Пробудивший свет явит и тьму.
И начнётся новое противоборство.
ПРОЛОГ
Что происходит в душе, когда злишься, обижаешься и тем более мстишь? Сразу не замечаешь, как груз становится непомерным. Поступки, совершаемые под действием этих сил, превращаются в привычки, привычки — в пороки, которые становятся сутью характера и начинают дурно пахнуть.
Тощая фигура девушки в сером плаще медленно брела по ночным улочкам, где фонари бросали бледные тени. Лица не было видно, его скрывали волосы. Девушка сворачивала с освещённой дороги, уходя дальше от домов, от города, к лесу, где начиналось кладбище. Каждый день она шла по одному и тому же маршруту, от Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.
Сырая кладбищенская земля пачкала обувь, но ей было всё равно.
Девушка приходила сюда и бродила среди могил и каменных надгробий, покрытых лишайником, оставаясь незамеченной. Она медленно вынашивала свой план мести, поджидая своего обидчика. Свою обидчицу.
И она знала, что Хранитель не защитит ту, не сможет помешать ей. Потому что они не вмешиваются в конфликты между богами.
Зато он увидит смерть
ГЛАВА 1
Артём
Когда я проснулся от уже привычных кошмаров и посмотрел в окно, ещё ничего не было видно. Луна пряталась где-то за облаками. Мне с трудом удалось различить очертания леса за кладбищем.
А сейчас могилы и дорожки тонким одеялом покрывал снег.
Я и раньше не любил зиму, но… теперь и подавно.
Снег пошёл ночью. Сыпал крупные хлопья в темноте.
Мне не давал уснуть странный голос, который я слышал наяву, и я отправился на поиски. Это был не навий.
Когда я нашёл его, придя на зов, встретился лицом к лицу со стригоем. Стригои не обычные упыри: они обладают физической силой, в несколько раз превышающей человеческую. Они озлоблены, им нечего терять, и они отчаянно бросаются в бой.
Но теперь он лежал в морге.
Был уже полдень, посетителей на кладбище не было. В старую часть и без того мало кто приходил, а в такую непогоду никто не решился явиться. Только мои следы оставались на нетронутом снегу.
Весна никак не хотела приходить, будто всё тепло ушло из этого мира вместе с Дашей. Даже в конце апреля неожиданно вновь выпал снег, и почти распустившиеся деревья вновь покрылись белым искрящимся пухом.
Я шёл между оградок могил и прислушивался. Как и каждый день до этого в течение уже пары месяцев.
Голоса продолжали разговаривать со мной в голове, неупокоенные высказывали мне свои просьбы, молили о том, чтобы я помог им перейти границу. Отправил в иной мир. В Нижний.
Перелетая по старым надгробиям, за мной следовал ворон. Он оглядывался, крутил головой и перепрыгивал с холодного камня на ограду с облупившейся краской, с неё — на крест или снова на надгробие.
Когда я ушёл из дома, взяв с собой только самое необходимое, я не знал, куда пойти. Ворон помог мне найти приют. Новое место, ставшее моим обиталищем, — кладбище.
Птица будто знала, что со мной происходит. Знала, что меня зовут неупокоенные души. И знала, куда мне идти.
Воздействовать на старого смотрителя и убедить его впустить меня, отдать пустующую комнату, о которой нашептал ворон, не составило труда. Да и старик уже был староват и глуховат и был только рад, когда я предложил ему свою помощь с покойниками.
Я шел по старой части кладбища, останавливался и прислушивался, пытаясь различить звуки, которые могли исходить от могил.
Небо по-прежнему было затянуто пасмурной дымкой, но на горизонте светлело.
Значит, завтра будет хорошая погода. Уже сейчас снег неторопливо таял. По надгробиям и крестам стекали скупые капли, прокладывали дорожки по портретам, и казалось, что это сами умершие плачут.
Тонкой струйкой я сыпал чёрные семена мака на белый снег, оставляя за собой дорожку.
Калитка в низкой ограде тихо скрипнула, когда я открыл её и зашёл внутрь. Обогнул могилу.
На могильной плите от времени уже появились выщербины, и в них обильно пророс мох. Я провёл пальцем. Охранительная руна была повреждена. Намеренно или нет, неважно. Это было давно.
Чтобы никто не мог поднять этого мертвеца, нашедшего здесь свой вечный покой сто сорок лет назад, я достал из кармана нож с обсидиановым лезвием и баночку. Капнул на нож ярко-красную свиную кровь, смешанную с пеплом полыни, и она зашипела на поверхности.
Я вывел лезвием новую руну: круг с обратными дугами внутри с четырёх сторон. Знак на мгновение вспыхнул тёмно-багровым, и я зашептал заговор.
— Прими эту жертву, оставайся в своём доме и не возвращайся, кто бы тебя ни звал, — проговорил я, напитывая кровь и свои слова силой.
Силой Сведущего.
Теперь это была не просто царапина на камне, а печать, выжженная в самой толще камня. Такая не сотрётся и не повредится.
— Кар-р! — Ворон переступал по низкой ограде, цепляясь за неё серыми лапами с острыми когтями. — Кар-р!
Я посмотрел на лес в сотне метров от нас. Темный, густой.
Старый смотритель рассказывал, что дальше кладбище не стали продолжать: вековые корни мешали копать могилы, и оно пошло в другую сторону. Хотя некоторых похоронили уже за чертой леса. Там встречалось немало могил.
Дорога, ведущая от входа, разделила старую и новые части. И хоть прошло уже больше полувека, старая половина была несравнимо больше. Тогда это было единственное кладбище на многие километры вокруг.
Это было не просто старое городское кладбище, оно было полно тёмной силы. Эту землю питали нечистой силой покойники, захороненные здесь, ещё когда вместо города стояло поселение.
— Кар-р! — снова позвал меня ворон.
Он поторапливал. Нам нужно было пройтись и проверить остальные могилы и обязательно заглянуть на одну в новой части кладбища, где только позавчера похоронили покойника.
Первые сорок дней самые опасные, такие могилы нужно проверять каждый день. Приносить жертву, задабривать душу, которая ещё не перешла в Нижний мир и находится в междумирье.
Пока Морана не перерезала нить, связывающую душу и тело, и не забрала её себе, душа бродит вместе с другими такими же душами в Среднем мире, по ту сторону. Рядом со своим телом. Рядом с близкими. Прощается с ними.
Пока душа не ушла совсем, она опасна, может забрать с собой родственников. Она не просто обжигает холодом, но и сводит с ума. Поэтому её нельзя подпускать к живым. Поэтому так много придумано оберегов, защитных амулетов — чтобы душа не прикасалась к человеку.
Чтобы она не ходила к ним и не могла увести с собой, нужны жертвы. Нужно питать душу.
Я вдохнул прохладный воздух и направился вслед за вороном. Он уже перелетел вперёд и сидел на одном из надгробий, ближе к дорожке, разделявшей кладбище на части.
Ворон не стал меня дожидаться. Он испарился в воздухе, оставив на своём месте чёрную дымку, которая медленно рассеивалась.
Когда я стал Хранителем, мои птенцы, которых я выкармливал и приручал, как только они вылуплялись, тоже получили новую силу. Не все, потому что некоторые прибились ко мне позже — их привели ко мне мои первые подросшие птенцы. Но те, которые выросли на моих руках, теперь могли перемещаться, растворяясь чёрной дымкой в одном месте и появляясь в этот же момент в другом.
— Кар-р! — донёсся крик ворона издалека, и я ускорился.
Здесь, в новой части кладбища, было больше следов, но все они вели только к свежим могилам. Родственники почитали своим визитом умерших, приносили им дары. От меня требовалось не так уж и много, обычно большую часть «работы» брали на себя близкие, приходя. Моей задачей оставалось только следить и помогать при необходимости.
А вот если родственники не приходили, то душа покойника сердилась, обижалась и могла сделать нехорошее.
Возле одной из таких могил я и стоял сейчас. Ворон сидел на деревянном временном кресте и смотрел в сторону.
Я проследил направление его взгляда, но ничего не увидел, в отличие от птицы. Зато почувствовал, как оттуда исходит холод. На кладбищах всегда немного прохладно.
Голос недавно умершего заговорил со мной, и он был злой.
Вздохнув, я протянул на раскрытой ладони несколько конфет туда, где отчётливо ощущал навье присутствие.
— Выбирай, какие ты любишь? Завтра ещё принесу, — сказал я, а сам в кармане отщёлкнул колпачок и сжал пузырёк со свиной кровью. На всякий случай.
Не знаю почему, но все души усопших любят сладкое и спиртное. Оно их согревает. Многие этим удовлетворяются. Но вот злые, рассерженные…
Голос пугающе зашипел в голове. Навий находился очень близко. Прямо передо мной. Ворон пригнулся и распахнул крылья, приготовившись к броску, но не успел.
В следующее мгновение навий бросился на меня, и я почувствовал пробирающий до костей холод! На миг прикрыл глаза, пропуская его через себя.
Сердце забилось не сразу.
— Кар-р! — закричал ворон и метнулся к душе, растворяясь в воздухе.
Я резко обернулся и плеснул из баночки кровь в ещё неупокоенную душу.
Красная вязкая жидкость попала в неё: на секунду будто врезалась в невидимое препятствие и испарилась в воздухе, перейдя в междумирье к душе.
Я закрыл глаза, а когда открыл их, мне явилась тёмная сторона Среднего мира, в которой обитали навьи. Междумирье. Сюда же летали и мои вороны.
Когда я обращался к внутреннему взору, мои глаза менялись, зрачок становился совсем белым. Как у богини смерти, когда она заглядывала из Нижнего мира в наш.
Ворон сидел на ветке молодой берёзы, проросшей между могил. Снег сыпался из-под его когтей. Навий, шипя проклятья, остервенело тёр глаза, пытаясь избавиться от чужой крови. А я держался за крест и тяжело дышал.
На какое-то время душа будет ослеплена. Кровь делала их незрячими.
— Не я виноват, что к тебе никто не ходит, — сказал я, приводя дыхание в норму.
Чего-то подобного я и ожидал, поэтому и крови сегодня купил больше, чем обычно. Продавец на рынке уже знал меня: я приходил к нему каждую неделю.
Когда душа злится, она пьёт чужое дыхание, чтобы забрать его к себе в междумирье. И, к сожалению, иногда это удаётся. Тогда несчастный умирает. Я же отделывался плохим сном, чувствуя себя истощённым.
Я закрыл пузырёк. Душа не видела ничего и металась вокруг своей могилы, дико крича, как будто кровь разъедала ей глаза. Меня обдало холодом.
— Ты не сможешь никого забрать с собой, — сказал я душе, что уже обиженно притаилась в углу. Положил конфеты на могилу. — Я Хранитель и не допущу этого.
Говорить с покойниками — проклятый дар.
Я развернулся и побрёл между могил к домику старого смотрителя у главных ворот кладбища.
Все началось с других, тех, которых не упокоили, — заложных покойников. Жуткие навьи голоса из мрака потустороннего мира прорывались ко мне. Они то кричали и стенали, звали и просили о помощи, то затихали.
И самое страшное, что они слышали мой голос, мои ответы им. И искали меня.
Я окинул взглядом кладбище — навье пристанище. То тут, то там бродили души, которым в скором времени предстояло покинуть этот мир, чтобы переродиться. Сюда приходили и те, чьи голоса ещё недавно я только слышал. Они не могли найти покой, а прознав обо мне — как будто кто-то слушок пустил в междумирье о Хранителе, который поможет им, — шли ко мне на кладбище.
Их холод был другой: острый, колючий, он обжигал руки.
Как тогда…
Я помнил это ощущение, когда души не хотели уходить, не хотели испытывать мучения и боль расплаты в одиночестве и пытались забрать меня с собой, злясь на всех ещё не ушедших, или искали в моём теле вместилище, чтобы спрятаться от уготованной им участи очищения и перерождения.
Как тогда… в Нижнем мире.
Картинка перед глазами снова была яркой.
Но я чувствовал их присутствие. Я шёл по узким тропинкам между могил и, хоть не видел их больше, знал, что они стоят рядом, за надгробиями и крестами, следуют за мной и просят о помощи.
Они преследовали меня!
Не все неупокоенные приходили. Кому-то нравилось оставаться в этом мире, и я слышал их дикий смех. Они насмехались.
Моя комната находилась в домике смотрителя. Рядом была постройка, куда привозили покойников из городского морга перед захоронением.
За ворота выехала машина, светя красными огнями. Ссутулившийся старик в рубахе с закатанными рукавами, старом костюмном жилете не по размеру, полы которого низко свисали, в брюках с потёртыми коленями и в сапогах, которые явно были ему велики, закрывал ворота.
— Никто уж не придёт, — сказал он, а я кивнул.
— Иди, я сделаю, — бросил я смотрителю и ступил во влажную от талого снега колею.
— Как знаешь, — махнул он рукой.
Привезли кого-то ещё. Я вздохнул, обстучал ботинки от налипшей грязи о деревянные ступени. С них уже давно сошла вся краска и стёрся верхний слой. Наверное, это строение поставили, ещё когда здесь только появилось это кладбище, и оно знало каждого покойника, захороненного здесь.
Обходить и проверять могилы теперь стало моим ежедневным ритуалом.
Но не только это.
Когда я вошёл, петли обитой дерматиновым полотном двери скрипнули. Я задвинул щеколду, снял куртку и толстовку и повесил на крючок. В тамбур из морга пробивался неприятный трупный запах. Прежде чем приступить ко второй части своих новых обязанностей, я втянул побольше воздуха и зашёл внутрь.
Я помыл руки и надел медицинские перчатки. Открыл одну из двух дверей «холодильника», и вытянул металлический стол с покойником.
Страх перед живыми мертвецами существовал у предков всех народов с давних времён.
И моей задачей, как Хранителя, было не допустить их появления.
Каждый Хранитель, становясь таковым, получал особые способности и функции, которые должен был выполнять. Хань Ши занималась знахарством, а мне было уготовано договариваться с духами и дарить покой мертвецам.
Первое время я ещё сомневался, точно ли стал Хранителем. Но сила в моей крови и руках росла, нужные слова приходили сами. И тогда мне пришлось глубоко погрузиться в новые знания о покойниках.
Вокруг стояла долгожданная и такая мной любимая тишина. Я всегда был затворником. И теперь мечта сбылась, никто не мешал мне сосредоточиться.
Тишина, кладбище и одиночество.
А в голове раздражающее многоголосье. Оно нарастало и мешало сосредоточиться.
Я ещё не научился выключать или заглушать голоса, никак не мог влиять на это. Пока нет. Но обязательно разберусь, иначе они сведут меня с ума.
***************************
Трилогия завершена
***************************
Первая книга цикла
«СДЕЛКА»
Даша всегда чувствовала себя чужой — и Сумрак дал ей ответ. Он перенес ее через полстраны, чтобы открыть правду: в ней спит душа легендарной жар-птицы, а ее появление — часть древнего пророчества.
Теперь она среди магов, скрывающих свою силу от людей, где за нее начинается охота, а в городе совершено чудовищное преступление. Чтобы сохранить свою тайну, Даше придется довериться угрюмому Артему, а чтобы выжить — разгадать тайну похищенной души и темного артефакта, несущего гибель.
Но ее величайшая загадка — ее собственная судьба. Почему божественная сущность рождена в мире людей? И почему тот, чья улыбка заставляет сердце биться чаще стоит в центре преступления?
Русские «Сумерки» и «Тень и кость» про магов, нечистую силу и волшебных существ.
***************************
Вторая книга цикла
«РАССТАВАНИЕ»
Их первая победа оказалась иллюзией. Артём заключил сделку и скрывает условия, твердя, что их чувства — ошибка, и Даша почти готова ему поверить.
Чтобы заглушить боль, она позволяет приблизиться другому, который видит в ней то, чего не видят другие. Но её сердце и сны по-прежнему принадлежат тому, кто её предал.
И когда боги Нижнего мира требуют исполнения сделки досрочно, их угрозы становятся реальными, а Артём готовится к последней жертве, Даша понимает: чтобы спасти его, ей придётся навсегда изменить свою судьбу.
