Когда я впервые увидела Кратова, то поняла, что ничего хорошего ждать не стоит.

Не от него – от себя. Из-за своей реакции на него.

Из-за своего любопытства.

Он как будто вышел прямиком из ада.

Ох, черт.

Я скукожилась внутренне, я хотела зажмуриться, чтобы не смотреть, но пока он выходил из машины – я успела разглядеть его целиком.

Завороженно, как будто меня заморозили, остановили время, я смотрела, как открывается дверца, как появляется сначала его нога, обтянутая грубой джинсой, а потом – он весь.

Короткостриженый, с острыми углами лица, которыми можно кромсать людей, брови сведены к переносице, на щеках – позавчерашняя небритость. На нем была черная футболка, она обтягивала крепкие плечи, как вторая кожа, но главное…

Главное – его глаза.

Темнее глаз я в жизни не видела.

Мурашки проползли по плечам. Мне показалось, что сентябрьские тучи, и без того густо нависшие над головой, стали еще плотнее, практически почернели, а землю вокруг окутал густой туман.

Я вздрогнула, когда стоящий рядом Сева прошептал мне в ухо:

– Отвернись, Христом-богом прошу, отвернись.

Я не сразу поняла, чего он хочет, поэтому сморщилась.

– Чего?

– Не пялься на Кратова, нельзя.

Это звучало как вызов, но не в этом дело.

Я до чертиков не любила подобного рода пафос.

Повернувшись к Севе, я вздернула бровь.

– Ты фильмов пересмотрел?

– Такого ублюдка ты не найдешь ни в одном фильме.

– О господи…

Я помотала головой.

Хотела сказать «да он мне не сдался», но взгляд снова, как примагниченный, взметнулся к Кратову.

И наступил конец.

Вот тогда-то это и произошло. В тот самый момент. Я нажила себе такие проблемы, что еще и сама не до конца понимала их масштаб.

Он поднял взгляд, а я уже расставила ловушки, сама того не понимая.

Когда мы встретились глазами, я почувствовала себя так, будто меня уже убили. Исхлестали докрасна, а потом всадили пулю в лоб, и это – мои последние мгновения на земле.

Возможно, если бы я предприняла хотя бы попытку отвернуться или посмотреть в пол, у меня был бы шанс, но меня будто загипнотизировали. Я стояла и смотрела на него, прямо ему в глаза, смотрела как расширяются от удивления его зрачки, как еще сильнее хмурится лоб, как он, не веря в происходящее, совсем не моргает и смотрит на меня в ответ сквозь пространство, как рубит взглядом воздух на здоровенные ломти

– Маша, твою мать, – Сева пихнул меня в спину, и я, пошатнувшись, потеряла равновесие.

Пришлось опустить взгляд, чтобы не упасть, а когда я подняла его снова – на меня уже смотрел не только Кратов, но и целая толпа его друзей.