Анита

Быстро стучу каблуками по тротуару.

Ощущение, что за мной следят, не покидает меня уже второй день. Это раздражает.

На улице ранняя весна, воздух пахнет талым снегом и едва ощутимой горечью мокрого асфальта.

Я кутаюсь в лёгкое пальто, под ним тонкое платье, не спасающее от холодных порывов ветра.

Сердце выдаёт чуть более частый ритм, но я не боюсь. Мне не нравится быть в центре внимания, когда я этого не хочу.

Оглядываюсь.

Люди, машины, ночные фонари. Обычная улица. Может, паранойя? Хотя нет, слишком уж навязчивое чувство.

Перехожу дорогу и заворачиваю к итальянскому кафе на углу. Я знаю это место — здесь хороший кофе, а персонал меня уже узнаёт. Захожу внутрь, выбираю столик у окна, чтобы видеть улицу. Сажусь, перекидываю ногу на ногу и заказываю пасту, бокал белого вина, а на десерт тирамису.

Минут десять спустя дверь открывается. Входит мужчина. На него нельзя не обратить внимание.

Высокий, крепкий, широкоплечий. Чёрные волосы коротко подстрижены, лёгкая небрежность щетины подчёркивает резкие скулы. Карие глаза — тёмные, глубокие, с чем-то хищным в прищуре. На нём дорогой шерстяной костюм, но в каждом его движении чувствуется что-то дикое, первобытное.

Он ловит мой взгляд и лёгкой, прямой походкой подходит к моему столику.

— Можно? — Его голос низкий, будто лёгкий рокот прибоя.

Я смотрю на него. Не удивлена. Не спешу отвечать. Делаю глоток вина, ловлю его пристальный взгляд.

— Пожалуйста, — пожимаю плечами.

Он с невозмутимым выражением лица, расстёгивает пуговицу на пиджаке и садится на диванчик.

Подходит официант.

― Чашку кофе, пожалуйста, ― просит он с вежливой улыбкой.

Оцениваю глазами его костюм: чёрная рубашка, серебристый галстук, жилетка и под всем этим угадывается мускулистое тело.

Кто он? На полицейского непохож. Может, адвокат или следователь?

Он с тем же интересом изучает меня тёмными глазами.

― Амир, ― протягивает он руку через стол.

― Анита, ― вкладываю пальцы в его горячую, сухую ладонь. Он крепко сжимает их и тянет на себя, наклоняется и целует костяшки пальцев.

Вырываю руку, беру бокал и делаю глоток. Мужчина облизывает губы кончиком языка и дерзко улыбается.

― Знаете, мистер загадочность, шлюх сейчас можно заказывать не выходя из дома.

― Да, ― кивает он, ― я в курсе. Но я к вам по другому делу.

Подходит официант, ставит передо мной тарелку с пастой, стаканчик тирамису, а перед мужчиной чашку кофе.

― Я оплачу сразу, ― говорю официанту. Он на электронном терминале вводит сумму, и я прикладываю карту.

― Давайте пока просто помолчим, ― бросаю взгляд на Амира. ― Я не люблю портить себе аппетит разговорами.

Он улыбается, но молчит. И в этом молчании чувствуется что-то настойчивое, непреклонное, будто он собирается тут сидеть столько, сколько придётся.

Странный тип, и он вызывает у меня неприятные подозрения.

― Вы легко одеты для ранней весны.

― Вас это так волнует? Хотите узнать, что у меня под платьем?

Мужчина не растерялся. Его чувственные губы растягиваются в полуулыбке. Он склоняет набок голову и поедает меня глазами.

― Это предложение?

Он берёт чашку и подносит к губам.

Точно следователь. Вот чёрт.

Молча доедаю пасту, промачиваю губы салфеткой, и короткими глотками осушаю бокал вина.

― Как странно, что такая красивая девушка, как вы и одна. Где же ваш мужчина?

― Умер, четыре года назад. Залетел под фуру на скорости сто девяносто километров в час, оставив меня с долгами и глубоким неудовлетворением.

Пододвигаю к себе стаканчик пирожного и беру десертную ложку.

― И с тех пор у вас нет мужчины?

― Мужчины есть, но такого, как мой погибший муж больше нет.

― Он был в чём-то исключительным? 

Я зачерпываю ложечкой нежное пирожное, стреляю в него глазами и медленно протягиваю руку.

— Попробуйте.

Он не раздумывает. Наклоняется, его тёплые пальцы охватывают моё запястье, губы касаются ложки, стягивают десерт.

Лизнув губу, он криво усмехается:

— И чем же он был так хорош?

Я наклоняюсь вперёд, позволяя декольте чуть глубже раскрыться в свете свечи.

— Он трахался лучше всех.

Амир смотрит на меня лениво из-под бровей, с лёгкой улыбкой на губах.

— Вы мне это сейчас специально сказали? — Его голос звучит низко, с ленцой, но я не пропускаю хищный оттенок в интонации.

Я медленно облизываю ложечку, бросая на него взгляд из-под ресниц.

— Разве?

Он снова берёт чашку кофе, но не пьёт. Просто держит в руке и бурит меня глазами.

— Играете? — Он опускает взгляд на мой рот, потом ниже, туда, где вырез платья намекает на большее, чем следует. — Любите заводить мужчин?

Я пожимаю плечами, продолжая есть десерт.

— Некоторые заводятся сами. Стоит только дать им повод.

Он минуту молчит, пьёт кофе, затем ставит чашку на блюдце.

― Где сейчас ваш брат, Анита? ― спрашивает он с серьёзным выражением лица.

Смотрю на него в упор. Чувство меня не подвело.

― Кто вы такой?

― Я прокурор.

― Это вы следили за мной?

― Работа такая.

― Может, вы ошиблись?

― Игорь Романин, ваш брат.

Я наклоняюсь вперёд, сцепляю пальцы в замок, не отводя глаз.

— Какой у вас приятный голос, прокурор. — Я улыбаюсь, словно он только что сделал мне комплимент, а не выложил имя моего брата.

Амир не реагирует на дерзость. Он медленно постукивает пальцами по столу, взгляд тяжелее, чем мгновение назад.

Он чуть склоняет голову набок, наблюдая, как я лениво зачерпываю ещё кусочек тирамису.

— Где он?

Я облизываю ложечку, наслаждаясь вкусом.

— Мне больше интересно, почему такой серьёзный прокурор тратит вечер на ужин со мной, а не на поиски Игоря.

— Думаете, я просто так здесь? — Амир медленно подаётся ко мне, его голос почти шёпотом. — Я умею ждать, Анита.

Я смотрю в его карие глаза, в которых темнеет что-то опасное, что-то затягивающее.

― Я вас не понимаю.

― Он подозревается в убийстве Станислава Набокина. Думаю, вы о нём слышали. Его ещё называли «Коллекционер». Он коллекционировал всё — от предметов искусства до красивых женщин, — заканчивает Амир, не сводя с меня глаз.

Я моргаю, но не спешу отводить взгляд.

— Очередной богатый извращенец? — лениво спрашиваю, зачерпывая ещё один кусочек тирамису.

― Его сбросили с балкона третьего этажа.

Я замираю, удерживая ложечку у губ.

— Третьего? — медленно повторяю, наблюдая за реакцией Амира.

— Да, — он кивает, изучая меня с тем же ленивым интересом, что и раньше, но теперь в этом взгляде есть что-то большее. — Не слишком высокая точка, но достаточная, чтобы сломать шею и разбить голову.

Я ненадолго опускаю глаза в тарелку, затем кладу ложку в пустой стаканчик.

— А мой брат здесь при чём?

— В тот поздний вечер Игорь был в том же отеле и камеры это подтверждают. А ещё, с Набокиным была женщина, лицо плохо видно, но кого-то она мне напоминает.