Четыре года назад

— Поздновато для послеродовой депрессии, — говорю скорее самому себе, нежели Юле. Мы сидим напротив друг друга за завтраком, пока няня возится с двойняшками. Вообще няни у нас три. И работают они сутки через двое. А еще у нас постоянно бывает психолог, дефектолог, педагоги всех сортов… Еще есть повар и домработница. Поэтому я не уверен что Юля страдает, если конечно не говорить о моральной стороне вопроса. И вряд ли серьезно устает.

Впрочем я отвлекся. Я смотрю на классическое, красивое лицо жены и понимаю, что это конец. Конец всему.

— Паша, им уже два года, и самые ужасные ожидания оправдываются. Они не говорят. Оба! Понимаешь? То есть не только Рома, которому поставили диагноз, но и Роза! Лопочут что-то невнятное… — закатывает глаза и картинно вздыхает. — Я не хочу больше, хватит. А еще я к ним ничего не чувствую. Ничего!

— Ты уже это говорила, — киваю, стараясь не показывать своих чувств. Мать, которая не любит собственных детей. Что может быть ужаснее чем подобная ошибка природы? Да, Юля не виновата, да, никто не может заставить любить! Но, с другой стороны, человек отличается от животного тем, что у него есть не только чувства. Но и ответственность. — И ты год прорабатывала эту проблему с психотерапевтом. К тому же, я тебя никогда не осуждал…

— Психотерапевт не помог, — отрезает, — Скажи мне, Паша, зачем мне слабоумные дети, которые вырастут в не менее слабоумных взрослых?

— Не смей так говорить! Это твои дети! Мы же оба их хотели! — подаюсь вперед. Ненавижу! Как же я ненавижу длинный язык своей супруги! Ненавижу когда она так говорит про детей, как будто бы они ей посторонние! Будто и не ее вовсе!

— Что не смей? Почему не смей! Паша! Ты вроде деловой мужик, а ведешь себя как истеричка! — делает глоток кофе. Красивая. Да, это одна из самых красивых женщин, которые только попадались мне на пути. Светлая шатенка, огромные карие глаза… Но какая же она все-таки тварь! Только сейчас я начинаю понимать, что пока я смотрел на внешность, я и не заметил что Бог забыл вложить в идеальное тело душу. Может она и правда ненастоящая? Инопланетянка? Черт! За эти пару лет я уже совсем стал с ума сходить… — Я предлагаю Рому и Розу определить в какой-нибудь пансионат… Или может в детдом сдать, я не знаю… В общем, я не хочу их видеть. Не хочу.

— Я тебя в пансионат сдам, — скриплю зубами. Я даже не представляю что можно так обойтись с детьми. И ладно если бы она одна с ними обоими колупалась… Так нет же! Есть все возможности воспитать в любви, есть штат нянек, денег — хоть жопой жуй! Но женушка никак не успокаивается. — Даже не смей предлагать подобное! Дети перерастут, понимаешь? Просто нужно время.

Я и сам не до конца верю что они смогут выровняться. Но, очень, очень на это надеюсь.

— Какое такое время? — усмехается, — Время моей молодости? Ну уж нет, спасибо. Значит я с тобой разведусь. И найду нормально парня.

— Вали, — отвечаю быстрее, чем успеваю подумать. Хотя, если бы я подумал, то ответил бы точно также.

— Ты не понял, Паша, — ее тон становится тише, она подается вперед и произносит с придыханием, — Либо я, либо дети.

— Ты головой ударилась, — киваю, — Но это ничего, хороших специалистов много. Если сейчас обратишься, может и вылечат. Главное не запускать.

Поднимаюсь, давая понять что разговор окончен. Однако Юля так не считает.

— Я не понимаю твой ответ.

— Я объясню более понятно: собирай свои вещи и вали на все четыре стороны. Так яснее?

Воцаряется молчание. Юля кусает полные губы.

— Мы могли бы отдать этих и завести новых. И снова были бы счастливы. Я ведь могу еще забеременеть, — пожимает плечами, — Или ты забыл, что рождение детей мне далеко не просто далось?

— Если бы ты меньше шлялась и не лихачила за рулем, то, глядишь, и проблем было бы меньше. И Роза с Ромкой не родились бы недоношенными. — замолкаю на несколько секунд, — С двойней в животе ездила вообще не обращая внимания на светофоры, на дорожные знаки…

— Хватит!

— Не хватит! Дура ты, Юля. Избалованная дура. Ты тогда и себя чуть не загубила, и их… Если бы ты ехала на обычной тачке эконом-класса, а не на «порше», то я бы троих похоронил в тот день! Никогда об этом не думала?

— Хватит, я устала это обсуждать. Но я тебе советую еще тысячу раз подумать, прежде чем я уйду. Потому что такие женщины как я долго одинокими не бывают, — поднимается из-за стола и, оперевшись о подоконник, картинно смотрит в окно. Фигуру она восстановила себе быстро. И так посмотришь — будто и правда не рожала. Но думаю я сейчас не об этом… Я думаю о том, как же я прошляпил что любимая женушка превратилась в монстра? А может, она и была такой, только я, влюбленный дурак, ничего не замечал? — А еще ты не уделял мне внимания!

— Угу, а работать за меня кто будет? — очередная претензия как же ей одиноко, несчастной… Впрочем плевать. Не хочу об этом думать. И так понятно, что видеть я Юлю больше не могу. И не желаю. Хотя и чертовски больно, — Короче, собирай вещи, на развод я подам. От детей можешь отказаться.

— Нет, я не буду отказываться от детей. Вдруг я их все-таки смогу полюбить? — поворачивается ко мне. И по ее выражению лица понимаю. Не полюбит. Никогда не полюбит, — Я все-таки мать, не забывай это. И эти дети дались тяжело нам обоим.