«Вот так и живём, не ждём тишины,

Мы юности нашей, как прежде, верны.

А сердце, как прежде, горит оттого,

Что дружба превыше всего.

А годы летят, наши годы, как птицы, летят,

И некогда нам оглянуться назад…»

Е. Долматовский «Вот так и живём»

- Ох, девочки, что-то мне беспокойно, – за вечерним чаем на просторной террасе дачного дома задумчиво тянет бабуля, принюхиваясь к свежему улуну.

Мы с мамой, как хорошо выученные суслики, мгновенно настораживаемся и тут же оборачиваемся к ней.

Бабушка всегда была особенной: спокойной, уверенной, мудрой, понимающей, элегантной. И на мой взгляд – всемогущей.

Да, годы практически обошли ее стороной: глаза сияют, богатый пепельный блонд на голове уложен в высокую прическу, морщин немного и легли они аккуратно, лишь подчеркивая красоту, а не старя. Сейчас, в свои шестьдесят восемь, профессор Ланская-Коломенская все еще дивно хороша. А ее мудрый взгляд и острый юмор, местами переходящий в сарказм – это просто что-то.

Обожаем ее всей семьей: и папа Руслан, и Ник, и мы с мамой и братьями. А уж дедушка Владимир до сих пор ведет себя рядом с ней, как восторженный, на все готовый влюбленный студент, притом что в Универе при упоминании профессора Ланского у народа столбняк и заикание, так-то.

- Мама Рита, ну чего ты волнуешься? Написал же, что завтра прилетает, – кутаясь в шаль – бабушкин подарок, мама моя хоть и беспокоится, но не сильно.

Мы все стараемся сохранять разумность и адекватность.

Все же парню двадцать восемь. Он не изнеженный домашний маменькин сынок, а тренированный и дрессированный как жизнью, так и родственниками с младенчества, адекватный и психически устойчивый (так иногда, под настроение, говорит его отец) вполне состоявшийся мужчина. Кандидат технических наук вдобавок.

Особо поводов для тревоги нет. Вроде бы.

Да, Ника мы ждали, откровенно говоря, ещё на прошлой неделе, но он прислал сообщение, что немного задержится с ребятами в Новосибирске.

- Вот поэтому и волнуюсь, что написал, а не позвонил, – уточняет наша мудрая и всезнающая Маргарита Анатольевна.

- Ба, а может, он, ну, немножко не в форме для звонка? – осторожно намекаю любимой бабушке на вероятность того, что ее младший сын, завершив свою службу в армии, чересчур сильно там с друзьями расслабился.

И просто был не в состоянии говорить, только копию билета на самолёт переслал в семейный чат и все.

Сначала мы, конечно, все переполошились, когда возвращение близкого, родного и любимого внезапно отложилось, но потом дедушка Влад пошуршал что-то по своим каналам и скомандовал:

- Отбой! Все путём. Мужикам всего-то и надо немного выдохнуть.

И всю неделю, что Ник там «выдыхал», бабушка здесь не находила себе места: не только пила успокоительное, но и даже, я точно знаю, два раза говорила со своим психотерапевтом. А это такое себе. Показатель тревожности.

И вот сейчас, когда на пятничном семейном ужине собралось все семейство, эта тревога практически звенела в воздухе.

После основного чая, дедушка позвал папу и мальчишек пострелять в тир. То есть посплетничать без наших ушей.

А мы остались за столом на чай, так сказать, девочковый, добавочный.

- Мама Рита, там завтра с утра собирался Степан Тимофеевич с сыном заглянуть. Вроде как по делам, но, мне кажется…

- Любопытно ему, думаешь?

Мама согласно кивнула и добавила:

- И не только ему. Марк-Адриан с Гохой тоже собирались приехать. Но там вроде как возможны варианты: кто-то из девочек принес ротавирус. Поэтому пока непонятно.

Бабушка задумчиво кивает, помечает себе в блокноте что-то про меню на обед и ужин, к которому обещался быть самый ожидаемый и важный. Главный и не гость даже – любимый сын.

Ник. Мой Ник.

А потом, когда все семейство разбрелось спать, бабуля заглянула ко мне:

- Лизочка, деточка. Я сейчас скажу то, что тебе гарантированно не понравится. Но ты же помнишь: кто предупрежден…

Вздыхаю:

- Да, бабуля, тот вооружен. А в наше время это важно.

Ох, ты, как неприятно.

А я ведь уже и чаю с мятой и медом для успокоения души выпила. И все без толку.

Маргарита Анатольевна устроилась в кресле у моей кровати и доверительным тоном напомнила давно всем известную истину:

- Так вот, к сожалению, сложилось так, что никто из нашего семейства ничего хорошего до сих пор из Новосибирска не привозил.

Вздрогнула, потому что все кусочки легенд на эту тему знала с детства назубок. И были они ну, сейчас говорят: «по жести».

А невероятная наша Королева Марго продолжала:

- Учитывая молчание моего немножко своеобразного младшего сына, я заранее в ужасе от размера сюрприза, который нас ждёт завтра.

С одной стороны, мне тоже тревожно, как-то тяжко и неуютно, но с другой – это же мой Ник. И он, наконец-то, возвращается домой. Тот, кто с самого детства заботился обо мне, берег, учил, помогал.

Мой Ник.

Любимый.

Как же я соскучилась…

Скорее бы вернулся.

Но бабушка, она же у нас все знает и чует наперед, поэтому мне становится совсем не по себе:

- Ты полагаешь, что всё вот настолько плохо?

Бабушка выпрямилась в кресле и посмотрела на меня очень внимательно:

- Лиза, я не исключаю возможности, что Ник завтра явится с женой и ребёнком.

Гром среди ясного неба, «пыльным мешком из-за угла», теннисным мячом под дых – всё это слишком скромные описания моего изумления пополам с шоком.

Я, кажется, ослепла и оглохла, да даже вдохнула с трудом.

А затем еле-еле прошептала в ужасе:

-Ты думаешь, он может? Что он совсем меня не…

- Тише-тише, – глядя на побледневшую меня, забормотала бабушка. – Ну, чего ты всполошилась? А вдруг я ошибаюсь?!

Горько хмыкнула, а потом все же всхлипнула.

Если бы.

- Чтобы ты ошиблась? Не было такого!

- Ну, – профессор Ланская-Коломенская задумчиво покрутила головой, а потом фыркнула, – было! Вон, помнишь, перед Владовым юбилеем…

- Ба, ну это было давно и неправда… – улыбнулась из последних сил.

А потом, понимая, что просто умираю от ужаса, слезла с кровати на пол. Села у ног самой лучшей женщины на свете, уткнулась лицом ей в колени.

И разрыдалась.