Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями и людьми случайно.

Эйш

«Эйш, ты заслуживаешь лучшего», часто эти слова произносила моя несчастная мать, а теперь сама их повторяю дочери. «Мирела, ты у меня самая лучшая и достойна большего». Увы, ничего не могу дать ей, потому что я рабыня. Но продолжаю верить, что однажды жизнь изменится. Повернётся ключик от двери моей темницы, и я с дочерью обрету свободу.

 В прошлом году умер мой хозяин, у родственников покойного тирана меня выкупил торговец. Он поселил меня с дочерью в тепличных условиях, но каждый день проверяет, ухаживаю ли я за собой. Я знаю, почему он не скупится в растратах на меня и дочь. Торговец увидел во мне ценный товар и собирался продать как можно дороже. И я ничего не могу с этим поделать. Мы никто в этом мире. Вещи, которыми пользуются. Я не умею писать, потому что в школу не ходила. Мама научила меня читать, считать, но не более того, потому что сама ничего не знала. За что меня так невзлюбил Бог, что отправил в это тело?

 Спустя три месяца, торговец имени которого я не знаю, ночью повёз меня неведомо куда. В окна автомобиля раскрыв рот от изумления, смотрю на высоченные яркие башни из стекла. Что это такое? Ничего прежде не видела, да и что могла зреть, когда двадцать два года прожила в четырёх стенах. А улицы, какие широкие, и всё освещается фонарями как днём. А женщины… да они почти раздетые. Разве можно так одеваться? Мне это нравится, надеюсь, что вот так однажды тоже позволю себе выйти на прогулку. Пусть мой будущий хозяин окажется мягкосердечным и покажет мне больше, чем стены очередной темницы.

 Торговец привозит меня за забор трёхэтажного дворца, утопающего в зелёных пальмовых садах. Торговец тормозит под аркой у лестницы, ведущей в обширный зал. Невысокие пальмы в больших горшках по обеим сторонам от лестницы лишь подчёркивают жемчужный оттенок пятиметровых глянцевых стен. Мне открывает дверь подошедший к машине мужчина. Я в чёрной бурке укутанная с ног до головы выхожу из автомобиля и следом за торговцем поднимаюсь по лестнице и ступаю на глянцевую плитку с чёрным узором. Сводчатый потолок выглядит так необычно, массивные колонны, словно ветви, расходятся в четыре стороны, аркой перетекая к другой колонне. Громадные люстры как золотые чаши, ослепляют.

 Следом за мужчиной подхожу к трёхметровым чёрным дверям с арабским орнаментом. Нам навстречу выходит худощавый, низкорослый мужчина.

 − Я к Мустафе Ахмеду, − тихо говорит торговец. Мужчина кивает и пропускает нас в следующий обширный зал, ярче и краше предыдущего в тысячу раз. Не успев осмотреть всё, что так радует глаз, слышу рык торговца и спешу за ним и ещё одним мужчиной в широкий коридор, устланный мягким ковром приглушающим звуки шагов. Здесь прохладно и пахнет приятно, фруктами в смеси с цветочными композициями.

 Худощавый араб приводит нас в комнату с глянцевым паркетным полом, пахнет немного иначе, но также прекрасно. Высокие, узкие окна завешаны бархатными коричневыми портьерами, четырех метровые стены обиты бежевым деревом, белый потолок с круглой чашей и голубой розеткой, а из центра на кольцах свисает люстра, заливающая комнату белым светом. На стене над золотисто-коричневым диваном картина с пейзажем, который не успеваю рассмотреть, мои глаза бегают с места, на место, ловя новую красоту: кресла обтянутые парчой, бежевый с растительным рисунком ковёр, столик на коротких ножках, канделябры на стенах между окнами, декоративные растения в медных горшках. Подобную изысканную красоту я нигде не видала и вряд ли ещё увижу.

 В комнате в голубом кресле сидит мужчина, перебирая бумаги в руках, и не сразу обращает на нас внимание.

 − Мустафа Ахмед, хочу предложить вам новую девушку. Я слышал, вы ищете особенную?

 − Естественно, − буркнул мужчина, не поднимая глаз от бумажек. У него густая, чёрная борода, что лежит на груди, блестящие волосы, очки, белая кандура нисколько не срывает полноту его большого широкоплечего тела. Вот он вскидывает голову и скучающе смотрит на меня. – Сколько ей лет?

 − Двадцать два.

 − У тебя есть справка о том, что она идеально здорова?

 − Есть? Её обследовал один из лучших врачей города.

 − Девушка способна рожать?

 Началось.

 − У неё пятилетняя дочь.

 − Сними с неё бурку и верхнюю одежду.

 Молча, как статуя стою на месте, пока торговец раздевает меня до нижнего белья. Глаза мужчины, долго бурят меня, он о чём-то размышляет.

 − Пусть пройдётся.

 − Прошагай по залу, − велит мне мужчина. Вздыхаю и босыми ногами ступаю на мягкий ковёр. Делаю круг и возвращаюсь на прежнее место. Смело поднимаю взор и встречаюсь с пристальным взглядом Мустафы.

 − У неё линзы?

 − Нет, это её глаза. Дочь у неё тоже синеглазая с иссиня-чёрными волосами.

 − Надеюсь, не немая, − произносит мужчина с насмешкой.

 − Скажи что-нибудь.

 − Доброй ночи, господин. Меня зовут Эйш.

 − Красивый, но безжизненный.

 − Она родилась рабыней.

 − У неё нет документов?

 − Нет.

 − И как же мне тогда её записать? – возмущённо произносит мужчина. – Дай сюда её медицинскую карточку.

 − Её тоже нет, но есть то, что составил врач.

 − Вечно ты находишь редкостные экземпляры, − мужчина вырывает из рук торговца бумаги и просматривает их. – Можешь идти, я тебе позвоню, как станет что-то известно. Но эту девушку прибереги. Ты понял меня?

 − Да.

 Одеваюсь, и только потом мы возвращаемся тем же путём в машину. Ничего хорошего не ожидаю от этого осмотра. Для меня важнее всего дочь. А если меня с ней разлучат? Кто меня, как рабыню спросит, чего я хочу? Я не должна её потерять. А что меня ждёт в ближайшее время? К кому меня отвозил торговец? Мне так не понравился этот Мустафа, надеюсь, он не станет моим хозяином. Он похож на моего предыдущего хозяина, такой же бородатый, обрюзгший, с голодными чёрными глазами, грубыми руками. Таким был и мой отец, сколько раз прячась под кровать, слышала крики и стоны матери. Каждый день он приходил, воспользоваться её телом. Ненавижу мужчин. Все они из одного теста. Не светит мне ничего хорошего в этой жизни, хоть бы Миреле повезло. Если я только знала, что меня ждёт впереди. Но сомневаюсь, что в этом мире есть справедливость, есть права, дарующие независимость женщине.