Высокий темноволосый мужчина приятной наружности, с лёгкой благородной проседью на висках вошёл в зал ресторана «Ла Фам», немного сутулясь и нервно оглядываясь по сторонам. По его лицу, серьёзному и печальному, сложно было сказать сколько ему лет.

Два больших окна ресторана выходи́ли на освещённую полуденным солнцем площадь Гарибальди. Мужчина остановился, напряжённо вглядываясь вдаль, в поисках кого-то, кто мог его ждать там, на площади. Наконец, видимо, он увидел того, кого искал и немного расслабившись, вновь обвёл взглядом зал ресторана.

Под альковом возле окна за столиком сидел седой мужчина, аристократичного типа в серебристом костюме тройке. При появлении высокого господина этот посетитель заметно оживился и наблюдал за вошедшим с неподдельным интересом. Когда последний перевёл на него взгляд, мужчина за столиком чуть поддал палец вверх, приглашая его присоединиться к нему.

Пробираясь между столиками, вплотную поставленными друг к дружке, высокий человек смотрел с некоторым удивлением на немногочисленную публику в зале, всем своим видом показывая, что для него здесь многое в диковинку. Вот только что именно вызывало у него недоумение, сложно было понять. То ли сами люди, то ли их одежда, то ли что-то ещё.

— Сенсей Орнавиг, милости прошу в мои владения, так сказать. Вы припозднились. Я уж было подумал, что вы хотите отменить сделку, — седовласый мужчина усмехнулся, и на мгновение его глаза зажглись лиловым светом. 

Он явственно чувствовал свою власть над этим странным господином.

— Гер Джофулл. Не могу сказать, что рад вас лицезреть, но обстоятельства нынче сами понимаете какие, — мужчина присел на краешек стула, положив ладони на стол.

— Да, конечно, понимаю, но от сочувствия вам и вашему миру, воздержусь, пожалуй, — аристократ хищно улыбнулся. Глаза гостя от этих слов блеснули ледяным голубым светом. В воздухе резко взвилось такое мощное напряжение, что, казалось, об него можно было порезаться.

Гер Джофулл откинулся на спинку сидения и насмешливо глядя на Орнавига, произнёс железным тоном:

— По́лно вам глазами в меня стрелять, уважаемый, но, увы, практически мёртвый сенсей. Я вам нужен, и вы это знаете, так что не томите… Где девочка?

Гость немного замешкался с ответом, кинул затравленный и обречённый взгляд в окно. По его щеке покатилась скупая слеза. 

Джофулл посмотрел в окно, туда, куда был направлен взгляд сенсея, и увидел мужчину в монашеской хламиде оранжевого цвета. Тот сидел неподвижно возле фонтана в центре площади, словно статуя из мрамора, и держал на коленях переносную колыбельную люльку.

Седовласый поднялся, отряхнул невидимые пылинки со своего костюма:

— Что ж, на этом думаю, нам сто́ит попрощаться.

Сенсей Орнавиг вскочил со своего места и схватил за грудки Джофулла:

— Клянись жизнью своих будущих детей, что с моей дочерью всё будет хорошо, пока она не вернётся в наш мир! 

— Ты всегда был слишком эмоциональным, дорого́й мой бывший друг Орнавиг, это то тебя и сгубило, — немного с грустью молвил аристократ, спокойно убирая руки сенсея с лацканов своего пиджака. — Я тебе уже говорил, что безопасность ей гарантирована. Мы будем оберегать её, пока ты будешь делать то, что тебе велено. Так что её жизнь в твоих руках. А теперь, прошу меня извинить, мне пора.

Он развернулся и неторопливой походкой направился к выходу.

— Джофулл, — окрикнул Орнавиг, грустно глядя ему вслед — Её имя Кара.

Гер лишь на миг задержал свой шаг, и не оглядываясь, знаком из пальцев показал, что всё будет хорошо. 

Сенсей Орнавиг ещё долго смотрел, не отрываясь в окно, пока фигура в серебристом костюме с детской люлькой в руках не затерялась среди малочисленных прохожих на мощёной булыжниками площади. 

Лишь только тогда он беспомощно опустился на стул, положил лицо на сложенные ладони на столе и почти беззвучно прошептал:

— Надеюсь, ты когда-нибудь простишь своего отца, доченька, но другого выхода у меня не было.