– Люди совсем обнаглели, – пыхтела пышнотелая Лярва, изо всех сил пытаясь игнорировать мужчину, лежавшего без чувств под юной осинкой. Однако ее взгляд возвращался к запрещенному объекту, несмотря на усилие воли. – Напиваются до невменяемости, а потом всё на фей сваливают. Вон, посмотри на него, Хмель! Ну и рожа...

Хмель присела на корточки, разглядывая спящего человека. Вид у него, действительно, был не самый опрятный. Лицо, заросшее темной щетиной, выглядело смертельно бледным и уставшим, да и косая кровавая ссадина на скуле свидетельствовала о дурном характере мужчины.

«Видимо, подрался с кем-то накануне, пьянь позорная», – пришла к выводу Хмель и, поморщив аккуратненький носик, брезгливо убрала длинную черную челку со лба спящего «красавчика». Впрочем, «позорная пьянь» и впрямь оказался ничего: на вид ему было не больше двадцати пяти – двадцати семи; точеный профиль, темные, плавно изогнутые брови, густые ресницы, подрагивающие во сне, и красивые губы, полные сладострастного нектара. Взгляд девушки невольно скользнул ниже по шелковистой коже его шеи, где красовалась замысловатая татуировка, уползающая куда-то дальше, но Хмель застеснялась туда смотреть и вовремя отвела свои сиреневые глаза, так как мужчина перевернулся и пробормотал что-то невнятное.

Хмель насторожилась, принюхиваясь.

– Лярва, а ты уверена, что он пьяный? От него же не пахнет алкоголем. Совсем.

– Тогда что с ним?

– Хм, – пожала плечами Хмель, – может, он отравлен наркотиками или избит? Давай поглядим, нет ли у него синяков.

Она едва успела распахнуть мужскую легкую куртку, как руки Лярвы преградили ей путь.

– Ты что?! – вытаращилась на нее подруга. – Нам нельзя его трогать! Лучше сообщить лесной охране.

– Но... – Хмель с сожалением оглянулась на спящего, невольно подмечая стройное тело и накачанный торс, выглядывающий из-под разорванной футболки. – Посмотри на него, его кто-то поцарапал. Да еще такими когтищами...

Лярва призадумалась и решила пойти на попятную, всё равно спорить с Хмель было делом абсолютно бесполезным. Подруга отличалась упорством, достойным бобра, что точит и точит все деревья подряд, пока не соорудит свою плотину.

– Ну да, когти. И что? – насупилась Лярва.

– Это не от медвежьих лап, – осторожно приподняв окровавленный лоскут футболки, определила Хмель, – это похоже на...

– Оборотня!!! – двухголосьем завопили девушки и мигом отскочили от очнувшегося мужчины.

– Эй, – привстав, слабо позвал он, – эй… – после чего моментально упал на траву, вновь отключившись.

Хмель застыла в нерешительности, где-то на задворках сознания отметив бархатную интонацию и пряный голос мужчины. Он очаровывал, окутывал нежностью и выводил на еще более значимые чувства, о которых приличная девушка возраста Хмель не должна была даже помышлять. Но не думать в заданном направлении она уже просто не могла: незнакомец согнул одну ногу в колене и развалился в самой непристойной позе, демонстрируя бедра, туго обтянутые кожаными брюками, и то, что было между этими длинными и манящими взгляд ногами.

– Куда ты смотришь?! – возмутилась Лярва. – Пойдем, нам надо возвращаться, а то в академию не пустят. Уже закат. Ты слышишь меня?

Хмель кивнула в знак согласия, затем нахмурилась и подошла к мужчине. Сорвав со своего пояска маленькую склянку, она посыпала на раны розовым порошком. Пришлось потратить весь запас, так как раны оказались хоть и неглубокими, но длинными – царапины прочертили весь торс мужчины и даже задели один бок.

– Ну вот! – заметила Лярва. – Теперь ты не сможешь работать на занятиях. Весь Мутнодел на него потратила.

– Подумаешь, – отмахнулась Хмель, – еще изготовлю.

– Ага, а мадам Кнотье так тебе ингредиенты и выдаст. Ты уже израсходовала весь свой месячный лимит на белку, потом на птицу, а теперь еще и на этого... человека. Пойдем, пока он не очнулся. Вдруг его не только поранил оборотень, но еще и укусил. Оборотническое бешенство – смертельно оп…

– …опасное заболевание, – хором с ней, заключила Хмель, – знаю, знаю! Пошли.

Вздохнув, Хмель неохотно поднялась с колен и собралась уходить, как «пациент» схватил ее за щиколотку.

– А-а-а-а!!! – во всю глотку заорала Хмель и рванула в сторону. От страха она со всего размаху ударила красавчика второй ногой, и рука мужчины, сжимавшая тонкую щиколотку Хмель, безвольно упала на землю.

– Вот, говорила же – он бешеный! Уходим! – с круглыми, полными страха глазами, заистерила Лярва.

– Д-да... – отбежала подальше Хмель. – Уходим. Нам на занятия пора. А этот... Ну, я сделала, что было в моих силах, дальше пусть судьба сама распорядится.

– Правильно, всё правильно, побежали!

И девушки поспешили обратно в сторону академии, что располагалась в самом живописном уголке древнего леса.

Звенящая мельчающая речушка, уже больше напоминавшая быстрый ручеек, нежели полноводную артерию, ненадолго преградила им путь. Ноги приятно опутала прохладная вода, когда девушки уверенно пробежали по каменистому дну. Выбравшись на другой берег, подруги, взявшись за руки, помчались в сторону непроходимой чащи – она раскинулась темным покрывалом у подножья величественных гор, одетых в платье из зеленого бархата хвойных деревьев и закутанных белой, туманной пелериной.

Утес горы, напоминавший женщину, склонившуюся над беспокойной рекой, принял девушек недружелюбно: навис черной тенью как раз в тот момент, когда полил рьяный дождь, загрохотал свирепый гром и засверкали быстрые молнии – точно копья небожителей пронзали в наказание непокорную землю. А так хотелось побыть на улице хоть еще немного и вкусить последние солнечные деньки уходящего теплого лета!

– Я вымокла до нитки, – пожаловалась Лярва, стряхивая с себя капли дождя, когда девушки вбежали в туннель, искусно спрятанный под утесом. – Что ты хмуришься, Хмель? Всё о нем думаешь, да?

– Мы оставили его умирать, – мучилась от уколов совести Хмель, выжимая свои ярко-розовые длинные волосы, собранные в две косы, что широкими лентами летали вслед за девушкой, будто жили своей собственной жизнью. – Он без сознания, у него такие жуткие раны, а там еще, как назло, ливень и гроза.

– От дождя еще никто не умирал. Да и не такие уж серьезные раны у него. Конечности целы, сквозных ранений нет, выживет, если до сих пор как-то не подох. Меня больше волновало, почему он постоянно отключался. С подобными царапинами можно было спокойно дотащить свою нежную тушку до края леса, а там, глядишь, какая-нибудь человеческая машина подобрала бы его.

– Разве тебе не показалось странным, что он очутился так далеко от края леса, от той границы, где еще можно встретить людей? Почему он забрел так далеко, почти дошел до нашего утеса?

– Наверное, нарвался на оборотня, побежал, споткнулся, ударился башкой, а очнулся – и мы рядом с ним, как феи-спасительницы, – сыпала догадками Лярва. – Выброси его из головы. Лучше подумай, какой предмет выберешь в этом году в качестве основного. Я вот всё-таки возьму любовные чары, – мечтательно заулыбалась Лярва. – А ты?

– Не знаю, еще не решила, – пожала плечами Хмель.

– Не решила она! Учебный год уже начался, заявление пора писать на основную программу, как-никак последний год обучения, а ты – «не решила»! Мои родители такого не понимают. Они меня всё лето мучили вопросами о том, что я выберу. Бабушка с дедом даже приехали спецом ради выуживания сверхсекретной информации, – засмеялась Лярва, гордая от того, как ее ценят в собственной семье.

– Ну... обо мне некому волноваться, – вздохнула Хмель. – Поэтому и огорчить своим выбором я могу только саму себя. В будущем, когда выйду отсюда с дипломом.

Этот разговор стоило вести шепотом, поскольку никто, кроме Лярвы, не ведал тайну Хмель. Одну из тайн...