке летит крошево стекла, а потом темнота и голос Гаяны, которая начинает меня тормошить.

Так… Так… Это что же получается? Я как-то перенеслась сюда? Что я не в больнице — уже догадалась, нет тут ни капельниц, ни других кроватей, да и врач не в белом халате, а в черном сюртуке и белой рубашке с саквояжем, словно сошел со страниц классической литературы.

Это явно спальня. Комната, небогато обставленная, но чистая и какая-то старинная. Такие комнаты были в усадьбах-музеях, когда мы еще школьниками ездили на экскурсии. Стены обтянуты тканью, а не обоями. Мебель вычурная и без современных деталей. Окна закрыты тяжелыми портьерами.

Господи, я что, попала в другой мир и другое тело, как в фильмах или книгах?! Я себя ощущала по-другому, еще оставалась надежда, что это из-за травмы, но, сдается, все далеко не так. Это я что же, умерла?! Да быть того не может!

Я пыталась себя убедить, находя в голове сотни отговорок, но где-то в глубине души уже поняла, что все изменилось безвозвратно. По щекам потекли горячие слезы, а я даже смахнуть их не могла. Все, что могла, — закрыть глаза и попытаться все обдумать, успокоиться.

Я все еще я, пусть, возможно, и другая, но я еще помню, что я Анастасия Лисерова! И раз я могу думать, то как-нибудь найду выход!

В следующий раз пришла в себя, когда была ночь. Меня опять стошнило, но на этот раз удалось самой дотянуться до тазика. Странное оцепенение и слабость немного отступили, и я неуклюже подцепила таз, который звякнул о край тумбочки, когда я его стягивала на край кровати.

В кресле завозились, и в свете настольной лампы мелькнуло обеспокоенное лицо давешней дородной женщины. Как ее там? Кажется, Гаяна. Она встала и помогла мне склониться над тазом, держала волосы, которые оказались неожиданно темными, вьющимися и длинными.

— Вот так, хозяйка. Вот так, — приговаривала Гаяна. — Скоро все пройдет, станет легче обязательно. А потом мы с вами займемся делами. Не беспокойтесь, я за всем прослежу.

Добрая женщина приговаривала и гладила по волосам. Я уже и забыла, каково это. Мои родители давно умерли, мне только исполнилось восемнадцать, как они разбились на машине. Вот и я сама тоже разбилась, наверное. А может, они тоже здесь, в этом мире? Может, они, как и я, тоже перенеслись? Наверное, все может быть. Только я этого не узнаю. Я и о себе-то ничего не знаю. Как я тут оказалась? Кто я? Что это за место и мир? Что делать-то?

Пока эти невеселые мысли крутились в голове, опустошать стало нечего, я откинулась назад на подушки, а Гаяна убрала тазик. Смочила в другом полотенце и аккуратно протерла мне лицо. Слабость снова навались, но я не торопилась закрывать глаза, нужно попытаться хоть что-то прояснить.

— Воды, — тихо попросила.

Женщина услышала и торопливо налила в стакан воды из керамического кувшина, стоявшего на чайном столике. Не без труда, но я немного подтянулась на подушках.

— Что произошло? — Гаяна помогла мне напиться.

Говорить стало намного легче.

— Не знаю, — пожала крупными плечами женщина, — это вы мне скажите, хозяйка.

Вся доброта будто спряталась, женщина стала суровой и серьезной.

— Вы что же, удумали отравиться, как эти тщедушные дамочки из молодых дворян? Нет, я понимаю, у вас горе! Вас практически вышвырнули из собственного дома, и вы тоже молоды, но травиться? — распалялась Гаяна, уперев руки в боки.

Захотелось съежиться и спрятаться, но, вообще-то, мне такое не свойственно, я уже давно не девочка и сама пробивала себе путь в жизни, чтобы меня отчитывала какая-то тетка, пусть даже из добрых побуждений.

— Я не сама.

Это сидело внутри четким убеждением. Словно кто-то оставил у меня внутри эту зарубку, точно так же, как реакцию на нотацию Гаяны. Память тела? Подарок от прошлой хозяйки? Что стало с ней? Если я заняла ее место, то она заняла мое? Или она умерла, а меня закинуло сюда из моего мертвого тела?

Ничего непонятно! От этих мыслей у меня начинает болеть голова.

— Еще бы, — усмехнулась женщина, но тон убавила и присела в кресло, в котором, видимо, дремала, потому что на краю подлокотника висел плед в крупную клетку. — Только склянка с настойкой была прямо на столе, да и в чашке я ее почувствовала. Что же это вы не знали, что пьете? К вам ведь никто не приходил?

— Я не помню.

И даже не врала, потому что не только не помнила, но и не знала.

— Помню только, как ты меня тормошила, а до этого словно память отшибло.

— Да как же это? — всплеснула руками женщина. — Не помните, кто к вам приходил или не приходил?

— Да нет же.

Силы заканчивались, я уже чувствовала, что сейчас отключусь.

— Я совсем ничего не помню.

— Как?! — ужаснулась Гаяна. — Совсем?!

— Кажется, да… Помню только, что ты моя няня, и все… — уже едва слышно успела договорить я.

Интересно, угадала или нет?

Я уснула, будто потеряла сознание, провалившись в черноту. Но потом меня словно кто-то начал звать издалека. Нет, не было слышно голоса, не было ни звука, но я почувствовала, словно в темноте меня потянуло куда-то. И я, не сопротивляясь, понеслась. С разгону меня швырнуло в какую-то светлую комнату, по крайней мере мне так показалось. Было похоже на кадры из фильма, когда внезапно сменяется картинка и экспозиция, будто кто-то резко материализовал новые декорации.

— Здравствуй, — внезапно прозвучал спокойный голос.

Я лихорадочно огляделась, оказывается вместе с декорациями я и тело получила, причем свое, родное, в джинсах и футболке со смешным принтом в виде грозного зайца, держащего морковку, как пистолет. Для верности даже ощупала себя. Ничего не понимаю.

Что происходит? Я снова куда-то попала? Я и к тому-то не привыкла, успела только вывернуть наизнанку нутро и поваляться бревном в кровати.

Наконец увидела того, кто заговорил со мной. Девушка, молодая и стройная. Моложе меня, волосы блестящие черные с крупными локонами, зависть берет. Не мои три волосинки. Фигурка не тоненькая, но с приятными формами, среднего роста. Глаза синие, яркие, как звездочки. Лицо породистое, симпатичное, не каноническая красотка, но мимо такой не пройдешь, не заметив.

— Значит, теперь тебе мою жизнь проживать, — каким-то странным тоном проговорила незнакомка, складывая руки на груди.

— Чего? — не поняла я.

— Тебя в мое тело закинуло, — буднично, словно это происходит постоянно, сказала брюнетка. — Я умерла, а тебя почти мертвую затянуло в мое тело.

— Почему? — тупо спросила.

— Да откуда ж я знаю? — всплеснула руками девушка и усмехнулась. — Может, боги шутят, может, мы с тобой родственницы по разным мирам расшвырянные, может, у тебя дар какой магический. Выбирай на любой вкус!

— Какой еще дар? Да я в Москве живу, машину вожу, я вообще только-только на квартиру накопила! Я домой хочу!

Меня медленно накрывала истерика, и я никак не понимала, почему эта девушка такая спокойная. Я и до этого никак не могла в голове уложить последние события, а тут эта особа непрошибаемо спокойная. Мне вот, наоборот, хочется орать и биться в истерике!

— Да не ори ты! Вроде ж не такая ты истеричка. — Девушка склонила голову набок. — Я ж еще некоторое время с тобой в одном теле была, успела посмотреть на суть твою.

— А ты-то чего такая спокойная?

Меня чуть отпустило, и я смогла более-менее спокойно спросить.

— А чего рыдать? — философски поинтересовалась она. — Все равно уже все случилось. Мне уже открылся дальний путь. Когда придет твое время, ты меня поймешь.

Брюнетка со знанием дела посмотрела на меня.

Девушка словно собралась уходить. Декорации комнаты стали истончаться.

— Погоди, да кто ты, что вообще происходит?

— Я… — Она обернулась. — Я-то уже никто, а вот ты Анна Лисерская, баронесса Лисерская.

— И что мне делать?

— Жить, — пожала девушка плечами.

— А ты?

— А я не смогла, точнее не дали, — грустно улыбнулась та.

И, словно легкий туман, девушку развеял внезапный порыв ветра.

Комната исчезла, меня тоже подхватил этот несуществующий ветер и на этот раз швырнул обратно в тело, теперь уже мое. Я ощутила новый спазм и успела схватить таз, куда меня тут же вывернуло черной жижей.

Новая жизнь начиналась совсем непросто.