Все события, персонажи, описанные в этой книге,

являются художественным вымыслом.

Любые совпадения с реальными событиями или

действиями реальных людей случайны.

Мой мир разрушен.

Я не могу дышать, не могу мыслить, не получается жить.

Ничего не имеет ценности. Я будто умерла.

(Запись в дневнике Марты.

Маленький сибирский городок)

Около двух лет спустя

Яркий свет софитов бьет в глаза. В огромном зале я едва различаю лица собравшихся людей. Зал полон, и все они сидят за столиками.

На мне довольно свободное черное платье из атласа, но очертания тела обрисовываются при каждом моем движении. Распущенные волосы перекинуты через плечо. В ушах массивные серьги с бриллиантами. Не мои. В конце вечера я обязана буду их вернуть в ювелирный салон.

Я не вижу того, кто купил танец со мной, и чувствую себя глупо, стоя посередине пустого пространства.

Сумма, которую незнакомец вывалил за две минуты со мной и заунывную песенку, поистине огромна даже по меркам богатых людей. Осознавая это, вдоль позвоночника собираются мурашки.

Безумец какой-то. Лучше бы держаться от него подальше.

Волнуясь, заламываю пальцы. Это так непозволительно для модели моего уровня.

Начинает играть музыка. Как я и думала, очень заунывная. Тухлая. Но я улыбаюсь, пока по спине пробегает холодок.

Он выходит в центр круга уверенным шагом, как делал это всегда.

Джинсы цвета «кэмел», белая рубашка, кеды. Волосы чуть длиннее, чем в нашу последнюю встречу, и более выгоревшие на майамском солнцепеке. Он без тени улыбки на лице, где щеки и подбородок покрыты темной щетиной. Ну очень серьезный. Можно подумать, что его заставили.

А я... Я продолжаю улыбаться. Рада видеть, хоть и причинил такую боль, что на части разрывало.

Алекс Эдер. Чемпион.

— Привет, Марта, — говорит строго. Долго смотрит мне в глаза, но я не отвожу взгляд, выдерживая его напор. — Разрешишь? — спрашивает, можно ли положить свою ладонь мне на талию.

В другой ситуации усмехнулась бы и возвела глаза к потолку. Это так глупо — потратить хренову тучу денег и спрашивать разрешения.

— Алекс... Разрешаю.

Но его рука уже греет мою поясницу. Ее покалывает, но я стараюсь не замечать. Просто не каждый день встречаешься со своим прошлым лицом к лицу.

Дышу его парфюмом, а пальцами глажу дорогой хлопок рубашки. У нее довольно грубая ткань, и не сказать, что мне нравится.

— Надеюсь, деньги за этот танец точно пойдут на благотворительность? Я очень переживаю за...

Хочу усмехнуться во второй раз. Удивительно, что Алекс Эдер не знает, кому помогает. Похоже, что даже чемпион волнуется.

— Сомневаешься?

Мы переглядываемся.

— Ну, если ты мне обещаешь, — уголок его губ слегка дергается вверх.

Не улыбка, но уже что-то. А я нет, — продолжаю широко улыбаться. На камеру. В конце концов, этот танец обошелся гонщику в целое состояние. Только зачем? Настолько жаль морских обитателей?

Алекс шепчет. Шепот перебивает тугие ноты медленной песни.

Прошу прошлое не бить так сильно. Хватит. Не полюбил меня. Бывает. Он не виноват.

— Я так и не поблагодарила тебя за подарок.

Моя карьера началась с электронного письма-предложения. Первое время думала, что это благодаря каким-то моим контрактам в прошлом, но я глубоко ошибалась. Мне снова помог Алекс, а я так и не написала ему банального «спасибо». Зла была, обижена. А потом... Очень глупо ворошить то, что сожгла, а пепел смела в самый дальний уголок и посадила на крепкий амбарный замок.

И теперь я настоящая модель. У меня есть менеджер, куча договоров, собственный райдер, и я участвую в Неделях моды.

— Представим, что этот танец и есть твоя благодарность, — отвечает смущенно.

— Но ты за него заплатил, — вновь переглядываемся.

— Любой бы заплатил, — чуть посмеивается. Боже, как давно я не слышала его смех.

Мои ноги устали, голову разрывает, в висках бешеная пульсация. И как же так получается, что я рядом с Алексом просто разговариваю? Будто бы во сне. В очень реальном, страшном сне.

Музыка заканчивается. Мы останавливаемся. Алекс нехотя отступает, и решаю, что это на самом деле мне все мерещится из-за утомления.

— Спасибо, — говорит с призрачной улыбкой.

Второе прощание. Это — правильное.

Грудную клетку раскурочивает, словно попала в аварию. Все тело ломит, в мясо. Но улыбка всегда должна быть, пусть хоть дуло к виску приставят. Я ведь модель, как и мечтала.

Алекс отходит спиной и так проходит метр. Только потом разворачивается и растворяется в темноте зала, словно этого гонщика и не было.

— Поздравляю, Алекс Эдер, — говорю громче. Нужно, чтобы он услышал. — Двухкратный.

Я скучала. Невыносимо скучала. Ночами ревела белугой, пока слезы не заканчивались, а щеки не краснели цвета болида «Феррари». Сердце работало как игрушка. Тупой метроном. Задыхалась. Умирала.

А сейчас отпускаю.

— Спасибо, — слышу, но уже не вижу.

— Я болела за тебя!

— ... Поэтому и победил.