…Саша Лорски…

Я шла по мрачному коридору Университета Магов, где обучалась уже три года. До его окончания мне еще было далеко, но и три курса не прошли для меня зазря – я умело управляла своим сильным огнем, даже считалась одной из лучших на всем пламенном факультете. Я, действительно, очень старательно обучалась всему, что предлагали узнать в этих несокрушимых стенах. Я усердно оттачивала мастерство и расширяла объем знаний.

Подобное жадное стремление к обучению было не потому, что я являлась заядлой отличницей, совсем нет, просто мой огонь был опасен не только для всех вокруг, но и для меня самой, а я очень хотела жить. Для нормального и здорового существования мне приходилось прикладывать все возможные и невозможные усилия. Обуздать столь вспыльчивую и непокорную огненную стихи было непросто.

Сегодня я задержалась в университетской библиотеке. Одинокое и звонкое эхо моих спешных шагов разносилось по полутемным каменным коридорам Университета Магов. Библиотека располагалась в основном здании университета, и я находилась здесь совсем одна. Вероятность встретить кого-то ночью в учебной части – небывалая, ведь желающих засиживаться за книгами дольше положенного было не найти. Лишь я была исключением, зазнайкой и недотрогой.

Стоило мне подумать о том, что я в огромном здании совсем одна, как послышался какой-то придушенный писк, словно кто-то издевался над маленьким котенком, а он, измученный, уже не мог разборчиво мяукать.

Не задумываясь о последствиях, мои ноги свернули с дороги к выходу и тут же понесли меня туда, откуда раздавалось предсмертное постанывание. Звук доносился из-за двери, которая вела в пустующий отдел библиотеки – там располагалась художественная литература. Спрос на подобные книги у вечно занятых студентов был нулевым, поэтому этот отсек почти никто не посещал за неимением времени.

Бесстрашно распахнув дверь, я увидела студентку с младших курсов в форме водного факультета. Юная девушка зависла в воздухе, словно в вязком киселе. Она из последних сил хваталась за свою шею, пытаясь отцепить невидимую руку душителя от своего горла.

Видать, девица перешла дорогу сильной проклятийнице, раз темной ночью среди пыльных книг она, проклятая, медленно задыхалась. Жестоко.

Подобная лютость в братии магов – не редкость. Но, какими бы не были маги естественно бессердечными, лишение жизни – под запретом. При нарушении закона – тюремное заключение с лишением дара. Коалиции Мира было абсолютно наплевать, является ли нарушитель студентом или кем-то еще: есть сила – неси ответственность.Чтобы не натворила глупая девчонка с факультета водников, смерти она не заслуживала уж точно. Если и заслуживала, то обидчивая проклятийница должна была жаловаться и разбираться с помощью администрации университета, а не убивать малолетнюю неумеху, нарушая фундаментальный закон.

Боги одарили меня мощным пламенем, по каким причинам – только им было известно. Мой огонь был настолько велик, что профессора здраво опасались моих возможностей. Однако, боги позабыли снабдить меня каменным сердцем, что было у всех одаренных. Мне были не чужды милосердие, жалость или сочувствие. Я не могла утверждать, что у магов таких чувств не было совсем – это было неправдой, но то, что одаренные обладали интересной и довольно поверхностной эмоциональной вовлеченностью – это я могла гарантировать.

Пройти мимо или сделать вид, что я не заметила умирающую и болтающуюся девчонку, как поступило бы большинство, я бы не смогла. Училась я прилежно, обращаться со своим пламенем умела – я знала, как спасти умирающую глупышку.

По моему ментальному велению языки пламени постепенно объяли всю меня. Если бы сейчас меня увидел кто-то несведущий со стороны, то у того могло сложиться ложное впечатление, что самую обычную девицу жарил ярко-рыжий огонь. В отличии от моего выдающегося пламени, я обладала самой невыдающейся внешностью. Я носила рваную челку, которая скрывала зеленые глаза, заплетала длинные мышиные волосы в тугую косу. Но, как я ее не старалась, коса всегда выглядела растрепанной и неряшливой. Одежда на мне была самая практичная для огневиков – кожаная, самолично вымоченная в специальном огнеупорном растворе. И, конечно, на груди гордо сияла эмблема пламенного факультета, как и у всех представителей данного учебного отделения.

Мое пламя и я знали, как бережно окутать девчушку и не дать ей задохнуться какое-то время. Мой ласковый огонь станет барьером между проклятием и проклятой и позволит той выжить до момента прихода лекарей. Закономерно, пламя не могло вылечить. Всему свое дело, исцеление – удел лекарской магии. Но, с моей помощью и моего дара, у девочки будет время, пока кто-нибудь из дежурных лазарета прибежит на призыв о срочной помощи. Я отправила вызов сразу же после того, как укрыла своим огнем пострадавшую.

Долго спасителей ждать не пришлось, да еще и каких! На зов явились – сам декан лекарского факультета, декан пламенного факультета и даже ректор всего нашего могучего заведения. Трое благообразных профессоров и настоящих специалистов теперь сгрудились в небольшом отсеке студенческой библиотеки. Они столпились вокруг зависшей, полыхающий моим огнем, водницы перед тем, как начать действовать самим.

– Когда прикажу – отзывай пламя! – крикнул мне декан исцеления.

Я приготовилась выполнить его указание. Этот мужчина в годах отлично знал свое дело, впрочем, как и все преподаватели Университета Магов. Да, в основном, весь преподавательский состав были мужчинами и женщинами в годах. Но то, как они управляли своим даром, каким мастерством обладали – всегда восхищало не только меня, но и всех учащихся. Большинство студентов прилежно стремилось перенять их умения, знания, опыт. Всем хотелось жить спокойно и сыто.

Факультетом исцеления заведовал Кирис Бордер. Он собирался забрать пострадавшую от проклятья девочку из-под моего огненного воздействия. Кирис Бордер был знаменитым лекарем во многих землях. Он был способен излечить практически все известные недуги. Однако, за время своей лекарской практики он не обзавелся семьей, только профессиональными навыками колоссального уровня.

Все дарованное богами время Кирис посвящал работе и помощи другим. Осознав, что ему некому передать все то, чем он обладал – грандиозным опытом и феноменальными знаниями – пришел преподавать в Университет Магов. Он жаждал передать свое наследие горе-студентам. Таким способом Кирис Бордер стал учить «бестолочей», с его слов, использовать магию лекарей.

Деканом пламенного факультета был скрюченный брюзга-дед с отвратительным характером. Старый маг имел маленький резерв, но его фантазия была настолько богатой и незаурядной, что даже в тренировочных боях одолеть декана не смог еще ни один студент. История прошлого Левофуса Раска была покрыта мраком. И никто не знал, как и почему старик – Левофус Раск – оказался в стенах университета, но все студенты были единогласны во мнении, что с таким пакостным характером декан Раск просто не смог нигде прижиться. И только в Университете Магов он нашел свое призвание в изощренных издевательствах над подопечными.

Мне лично, был глубоко приятен изворотливый и хитроумный горбатый старик. Его высказывания были остры, но точны. Его замечания были обидны, но справедливы. Его приемы были до того интересны и каверзны, что заставляли ночами напролет торчать в библиотеке над справочниками и в тренировочных залах, и совершенствоваться, и совершенствоваться, и совершенствоваться.

Учиться под началом Левофуса Раска было тяжело, но увлекательно и познавательно, а главное – продуктивно. Я охотно ходила на лекции и тренировки огня под началом декана несмотря на то, что выходила с этих занятий чрезвычайно измотанной и истощенной, но зато с точным пониманием, что и как делать дальше и над чем еще мне следовало поработать побольше.

Кроме двух деканов на зов о срочной помощи явился еще более таинственный персонаж университета – ректор Университета Магов, Склифор Эндр. Про него вообще не было никакой информации у учащихся, в отличии от Левофуса Раска. Студентам была известна хотя бы принадлежность дара у декана, а с ректором было сложнее. Никто даже и отдаленно не представлял, какой магией он управлял, какие чувства он испытывал, была ли в нем хоть капля рожденного драконами, вервольфами или каких-либо других рас, и за какую сотню лет ему уже перевалило. Ни прошлого. Ни настоящего. Ничего. Склифор Эндр оставался загадкой для всех без исключений.

Но, судя по дряблому и сутулому телу, наполовину лысой и седой голове (и все это богатство у мага), я могла предположить, что ему было очень-очень-очень много лет. Единственное, в чем в университете никто не сомневался так это в том, что повсюду были уши ректора. От этой всемогущей и загадочной фигуры было невозможно ничего утаить – виновный всегда будет наказан, даже за малую шалость. Чем думала проклятийница, насылая смерть, на молоденькую водницу?

– Убирай! – приказал мне Кирис Бордер, выдергивая из раздумий.

По отзывающему приказу обволакивающее пламя на проклятой и на мне постепенно затихло, а затем и совсем исчезло. Вокруг девушки теперь закрутилась иная магия – магия исцеления.

Золотой свет силы спеленал водницу, заставляя медленно отступать смертельное заклятье. Выражение лица смягчилось, а напряжение из хрупкого тела ушло. Теперь младшекурсница больше напоминала спящую, чем проклятую.

Лекарская магия Кириса Бордера аккуратно вложила девушку прямо ему в руки, и он стремительно выбежал из пустынного отдела библиотеки и направился вместе с бедняжкой в студенческий лазарет.

– Так-так! – произнес ректор, рассматривая дверной проем, где секунду назад скрылся декан факультета исцеления. – Кто здесь у нас спаситель? Саша Лорски, это вы? Так и есть.

Бессменный и древний ректор сам себе и ответил, он точно знал, кто перед ним. То, что для него не являлось секретом мое имя, совсем не удивляло. Ректор знал все, всех и каждого. Я не сомневалась, что он уже имел представление о том, кто мог совершить подобное злодеяние. Только круглая дура могла понадеяться, что смертельное проклятье может остаться безнаказанным в стенах Университета Магов.

– Попробую угадать! Застряла в библиотеке над справочником о трансформации пламени? Стала возвращаться в общежитие факультета, и что-то привлекло твое внимание? Не прошла мимо, а отправилась помогать? И что же так сильно заинтересовало тебя, что ты оказалась возле художественного отдела библиотеки, где не была еще ни разу? – спросил всевидящий и всезнающий ректор Эндр, даже название книги не ушло от его контроля, что уж говорить о личности ведьмочки перешедшей грань.

– Я услышала подозрительный писк и пошла посмотреть, что происходит. Обнаружила почти задушенную проклятьем студентку с водного факультета и применила к ней безвременный огненный кокон в качестве барьера, послала зов дежурному в лазарет. Дальнейшее уже происходило в вашем присутствии.

– Я понял. – произнес ректор Эндр и потерял ко мне всякий интерес. Он обратился к декану пламенного факультета. – Левофус! Вызови сюда декана проклятийного факультета и весь третий курс ведьм.

– Боги, Склифор! Розария меня проклянет на смерть, если я потревожу ее в столь поздний час, а если дерну ее подопечных без нее, то останусь без посмертия. – взмолился декан Раск.

Ректор махнул на него рукой и сказал:

– Я ей нравлюсь еще меньше, чем ты, глядишь, тебе достанется только проклятье немоты. Походишь, помолчишь денек-другой. Всем легче будет.

– Вот студенты-то обрадуются. – саркастично ответил Левофус и торопливо покинул отдельное помещение библиотеки, оставляя нас с ректором вдвоем.

Мой декан был прав во всем и в том, что все студенты обрадуются его молчанию и в том, что деканом факультета проклятий была очень своеобразная особа.

Она была обладательницей вредного характера хлеще, чем у самого Левофуса, и звали ее Розария Глейд. Она была женщиной эффектной и очень красивой, несмотря на свой возраст. Ее каверзы были настолько изящными, тонкими и гнусными, что мой декан пускал на нее любовные слюни.

Поговаривали, что Левофус давно зазывает Розарию в жены, однако, торжества не случилось до сих пор. Студенты с пламенного факультета не теряли надежды, что когда-нибудь погуляют на свадьбе этих двоих, самых злонравных магов в университете, а вот ведьмы-проклятийницы не горели желанием отдавать свою предводительницу какому-то горбатому огневику. Это разногласие послужило истоком взаимной нелюбви между факультетом огня и проклятий.

– Вы уже знаете, кто это мог быть? – спросила я тихонько у того, кто остался со мной среди гор годами нетронутых книг.

– Догадываюсь. – еле слышно ответил мне ректор Эндр. Он задумчиво постучал своим кривым пальцем по сухим, тонким губам. – Тебе придется подождать и выступить свидетельницей перед Розарией, потом ты можешь быть свободна.

Декан Глейд буквально через мгновенье появилась вместе с деканом Раском. Она выглядела встревоженной и не такой опрятной и яркой, как обычно. Я заметила, что ее белая рубашка была мятой и наспех застегнутой, прическа неаккуратно собранной, а губы бледными, без ее привычной алой помады. Но как всегда присутствовали узкая, длинная юбка и высокие шпильки. Розария Глейд была на высоте.

У декана проклятий был не только интересный подход к обучению и наказанию, она и свою магию использовала нетипичным образом для ведьм. Возможно, так себя проявляла в ее венах капля крови рожденных вервольфами, так считали студенты.

Предположение о происхождении Розарии Глейд скорее было ничем не подтвержденной байкой студентов, но имело основу для такого вывода – использование иных зон чувств во время ворожбы. Розария, как лучшая ищейка, вынюхивала всю комнату, резко взмахивала руками и даже один раз лизнула свой указательный палец, которым до этого потерла пол. В том месте, где и висела девушка, пока над ней довлело удушающее проклятье.

– Я знаю, кто это сделал. – твердо произнесла декан Глейд, когда завершила осмотр места, где совершилось нарушение непреложного закона.

– Да, я тоже в курсе. Звать весь третий курс проклятийниц не придется, но доказательств маловато... – меланхолично произнес ректор Эндр, разглядывая на полке книгу, которая привлекла его внимание.

– Кто нашел бедняжку? – спросила декан факультета проклятий, причем, тут же нашла меня взглядом и чуть ли им же не пришпилила.

– Я. – твердо ответила я, ни капельки не боясь старую ведьму. «Старой, главной ведьмой» ее называли между собой на факультете огня.

– Розария, позвольте представить, Саша Лорски – моя лучшая студентка. – встрял в немигающую битву взглядов ехидный голос моего декана, декана Левофуса Ракса.

– Конечно, – прошипела декан проклятий, переведя взгляд на коллегу. – Ни одно событие не может пройти без участия пламенного факультета.

– Между прочим, я спасла девчонку. – произнесла я с явным вызовом в голосе и скрестила руки на груди. Мне совсем не хотелось грубить уважаемому преподавателю, но ей не стоило так высказываться.

Если уж быть откровенной, то у меня не осталось сил ждать непонятно чего. Я хотела уйти. Водница спасена, виновница известна. Мне здесь делать было нечего, а завтра у меня ранний подъем.

Ведьма Глейд задорно рассмеялась, тыкнула Левофуса Раска в плечо острым, черным коготком и сказала:

– Забавная…

После заключения о моей принадлежности к домашним зверушкам, за которыми приятно наблюдать, Розария обратилась к своей силе.

Магия проклятий меня пленяла. Какую хитроумную мощь, этот тип магии скрывал под симпатичной маской. Уже один цвет колдовства проклятийниц восхищал каждого свидетеля ворожбы.

Магия проклятий всегда имела глубокие, насыщенные, исключительно темные оттенки: черный, синий, фиолетовый, зеленый, даже бордовый как-то раз мне довелось лицезреть. Но у Розарии Глейд облик дара был самым красивым, что когда-либо встречался в моей короткой жизни. Ее чары обладали прекрасным цветом ночи, а, если приглядеться, то в завихрениях заклятий можно было рассмотреть россыпь звезд. Это было потрясающее зрелище.

Пока я мысленно восхищалась магией проклятий, декан Глейд успела сотворить двух темных големов, сотканных из сырой силы. Они выглядели нелепо, но выполнить такую тонкую работу за такое короткое время еще лучше, чем сделала декан Глейд, было невозможно. Руки големов были слишком длинными, а плечи были чересчур широкими, ноги немного коротковатыми и искривленными. Их головы были вытянутыми, как и их уши. В двух несуразных темно-синих фигурах големов можно было рассмотреть перевоплотившихся рожденных вервольфами. Случайность? Или в болтовне студентов имелось зерно истины?

Сотворенные големы смирно стояли перед седой создательницей, а после повелительного жеста главной проклятийницы Университета Магов и чрезвычайно красивой ведьмы, они удалились. Декан Глейд отправила их за виновницей этого внепланового ночного сбора.

– Ты молодец, Саша! – раздался голос ректора. – Если бы не твое своевременное вмешательство, то мы бы не успели ее спасти.

Ректор не столь всемогущий, чем мне казалось? Или было что-то еще, о чем я даже догадываться не могла?

– Кстати, – встряла в разговор декан Глейд, не дозволяя мне и рта открыть, чтобы поблагодарить уважаемого ректора. – А где декан водного факультета? Ведь это же его студентка чудом выжила.

– Не чудом, а благодаря подконтрольному пламени. – вставил несколько принципиальных слов декан Раск.

Да, декан Раск не позволял другим преподавателям принижать достижения своих огневиков, так поступать мог только он один. И не разность магии была в этом причиной, а еще один повод задрать свой нос перед той, что заставляла пламя Раска трепетать свечой.

– Он в Лазарете. – вмешался ректор Эндр. – Декан водного факультета следит за состоянием здоровья своей ученицы.

Декан водников еще один любопытный обитатель Университета Магов, его звали Ручеек. Он был очень спокойным, молчаливыми и мудрым магом, и он был слишком странным и чуждым для всех, не только для учащихся, но и для преподавателей.

Ручеек был самым настоящим чистокровным рожденным альвом. Одно это заставляло всех склонить голову перед ним – представители древних рас с чистой кровью встречались очень и очень редко. Носителей каких-нибудь пары капель крови рожденных древними расами можно было повстречать на своем пути, но чистую кровь – почти никогда.

И выглядел Ручеек соответственно своему народу – с торчащими длинными ушками и в традиционных длинных одеяниях альвов, расписанных яркими, крупными цветами. Он был молод лицом, но по древности мог сравниться с ректором Эндром, наверное. Его белесые глаза в обрамлении таких же белесых, пушистых ресниц и серебряные волосы только усиливали эффект древности этого мага. Сколько лет было Ручейку не знал никто, я думала, что сам ректор Эндр был не в курсе.

Сколько всего повидал декан Ручеек? Что его привело в Университет Магов? Об этом оставалось лишь гадать, как и о многом другом.

Его движения были плавными и тягучими, словно он и есть вода, но при малейшей опасности он становился смертельным цунами. Ручеек был проницателен и предусмотрителен, он пугал своей провидческой дальновидностью и говорящим молчанием всех студентов и преподавателей, и меня тоже. Дополнительно в пользу моего опасения играла полярность стихий, огонь и вода – естественные противосилы.

Что же между собой не поделили Ручеек и Розария Глейд, так же было очередной тайной из прошлого наших дорогих преподавателей. Студенческий вариант причин неприязни – зависть старой ведьмы к молодому облику, долголетию и чистой крови альва. Несмотря на свой истинный древний возраст, Ручеек был один из немногих преподавателей университета, кто молодо и привлекательно выглядел. Многие девчонки пытались залезть к нему под одеялко, но, конечно же, безуспешно. Декан водного факультета не был заподозрен в романах со студентками, впрочем, как и другие учителя.

Могла ли декан Глейд завидовать внешности? Я так не думала, но истинный мотив ее откровенной нелюбви к Ручейку мне был не понятен.

Неожиданно стало гораздо темнее, названия книг потерялись в сгустившемся сумраке, а воздух уплотнился, что дышать стало тяжело – так гневалась проклятийница. Спустя несколько мгновений, подозреваемая появилась перед нами в крепком захвате двухметровых големов. Ведьмочка рьяно сопротивлялась, ее магия проклятий неистово металась и клубилась вокруг, вторя своей хозяйке. Сила тоже выискивала способы освобождения и цель для расправы – естественно, безрезультатно. Големы профессионально удерживали и магию проклятий, и студентку. Декан Глейд одним щелчком пальцев сковала выкручивающееся тело подозреваемой, отсекая под корень любой намек на сопротивление.

Теперь даже мне стало понятно, кто и за что решил поквитаться с мелкой девчонкой с водного факультета...

Эта история шепотом бродила между ушами студентов, но никто из них и, как выяснилось и даже сам ректор, представить себе не могли, что Камилла могла решиться на месть бедной младшекурснице. Сплетня и мои уши не обошла стороной, и это при условии моей обособленности и замкнутости. На мой взгляд, водница была ни капли не виновата, а причина инцидента была в любвеобильности магов.

Маги были крайне похотливыми божественными созданиями, а если учитывать их черствость, бессердечность и жесткость, то вырисовывалась малоприятная картина, где о любви никто не говорил и не слышал. Зато распутство, страсть, ревность маги чувствовать могли, усердно практиковали и даже несколько зависели от такого легкого получения подобных интенсивных эмоций, разбавляющих обыденную учебную жизнь.

И даже здесь я была исключением. Из-за несвойственной для магов эмоциональной составляющей для ведения бурной и разнообразной личной жизни мне, как раз-таки, не хватало чувств. Да, были встречи, свидания и даже близость, благодаря моему любопытству, но и только. Получением куцего опыта поздним вечером привело к тому, что тесное общение с противоположным полом было завершено, ибо ничего там нового и полезного не вырастет.

Очередная непохожесть вызывала еще большее неприятие со стороны студентов, а огромный резерв пламени (всем на зависть) и вовсе делали из меня изгоя, зазнайку и недотрогу. Маг, который участвовал в получение первого опыта, стал считать так же. И я предпочла о нем забыть, как о кошмарном сне. Их в моей жизни было предостаточно, было чем затмить.

Но довольно воспоминаний обо мне, Камилла и девчонка с водного (я не знала ее имени) были неповинны в похождениях симпатичного парня, который пользовался бешенной популярностью среди девушек.

Сирилл Гур – самый прославленный партнер в койках во всем Университете Магов, по мнению женской студенческой половины. Он и послужил истоком всей истории. Сирилл мог бы путешествовать из одной постели в другую менее пафосно и напыщенно, тогда и Камилла не взбесилась бы до такой степени и смогла бы справиться со своей ревностью.

Однако, брошенная по утру партнерша эгоистично решила избавиться от конкурентки за сердце, а точнее за другую часть тела блудливого студента, наслав на соперницу смертельное проклятье. Странно, что Камилла выбрала для мести водницу с младшего курса из всей разнообразной толпы любовниц Сирилла. Юная водница планировала стать следующей жертвой ловеласа Сирилла?

Даже опутанная магией Камилла была крайне привлекательной магиней, она была настоящей красавицей. Волосы были золотистыми и без завивки закручивались в крупные локоны, как у куколки. Ресницы Камиллы были черны и подчеркивали зелень глаз, фигурка – точенная, что взгляд было невозможно оторвать. Но вся красота ее гасла и печально меркла, когда Камилла открывала рот, и из него начинали извергаться сотни, тысячи бранных слов и ругательств. Ее лицо извечно выражало недовольство и отвращение. Вся привлекательность пропадала под слоем грубости и вульгарности. Сирилл – смельчак.

Розария Глейд щелкнула пальцами, и голова Камиллы обрела свободу, как и ее рот. Я не знала, какого эффекта хотела достичь декан проклятий, но стоило Камилле почувствовать отсутствие скованности языка, как вся комната наполнилась смачной бранью и оскорблениями, причем все они были посвящены мне.

Как же злость искажала лицо Камиллы! Из прекрасной и миловидной девушки она перевоплощалась в стервозную истеричку.

– Ты! – кричала она, – Это ты во всем виновата!

В своей виновности я сомневалась. Ректор обнаружил бы все и без моего милосердного носа. Убийство несовершеннолетней водницы в карман не спрятать. Единственное, что могло так «расстроить» Камиллу, что девчонка выжила, вопреки всем ее усилиям. Это была месть? Или же цель была убить? Этот вопрос заставил меня внутренне скукожиться. Целенаправленная смерть девчонки – слишком уж невероятно! Или нет?

– Если бы не твое вмешательство, тварь огненная! Всего лишь час, и вычислить магию было бы невозможно! – ревела проклятийница третьего курса обучения.

Отрадно было слышать объяснение Камиллы, а то я успела записать ее в матерые убийцы, а она была просто слишком самоуверенной.

Камилла зловеще рассмеялась, чем вызвала недоумение у всех присутствующих, а по моем телу почему-то пробежался озноб, неужели это страх? Нет, быть такого не могло, чтобы я испугалась какой-то ревнивой блондинки. Я инстинктивно подобралась и приготовилась неизвестно к чему.

Она смотрела на меня вызывающе и с такой ненавистью, что это меня действительно пугало, Камилла неистово заорала:

– Посмотрю, как ты завоешь, когда тебя разорвет от собственной магии!

После ее угрозы, Розария Глейд решила, что с неучтенными выступлениями пора заканчивать, и магия оттенка ночи, наконец, заткнула третьекурсницу. Слова проклятийницы были похожи на заклятье, но я не ощущала в сказанном силы. Камилла блефовала напоследок, и я решила, что мои опасения безосновательны.

Красавица Камилла раскраснелась от самонадеянности, она жаждала всеми силами порвать сковавшее ее магическое оцепенение, но до могущества главной ведьмы Университета Магов обычной третьекурснице было очень далеко.

Две фигуры сотворенных големов бодро подхватили озверевшую Камиллу и покинули незапланированную ночную встречу. Куда они увели Камиллу, мне было неизвестно, и этого я знать не хотела.

Теперь Камилле предстоял судебный процесс, и в ее интересах, чтобы дело не вышло за пределы университета. Но, если Коалиции Мира станет известно о произошедшем, то Камилле будет уготована страшная участь, а университету многочисленные проверки и проблемы.

Университет Магов – одно из немногих учреждений, которому удалось отстоять политическую независимость. Ректор Склифор Эндр рьяно защищал свободу университета от территориальных и политических принуждений, и у него это получалось. Студенты Университета Магов не присягали никаким правящим династиям, а имели право выбирать, в отличии от многих других обучающих магией организаций.

После благополучного окончания учебы каждый выпускник мог выбрать: кому служить, где служить и служить ли вообще… Этот момент был решающим, когда я выбирала себе пристанище. В моих руках находилась слишком ярая и мощная магия огня, а я не хотела быть оружием на арене дипломатии и политики, не об этом я мечтала. Но навредить себе или кому-либо еще – безграничный кошмар, и мне было достоверно об этом известно.

Мой выбор – благоразумно обучится контролировать свое пламя, но другие маги, отказавшиеся от присяги, могут и не быть такими сознательными. Подобные свободные маги не имели никаких запретов, так Коалиция Мира получила свое существование и следила за одаренными по всему миру.

Коалиция Мира – ограничивающее карательное межтерриториальное тайное ведомство. Оно тщательно следило за соблюдением магами общепринятых законов. В состав коалиции входили лучшие одаренные представители из всех стран, земель, империй, королевств и так далее. Их личности и остальные сведенья хранились в строжайшем секрете. Коалиция Мира не просто носила название тайного ведомства, оно действительно было окутано неизвестностью и опасением. Я, лично, молилась всем богам, чтобы никогда не столкнуться ни с одним из представителей палачей магов, как их называли одаренные между собой, и на то были причины.

Я уважала работу ведомства – маги обладали силой, которая превозносила их над неодаренными, а если учитывать еще довольно извращенный эмоциональный фон магов, то коалиция была отличной сдерживающей и контролирующей организацией. Борцы, входящие в состав коалиции, пугали своей мощью даже магов-психопатов. Неужели Камилла решила, что она умнее? Ревность настолько затмила разум?

За подчиненной заклятием Камиллой и двумя големами удалилась и Розалия Глейд, бросив на меня внимательный сканирующий взгляд. Примерно под такое же прицельное разглядывание я попала от своего декана, но он хотя бы кивнул мне перед тем, как уйти. А ректор перед уходом не постеснялся меня тщательно проверить на наличие магии проклятий, но, как и другие преподаватели, он ничего не обнаружил и без слов покинул раздел художественной литературы. Я осталась среди стеллажей, заставленных книгами, одна.

Я задержалась в пыльном отделе библиотеки для разгрузки студенческого ума еще на несколько минут. Я решила дать возможность уйти подальше преподавательскому составу. Выдохнув, я и сама ушла с места, где могло случиться непоправимое.

До своей комнаты в общежитии со знаменем огня я дошла без приключений, и даже никто не умер по дороге. Общежитие пламенного факультета предусмотрительно располагалось дальше всех от основного здания и других построек, во избежание воспламенения.

Еще до нашего ректора студенты-огневики славились лихими случайностями с поджогами, и Склифор Эндр отселил пламенную братию максимально далеко, чтобы при случайном или неслучайном выбросе стихийной силы учащиеся не смогли сжечь ненароком весь университет целиком.

С комнатой мне повезло – теперь я в ней жила одна. Раньше я делила комнату с неряшливой мышкой-соседкой, которая постоянно запасалась сухой едой и тихонько ей хрустела, шурша страницами книг и оставляя повсюду море крошек. Взаимопонимание не было достигнуто, представление о чистоте в общей комнате и в ванной значительно разнились, но не я стала причиной ее выселения. Мышка не выдержала жесткий натиск учебы и знаний, и была отчислена с возможностью восстановиться, но с ограничением во владении магией. Огонь будет заблокирован до того момента, пока магиня не освоит управление стихией.

Ограничитель – вещь неприятная для мага, но не опасная, зато это был лучший способ, что нес защиту окружающим, в том числе и самому магу. Это не обозначало, что маг с частичной блокировкой дара больше не сможет пользоваться своей стихией (как раз, полное ограничение являлось чрезвычайно губительным для мага). Но, с дозированным воздействием блокиратора маг не мог перейти порог и, например, вызвать огненный смерч вместо маленького огонька. Пользоваться магией в работе или для собственных нужд мышка сможет без всяких проблем, но я не хотела жить с вечным ошейником.

Пройдя через спящего коменданта и открыв одну из дверей в ряду аналогичных дверей, я вздохнула запах комнаты, ставшей мне домом. Да, здесь не было лишних удобств, как у тех, кто мог платить за них, но меня все устраивало и так, как есть. Богатенькие наследницы и наследники жили этажом выше, а те, кто попроще жили теснее и ниже.

Моя комната располагалась в самом начале коридора женского крыла четвертого курса. Базовые комнаты были обустроены однотипно, но за полгода отсутствия соседки я успела ее видоизменить. Я натаскала с арены некоторые тренажеры для повышения выносливости и силы тела, с разрешения преподавателей, и прибила к свободным стенам довольно крепенькие полки для книг (им не хватало места) из досок, которые я стащила за хозяйственным амбаром, уже без разрешения преподавателей.

Еще одним приятным моментом стало то, что комендант забыл об одолженных инструментах и не просил меня вернуть молоток с гвоздями, и необходимые инструменты остались в моей комнате. Ими можно было починить все, что угодно, главное – проявить фантазию и смекалку. Эти две основополагающие для ремонта вещи на себе проверили кое-какие предметы мебели и даже кран. Все моментально переставало скрипеть или же предательски капать, испугавшись моего грозного облика наперевес с молотком.

Стоило закрыться хлипкой входной двери за моей спиной, как тут же усталость навалилась на мои плечи, и под тяжестью сегодняшнего утра, дня, вечера, ночи они, эти плечи, тяжело опустились.

Разное случалось в стенах университета, но такое целенаправленное эмоциональное желание убить во что бы то не стало, я встретила впервые. Для ректора и деканов это не было чем-то новым, я так думала, но все же… Что-то неуловимо изменилось сегодня, что-то, что и сейчас меня держало и не отпускало. Я не понимала, что ветер событийности принесет мне, и от неизвестности по спине волнами разбегались мурашки.

Но, сейчас было не то время, чтобы предаваться страху, сейчас стоило самой убедиться, что Камилла не повесила на меня проклятье, ее слова звучали пугающе. Я медленно и осторожно провела, вспыхнувшими огнем, ладонями абсолютно над всем. Я проверила каждый предмет одежды, каждую волосинку в косе, каждый сантиметр своего тела, и убедилась, что я была чиста от магического воздействия. Это немного меня успокоило, но тревога все равно затаилась, несмотря на всю мою предосторожность.

И мною было решено предаться самообразованию. Оставшееся время я посвятила чтению книг своей направленности, прочитала несколько глав о пламенных щитах и их видах, о дополнительных защитных свойствах огня и о возможности атакующего момента во время защиты.

Вечер сегодняшнего дня я потратила на тренировку своего тела и дара. Ночь была отдана уму и книжному просвещению. Ах, да! И спасению глупеньких водниц. А все свободное время можно было потратить и с пользой, но, не дочитав пару страниц, я позорно заснула.

Будильник прозвонил до тошноты рано. Слюни мерзко стекали с краешка губ, пачкая белую подушку. Мне пришлось стереть их с лица рукой и резко подняться с постели. Если бы я не встала сразу, то вероятно не смогла бы отлепиться от узкой и невероятно жесткой постели, пахнущей соломой, уже никогда. С громким стоном отчаяния я поднялась и поплелась в ванную комнату.

До начала лекции оставалось еще целых полтора часа. За это время я успевала: принять ледяной душ, чтобы проснуться, отправиться на пробежку и вернуться под душевые струи уже для очищения, а не пробуждения, и уйти из общежития за съедобным восстановлением.

В столовой под косые взгляды однокурсников и других студентов я съедала свой завтрак в гордом одиночестве. Недотрогу и выскочку, как меня называли, не любили, но взгляды на мой аппетит никак не влияли.

Этим утром ела я быстро и с удовольствием. Одна только пара глаз напрягала меня своим пронзительным вниманием, потому что принадлежали эти глаза Сириллу Гуру.

«Пламя! Этот чертов бабник, решил подойти!» – пролетело в моей голове, когда я увидела, как, не отрывая от меня своих почти прозрачных глаз, Сирилл вальяжно поднялся со своего места, прерывая своих однокурсников на полуслове. Высокий, смазливый брюнет привлек к себе еще больше внимания своей тягучей походкой, он приблизился к моему одиноко стоящему столику.

«Западня!» – подумала я.

Я предпочитала сидеть одна в самом дальнем углу. Я давно уяснила, что друзей мне за время учебы не обрести, все студенты давно меня избегали по самым разным причинам от непринятия моего нестандартного поведения до зависти к огромнейшему резерву. Вокруг меня образовалась зона отчуждения, которой я была несомненно рада. Мне были не нужны лицемерные друзья и неверные любимые. Спасибо, я попробовала, больше что-то не хотелось, лучше уж быть одной.

И теперь этот напыщенный идиот решил все испортить и польстить своим вниманием самую известную недотрогу во всем Университете Магов.

Он остановился возле моего стола и молчал, буравя меня непонятным взглядом. Естественно, я смотрела на него так же, не моргая, но при этом продолжала доедать свой завтрак. Жаренные макароны с яйцом и колбасками были невероятно вкусными.

– Ты вчера нашла Бэллу Асвер?

Я не стала ничего отвечать. Его вопрос означал то, что Сирилл был осведомлен о всех подробностях вчерашней ночи. Знал он, а значит и весь университет был в курсе, из-за чего, а точнее из-за кого, одна девушка чуть не избавилась от соперницы.

– Спасибо. – проговорил Гур, резко развернулся и покинул мое общество, впрочем, как и столовую.

Аппетит все-таки пропал. Я не имела понятия, что имел ввиду красавчик-студент под своей благодарностью, но лучше бы ему стать более избирательным в выборе кроватных партнеров. Свой совет я благоразумно оставила при себе, никто в нем не нуждался.

Надкусанный бутерброд с запеченным мясом я забрала с собой. Когда аппетит ко мне вернется – бутерброд будет уничтожен. Сытой, но недовольной, я отправилась на первое занятие.

Правда до того, как я дошла до лекционного зала, в дверях столовой я столкнулась с девушкой. От нашего столкновения ее учебники картинно рассыпались. И пока я помогала собирать книги, в нерасторопной девушке я узнала подружку Камиллы.

Ранее ведьмочка не отличалась такой неуклюжестью, это меня зацепило. Я все равно извинилась, как подобает воспитанной магине, но вину свою не ощущала. Сложив книжки и тетрадки, я направилась своей дорогой, а подружка Камиллы – своей.

Встреча мне показалось какой-то неправильной, но объяснить себе, почему, я так и не смогла. Возможно из-за того, что лицо ведьмочки было нервным и заплаканным, но, после заключения лучшей подруги в карцер иметь следы печали на лице, вполне логичное дело. Повышенная суетливость и тремор бледных пальцев тоже укладывались в последствия слезной ночи. Однако, что-то мне не давало покоя…

Внятного и очевидного объяснения всем не состыковкам я не нашла. Мне пришлось просто не обращать внимание на собственное беспокойство и идти учиться дальше…