Веселье, танцы и медовуха.
Все радости – сошлись воедино.
Наступали сумерки. Выходя из леса, Улада медленно шла по сугробам к большому замку виднеющемся вдалеке за макушками густых лысых ветвей. Ноги по колено утопали в больших сугробах, напоминающих упавшие с неба облака. Её день мог бы быть удачным, если бы не стекающая по рукам и спине вязкая жидкости под чёрным плащом. Кровь кикимор являлась самой вонючей, её было проблематично оттереть от кожи. Предстоит немало потрудится, чтобы смыть с себя эту гадость. А вот одежду вероятнее всего нужно будет сжечь. Уладе было досадно, на ней была любимая накидка крупной вязки алого цвета, подаренная матерью на новый год.
Подходя всё ближе к страже замка, её охватывала радость от возвращения домой. Лишь сейчас она поняла – не стоило так быстро соглашаться уезжать на долгое время от родных. Идя с расплывшейся улыбкой и спотыкаясь о каждый сугроб, Улада не могла дождаться встречи с матерью. Кивнув в знак приветствия стражникам, открыла тяжёлые двери, сделанные изо льда, смешенного с металлом. Снаружи замок был полностью ледяной. Острые пики высились в несколько метров крыши над крышей. Стены были так холодны, что прикоснись ты до них мизинцем и рука в мгновение ока замёрзнет и потом её не отогреть. Жители замка боялись прикасаться к стенам; они аккуратно входили в большие двери с пущей осторожностью. Внутри замка присутствовал исключительно камень, разных пород не вредящий никому. Богатые украшения, висящие на стенах и потолке, не выглядели вычурными, они придавали изысканности своей хозяйке. Такой же изящной и великой.
– Морозинка, как ты добралась? Я же настаивала на том, чтобы я за тобой приехала – прозвучало со спины пока Улада поднималась по широкой деревянной лестнице в свои покои. Повернувшись, посмотрела на свою мать, ничего не отвечая на её высказывание. Женщина любила подколоть её в такие моменты, – Как всё прошло? – Морана спросила так будто не знала всё в подробностях.
Такой интерес к успехам немного позабавил. Девушка, конечно, любила свою мать, но чрезмерная опека слегка нагнетала. Постоянный контроль даже дома – раздражал. Морана пыталась отдавать всю свою любовь и непринятие дочерью, её растаивало. Уладе огорчать мать не хотелось, но ей было нужно больше свободы выбора и действий.
– Ты и сама всё знаешь мам. Я по тебе безумно скучала, – спустившись и подойдя к матери, она вручила ей деревянный гребень, украшенный красными камнями, и накинулась его на шею, крепко обнимая. Морана ответила крепко сжав дочь за плечи. Отпустив Уладу, она посмотрела на подарок. Украшение было явно не из дешёвых, и явно не из простых. Оно привлекло внимание Улады когда она решила что-нибудь подарить матери. Она любила радовать её. Овальная форма, острые завитки из серебра и камешки в форме лепестков розы – идеальное сочетание с чёрными волосами Мораны, собранными в пышный опущенный пучок. Улада всегда хотела чтобы Морана ею гордилась, и делала ради этого всё возможное. Но не всегда получалось так как она того хотела.
Но получаться и не всегда должно.
– Я рада что с тобой всё хорошо, – мать обняла свою дочь прижав к своей груди ещё раз, Улада ответила тем же. Открытая шея Мораны истощала аромат морозной брусники. Вдыхая, Улада блаженно прикрывала глаза. – В какую гадость ты уже успела вляпаться? Иди вымойся и переоденься. Сегодня намечается пир в честь начала праздника Великой Смерти. И ты должна на нём блистать.
Морана, улыбнувшись и поцеловав Уладу в щёку, ушла по своим делам. Немного постояв, девушка вздохнула и пошла в свои покои. Ей хотелось по дольше остаться с ней наедине. Обсудить случившееся за чашечкой крепкого ромашкового чая. Но праздник было не отменить. Улада часто отдавала своё предпочтение проводить праздники в одиночестве или со своим близким другом. Но этот праздник отличался от остальных. Он напрямую относился к её матери, к Моране. Огорчать мать она не желала и вздохнув решила, что непременно пойдёт на него. Не зря же она вернулась к празднику.
Открыв дверь, девушку встретил приятный и родной запах ромашки. Как бы странно это казалось, ведь сейчас на дворе белые сугробы и мороз. Сама комната была маленькой: с кроватью, комодом, сделанным из белого дуба и шкафом. Повсюду развешаны амулеты в виде подвесок, с деревянным ромбом на котором изображены различные руны. Ещё в детстве Уладе не нравилась эта идея с развешиванием в комнате такого большого количества амулетов, но беспокоящуюся мать было не отговорить никакими словами. Да и Улада была лишь ребёнком. После нескольких часов пролитых слёз и капризных криков по поводу такой несправедливости, маленькая Улада разочарованно согласилась с матерью.
Скинув грязный и мокрый плащ на пол, девушка прошла в пристроенную к комнате ванную. В ней было немного попроще в плане меблировки. Деревянная ванна, полки с баночками, в которых содержались ароматные масла и мыло. В углу по соседству с окном стояла скамья с чистыми вещами, заранее приготовленными к её возвращению.
Тщательно вымывшись, с трудом оттирая слизь, и выбросив грязные вещи, Улада одела широкие тёмно-серые штаны и белую рубашку с красными узорами на рукавах и кожаном поясе. Чаще всего она предпочитала носить штаны и рубашки, но Морана постоянно вешала в её шкаф платья. Выйдя из ванной, Улада не ожидала, что в комнате кто-то есть. Вскрикнув, прижала руки к животу и отскочила назад.
– Ты готова дорогая? – заходя в комнату, спросила Морана и увидя во что одета её дочь, нахмурилась, прижав к сердцу подаренный гребень, – Я приготовила для тебя платье. Почему ты не в нём? Почему ты так огорчаешь свою мать?
Тон Мораны звучал устрашающе. Услышь его кто-нибудь другой, впал бы в шок и сбежал от ужаса. Но Улада уже привыкла, что мать могла немного рассердится. От этого она не становилась злее, лишь хотела чтобы у дочери было всё хорошо. Она верила, что не нося девушка платья, не найдёт себе мужа. Слишком посредственное мнение по поводу одежды. И судьбы. Улада не животное, чтобы судить её по одёжке. Если шерсть ухожена и ярка, можно покупать; если скотина грязная и дикая – вести на убой.
– Ты же знаешь что я не люблю носить платья, – запротестовала сложа руки на груди Улада, – И почему ты здесь? Разве ты не должна контролировать подготовку к празднику?
Морана прищурила взгляд сморщив нос, взяла платье с тюфяка и всунула его в руки Уладе. По настырному жесту она поняла что стоит переодеться и не медлить. Набрав побольше воздуха в лёгкие, сдержала свои язвительные отговорки. Если они сейчас начнут спорить, на это уйдёт много времени и Улада не успеет сходить на кухню. А сходить ей туда обязательно нужно.
Девушка быстро переоделась в тяжёлое платье. Стоя на против зеркала в полный рост, её волосы падали на плечи, покрытые приятной тканью изумрудного цвета, маленькими прядками, расчёсанными матерью. Морана аккуратно укладывала русые волосы не причиняя дискомфорта или боли. Руки матери были тёплыми и нежными. Расчесав волосы, она начала формировать причёску. Закончив, завязала налобную ленту, в цвет платья, на голове со свисающими нитками бусин и перьев. Улада любила когда Морана делала ей причёски. В это время они могли помолчать и ощутить тепло сердец друг друга. Отойдя на пару шагов назад и Морана и Улада любовались красивой причёской, идеально подчёркивающей жёлто-зелёные глаза и форму губ.
Точно как и в детстве, причёска напоминала крылья птиц, закрывающих голову от капель дождя.
Поблагодарив мать за такую красоту, девушка побежала на кухню под её возмущённые крики.
Добежав, поправила немного растрёпанную причёску руками и вошла. Внимание сразу пало на большой пирог с начинкой, завёрнутый листьями капусты. Сглотнув и посмотрев на калинник ещё минутку, отвернулась в другую сторону слегка сводя брови вместе. Это было её любимое лакомство. Любимый калинник. Жаль, что его готовили только на праздники и другие торжества. Так бы ела его круглыми сутками, не заботясь о фигуре. Частенько Улада слышала упреки за сильный аппетит и то, что никогда не найдёт себе мужа и будет до конца своих дней жирной и одинокой. Но слова окружающих для неё были пустыми. Улада прислушивалась только к близким, но поступала всё же по своему. Навязать своё мнение девушке, было проблематично.
– Ладочка, дорогая, ты вернулась. Что тебя занесло ко мне? – отряхнув руки о фартук, к Уладе подошла миловидная женщина и ущипнула её за щёку. На это действие девушка посмеялась и обняла её. Улада скучала по Мире не меньше, чем по Моране.
– Есть что-нибудь для меня, – глуповато улыбнувшись во весь рот, бросила взгляд на ещё горячий пирог. Заметив её голодный взгляд, кухарка Хранимира сказала:
– Если я скажу, что он для пиршества, ты ведь меня не послушаешь, – Улада положительно кивнула с ехидной смешинкой в голосе, не переставая смотреть на пирог, – Ладно. Но только кусочек. Иначе твоя мать будет ругаться. Ты же знаешь её.
Последнее Мира сказала прикрываясь от начинающегося веселья. Улада и правда знала, что Морана будет в бешенстве от осквернения предназначенной трапезы.
Отрезав маленький кусок пирога и налив сливовый компот, Хранимира поставила тарелку перед уже севшей за стол и взявшей вилку девушкой. При виде такого лакомства у Улады заискрились глаза, и, в доказательство голода, громко заурчал живот. Обтерев ещё раз руки о фартук, женщина села напротив. Постоянно подливая компот в стакан, она рассказывала что интересного произошло за время отсутствия Улады. В целом всё было спокойно. Но в ближайшей деревне появились странные люди. Они не выходили из дома, не впускали к себе соседей, когда те приходили знакомится. Возле дома вяли все цветы и собаки не приближались ближе чем на два дома. Местные прозвали их нечистой семьёй. Были предположения что они не люди, а нечисть или поклоняются ей. Уладе сразу стало интересно, затаив дыхание она слушала и гадала. Кто же они? Не часто на земли Мораны кто-то приезжал. Это было такое же событие, как и падающие звёзды – случалось редко, но ярко.
– И давно они прибыли? – засунув в рот большой и по совместительству последний кусок пирога, Улада всё запила компотом одновременно проглатывая, – Может, они прибыли с далека и там все себя так ведут.
– Может и правда. А прибыли они как раз в день твоего отъезда.
Значит около двух недель назад. Немного странно. Такие совпадения случаются не часто.
Поблагодарив за еду, Улада вышла из кухни с интересом в глазах. Ей были интересны те люди. Кто они такие и почему так таинственно себя ведут? В свои же слова по подводу их приезда из далека, мало верилось. Она побывала почти в каждом большом городе и нигде так себя не вели. Но есть и такие места куда и ей страшно было забредать.
– Осторожно! Врежешься! – взревел голос с боку, предупреждая о неминуемом столкновении. Так и случилось. Улада упала, врезалась в деревянную изгородь загона. К ней подбежал кричавший, слова осторожности, парень. Помогая встать, он сдерживал смех прикрывая одной рукой рот, когда другой поддерживал подругу за плечо. Заметив это, она ударила его локтём в бок и надула губы в знак обиды на такое поведение. Поведение было ребяческим, но по другому она повести себя не могла.
– Не смейся! Я случайно упала, – краснея от обиды на друга, смеющегося с такой ситуации, Улада отцепила его руку от себя и пошла к конюшне. Шёл ли он за ней, Улада не знала. Как вообще можно было упасть так неуклюже? Опять выставить себя дурой перед другом. Хотя, он видел её и не в таких пустяковых ситуациях. И всегда её поддерживал, если ей было больно и одиноко.
– Брр, – девушку встретил приятный гомон, созданный лошадьми в замкнутом помещении. Все животные были рады видеть девушку. А в особенности один из жеребцов. Он был белым с пятнами чёрного цвета. Этот окрас всегда напоминал окраску коровы. Будто необычный бык скачет как лошадь.
– Привет Бычок, смотри что я тебе принесла, – достав из внутреннего кармана платья ягоды сушёной малины, протянула их животному. Тайком, пока Мира была занята разрезанием пирога, зачерпнула горсть и всунула в карман платья. Мокрый язык облизал уже пустую руку. Конь подставил голову, чтобы его хозяйка, потрепала его за ушами. Так и сделав, она услышала позади себя слова:
– Он по тебе скучал, – она перестала гладить мягкую шерсть лошади, – Как и я. Всё прошло нормально?
В голосе друга, Улада услышала нотки тревоги. Лицо выражало только заинтересованность.
– Было легче чем я ожидала. Кикимора пошла на контакт и нам удалось договориться. Правда её сестра была против нашей сделки, – её спину покрыли мурашки от воспоминания о вонючей крови. Себе Улада пообещала, что больше не будет иметь никаких дел с кикиморами. С более мерзкими существами она не контактировала. И контактировать не собиралась.
Выйдя из конюшни, пробыв там ещё некоторое время и раздав всем лошадям по лакомству, они неспешно пошли в сторону замка, который находился совсем близко к конюшням. Каждый из них думал о своём. Посмотрев на друга, Улада заметила в нём изменения. Не было привычной чёлки, закрывающей глаза, теперь они были зачёсаны назад и немного короче чем раньше. Также изменился цвет волос. С тёмно-русого теперь его голову покрывали чёрные волосы.
– А ты изменился, стал ещё краше, – подколола сразу засмущавшегося друга. Он знал что привлекает взгляды молодых девушек, и многие считают его внешность красивой, неоднократно пользовался своим преимуществом перед ними. Но всё же слышать такой комплимент от подруги, заставляет уже какой раз смущаться.
– Ты же знаешь, я не люблю похвалу. Тем более такую, – надув щёки пробурчал парень укоризненно смотря на Уладу. Его щечки напоминали напыщенного медведя, готового отгрызть руку тому кто посмеет тронуть его шёрстку.
– Ладно ладно, я ведь не хотела тебя засмущать, – всё не переставая подкалывала друга, Улада захихикала. Смотреть как он надувается как шар, краснеет и пышет дымом из ушей.
Повеселев она ускорила шаг. Увидев что подруга собралась сбежать, Милан подбежал к уже удалившейся Уладе и остановил.
– Я столько раз слышал от тебя такие слова. Ты постоянно над этим смеёшься. Да, я выгляжу просто как идеальный мужчина, но это не повод так над этим заострять своё внимание, – Милан прищурил взгляд и наставнически произнёс поучительные слова, не скрыв самовлюблённого высказывания. Он от всего сердца старался найти в себе хоть капельку серьёзности, но этого не получалось и в конце концов он расхохотался вместе со Уладой. Посмотрев в его глаза, она в шутку проговорила:
– Ты так и блещешь скромностью.
Подойдя к тропинке, спустя несколько минут беседы, они попрощались и пошли в разные стороны. Улада обратно в свои покои, Милан в поле зрения к очередной дурочке, поверившей в его искреннюю любовь. Их встреча вышла довольно весёлая. Но короткая. Уладе не хватила времени рассказать о всём что с ней произошло. Как всегда Улада с Миланом любили поболтать о всём что есть на свете. Потерев уставшие глаза пальцами, девушка поняла как сильно сильно скучала по дому, что ей было мало того мизерного времени вместе с родными.
С самого детства она с Миланом были неразлучны. Вместе сбегали в лес, от опекающей Мораны; прогуливались верхом на лошадях и весело болтали часами на пролёт лёжа на кровати в комнате девушки. Милан стал больше чем другом, он стал братом. С ним было комфортно и спокойно. Он мог защитить от нападков других мальчишек, когда те приставали к Уладе в детстве и дразнили тем, что она будет такая же холодная как и мать. Маленькой девочке было не понятно, почему её маму бояться и говорят, что она злая ведьма. Она была самой лучшей мамой. Конечно, она могла быть иногда строгой, но всегда справедливо относилась ко всем. И лишь Милан, такой активный и непоседливый мальчуган, ни разу не усомнился в глазах своей подруги. Когда остальные дети обзывались, он веселил её, отвлекая от грустных мыслей, и это дало расточек их крепкой дружбе.
– Всё будет хорошо. Я буду рядом с тобой.
– Просто это так не по мне. Шум, лишние разговоры и много сплетен, всегда меня нервировали, – Улада не сразу заметила что уже стоит возле матери, сидевшей на своём деревянном троне, и кивающей на соседний. Присев, Улада стала наблюдать за заполняющимся залом. Пришедшие, рассаживались за накрытые длинные столы. Сразу брались за медовуху, разлитую по большим графинам и разливали друг другу. В зале было светло, множество факелов на стенах не давали шанса приглядываться в темноте к сидящим. Но выше к потолку всё же свет не доставал. Когда помещение было забито людьми, все притихли, ждали слов Мораны.
– Приветствую, сегодня в этот прекрасный день мы празднуем. Празднуем Великую Смерть, – толпа заголосила радостно поднимая массивные чашки с выпивкой, – Выпивайте, развлекайтесь, да будет этот день светлым!
– Светлого дня!!! – заголосила толпа поднимая руки с медовухой, так что напиток выливался через края и оставаясь пятнами на столах. Столы ломились от изобилия блюд: тушёное в травах мясо, квашеные овощи и выпивка. Живот снова потребовал еды у Улады. За целый день она ела только пирог, и то, это было утром.
Зазвучала мелодичная музыка, девушки поднялись из-за столов и пустились в танец. Мужчины с соблазном смотрели на своих жён, подруг, да и просто свободных девушек. На эти взгляды Улада лишь хмыкнула и брезгливо отворачивалась. Они были больше похожи на животных, чем на цивилизованных людей. Но праздник это не испортит. Ничего не сможет испортить праздник любимой матери и дочери.
Мужчина с длиной бородой живо впивался челюстью в оторванную ножку свиньи. запивая всё пивом с пеной. Люди. сидевшие рядом с ним отворачивались от летящих во все стороны кусков жирного мяса и капель пива из его рта. В его глазах было веселье вперемешку с опьянением, что давало не самое удачное сочетание. За соседним столом сидела худощавая девушка. чинно попивая медовуху, держа осанку и оглядывая всех презрительным взглядом. Её подруги, сидевшие вместе с ней, поглядывали на девушку с завистью, ведь на неё так и наровились облизнутся мужики. А ей это только и нравилось. Бросая слащавые слова новому мужчине, она колко отвечала и принималась искать себе другого. Уладе от неё становилось плохо, живот скручивало от тошнотворных спазмов. Как девушки могли себя так вести? У них нет достоинства перед собой?
Одни пили, другие голосили и плясали. Все отмечали великий день. Великую смерть. Со смертью приходит жизнь. Никто не заканчивает существовать после смерти. Смерть – это вход в Навь.
Всё продолжалось достаточно долго. Морана постоянно общалась с кем-нибудь и игристо попивала неразбавленное красное вино, держа его в изящной бледной руке. Уладе оставалось только томно вздыхать и изредка бросать скучающие взгляды на веселящуюся толпу. На предложения потанцевать или с кем-нибудь поговорить категорически отказывалась. Если бы здесь был Милан, то можно было повеселилась с ним. А так это было не интересно. Уже дремая, к ней подошла женщина; она была высокой, в длинном чёрном платье украшенным золотой нитью и с большим количеством белой пудры на лице, изготовленной из корня неизвестного Уладе растения. Казалось она упала в мешок с мукой и не стала умываться. Женщина являлась местной повитухой и свахой. И как всегда заладила свою нудную балладу:
– Охх, как можно отрицать своё предназначение; свою миссию; своё естество, – оставалось только закатить глаза и сразу получить толчок в бок. Морана поддерживала неприязнь дочери и придерживалась мнения что девушка вольна выбирать своё "предназначение", как таковым не являющееся. Ну, конечно, кроме того, что нужно носить платья. Но пререкаться или высказывать своё недовольство никак не принималось женщиной, и, расценивалось как оскорбление. Уж лучше выслушать бредни старой женщины нежели потом ходить и слушать от каждой собаки сплетни про свою блудливость.
– Живя по старым принципам, не найдёшь тропу в новую жизнь, – пробурчала себе под нос Морана. Её никто не услышал кроме дочери, но Улада была полностью согласна с её словами. Если человек будет жить и не вводить в свою жизнь новые правила, а лишь придерживаться старых – поймёт ли он как выжить не в старом, а в новом мире?
Сдержано хихикнув с высказывания матери после очередного наставления женщины, что-то про послушание мужчинам, Улада перестала слушать и снова погрузилась в свои мысли. Монолог женщины продолжался ещё долгое время, даже сидевшие за столами уже устали от неё. После яростного настроя поставить Уладу на правильный путь истинной женщины, повитуха резко замолчала, из-за чего, никто не понял. На её лице застыла тревога и женщина поспешила удалиться из зала. Улада не знала: к добру ли её резкий уход.
После её ухода люди стали шептаться и атмосфера стала накалятся; над головами уже опьяневшей толпы стали кружиться, неясно откуда взявшиеся, вороны. Птицы норовили зацепить чью либо макушку за волосы и оторвать те с корнем. Толпа закричала как только одной из девушек в лицо вцепилась птица, острыми когтями разрезая молодую кожу, уродуя гладкое лицо девушки. Улада с Мораной одновременно подскочили со своих мест. Девушка не знала что делать. Бежать прочь или помочь людям?
Морана закрыла собой дочь. Улада учуяла что-то мерзкое. От птиц исходил запах гнили, в некоторых местах на их телах можно было заметить разложение. Птицы выглядели омерзительно; их карканье было таким громким, что начинала пульсировать в висках.
Люди кричали, бились в дверях толкая друг друга, наступая на ноги. На их лицах застыл страх и мольбы о помощи. Девушка, которая только неавно вела себя неподобающе, расталкивала своих подруг. Те с обидой смотрели на неё. Всё превращалось в хаос из людей и птиц. Спокойной оставалась лишь Морана. Уладе же было больше интересно откуда взялись вороны, окутанные тёмным дымом, и лишь частично она испытывала перед ними страх. Но для матери это было не поводом подвергать себя опасности, она старалась встать впереди и оградить её от опасных созданий. Уладе было приятно ощущать её защиту.
– Тихо!
Зал почти полностью опустел. Остались лишь несколько стражников. В дверях появились два человека. Они были незнакомы Уладе. От них исходила та же энергетика что и от птиц. Тёмная, вязкая, плотная. Это означало что воронов наслали именно они. Нахмурившись, Морана направилась в их сторону. Улада последовала за матерью. Птицы всё летали над их головами, но не наподдали. Улада сжала губы в тонкую линию и присмотрелась к женщинам.
– Кого я вижу. Сколько мы с тобой не виделись? 10, 15,...а нет, 20 лет. Пора отдавать обещанную плату, – сказала одна из женщин, стоявших в начале зала, дико улыбаясь, выставляя на обозрение чёрные зубы, покрытые в некоторых местах железом.
– Ещё рано. Приходите позже, – прозвучал грубый ответ Мораны. Явно было видно что она не рада прихожу этих женщин. И что они от неё хотят? За что просят плату? Что здесь вообще происходит? – всплывали вопросы в голове Улады, но дать на них ответ она не могла.
– Он не потерпит твоего отказа. Мы пришли забрать то что принадлежит нам по праву. Со своей стороны мы всё выполнили, осталось выполнить тебе, – заговорила вторая женщина ухмыляясь разгневанному виду Мораны. Женщина получала удовольствие от своей силы, способной убить в мгновение.
Тут первая из двоих заметила Уладу и на её лице расплылась ядовитая усмешка. По рукам девушки прошёлся табун мурашек и на отступила на один шаг назад.
– Вижу ждать нам и не нужно. Твоя плата будет интереснее чем мы предполагали, – женщина облизнула зубы чёрным языком.
Улада ничего не понимала из сказанного женщинами. Было понятно лишь то, что Морана была как-то с ними связана. Но про какую плату и договорённость они говорили, увы, но она понятия не имела. Первая женщина так быстро подошла к Уладе, что не прошло и секунды. Ощутился лишь маленький поток ветра прежде чем перед девушкой возникло лицо женщины. Приподняв подбородок Улады двумя пальцами, она расплылась в искажённой улыбке. Её рука была будто из костей с короткими деревянными ногтями, которые поцарапали кожу на лице девушки своей структурой. Улада нахмурилась, отдёргивая лицо в сторону. Ей были неприятны прикосновения женщины. Она хотела отойти от неё как можно быстрее.
– Не смейте трогать мою дочь!
Морана одним движение руки подняла незнакомок в воздух. Их тела прогнулись дугой в неестественном положении. Головы откинуты назад чуть в бок, руки изогнуты в неестественном состоянии. Послышались хруст костей и разрывание кожи. Из их ртов струйками потекла алая кровь, заливая всё лицо. Прохрипев незнакомки обмякли и упали на пол. Они были мертвы.
Произошедшее поразило Уладу. Она стояла как вкопанная; кажется, перестала дышать. Округлившиеся глаза защипало от запаха, исходившего от птиц. Птицы с грохотом упали на чистый пол, пачкая его чёрной гнили. Морана крайне редко пользовалась своей силой. Это было слишком опасно. Но смотря на Морану, Улада не заметила плохого состояния матери. Вроде бы, всё было нормально. Улада не говорила. Чувствовала что сейчас не время.
– Улада. Быстро уходи от сюда, – Морана была взбешена до вздутых вен на лбу. Она часто дышала и её руки были сжаты в кулаки. Сейчас она напоминала дикую кошку защищающую свою территорию.
– Но...кто они такие? – Улада с шоком смотрела на мёртвых женщин.
– Потом, я всё объясню тебе потом, – Морана повернулась к стражникам, – Уберите их!
Не задавая больше вопросов девушка быстро вышла из зала и пошла в свои покои. спотыкаясь при каждом шаге. Её тревожило множество вопросов. Кто эти странные женщины? Что они хотели от матери?Ей остаётся ждать лишь разговора с Мораной. У Мораны было такое выражение лица, будто она увидела призрака самой себя.
С такими мыслями она дошла до покоев.
Так как было уже за полночь, Улада решила не терзать себя и всё выяснить завтра. Да и Морана не стала бы беспокоить объяснениями в такое позднее время. Ложась она решила, несмотря на то что скажет мать, она не будет принимать это близко к сердцу. Маловероятно что это касается её. Но и отрицать такую возможность не стоит.
– Можно? – не успела Улада закрыть дверь, как в комнату ворвался Милан. Он быстро хватал ртом воздух. Видимо, долго бежал. Он вдохнул в лёгкие побольше воздуха и на одном дыхании выпалил:
– Что там случилось? Я увидел как из замка выбегают люди с криками. Стража меня не пустила в тронный зал и я мигом прибежал сюда... – он проговорил так быстро, что Улада не успела расслышать последних слов когда он крепко прижал её к себе. Они упали на кровать друг на друга. Улада больно ударилась левым бедром. Останется синяк – раздражёно подытожила Улада гневно отталкивая Милана.