Скупой платит… жизнью?

– Опять Рождество, опять спускать на него прорву денег! – ворчит Август, мужчина средних лет, с маленькими жадными глазками и сверкающей лысиной.

– Да ладно тебе, – успокаивает его жена, добродушная, розовощёкая Элиза. – У нас не так мало денег и не так много родни, чтобы праздник разорил нас. Это же Рождество, скупиться на него – настоящее свинство.

– Не разорит, но денег вытрясет немало! Подарки этим, подарки тем, хороший ужин и многое другое. Столько работать, чтобы потом за один день спустить это по ветру! Нет, Элиза, в этом году этот номер у тебя не пройдет. Купим на распродаже какие-нибудь безделушки и подарим их. Гостей звать не будем, сами никуда не пойдем. Отметим скромно, без всяких изысков, этого будет достаточно. Не такой это праздник, чтобы столько тратиться ради него, – категорично заявляет мужчина.

– Но ведь люди обидятся! Все знают, что мы не бедствуем, такую экономию сочтут просто неуважением и безразличием. Ну ладно не приглашать никого, но самим лишиться хорошего рождественского ужина из-за твоей жадности – это уже ни в какие ворота! – с этими словами женщина гасит ночник и отворачивается от мужа, всем видом показывая, что не намерена продолжать разговор.

Август недовольно поджимает губы, еле сдерживая раздражение от её несогласия, и тоже ложится спать, твердо решив снова обсудить это позже.

Однако сон его длится недолго. Неприятный металлический звук, будто кто-то точит нож прямо над его ухом, заставляет его проснуться и резко сесть в постели. Шум не прекращается, но теперь звучит отдалённо, со стороны кухни или гостиной. Бредовая мысль, что жена решила поставить точку в их споре поножовщиной, развеивается спокойно спящей рядом Элизой. Это странно, ведь обычно она спит более чутко, чем он. А сейчас это противное лязганье её нисколько не тревожит. Решив выяснить в чём дело, Август встаёт и покидает спальню.

Обойдя весь дом, он так и не находит источник скрежета. Подойдя к окну на кухне, он понимает, что тот доносится с улицы, но совсем близко, прямо рядом с домом. Вероятно, их сосед справа решил что-то смастерить посреди ночи, шумя на всю округу.

Злость на супругу, недовольство от прерванного сна и действующий на нервы шум ведут его на выход из дома. Едва натянув ботинки и куртку, Август выносится наружу. Сейчас он всё ему выскажет!

Однако, стоит спуститься с крыльца и завернуть за угол, как он видит высоченного крепкого мужчину с длинной черной бородой, прислонившегося к стене их дома. Тот одет в потрёпанные штаны и рубаху, накидку из козлиного меха, а на голове чуть кривовато сидит берет. Весь, от макушки до пят он перепачкан в саже, а в руке держит угрожающего вида серп, с вытянутым блестящим лезвием и вязью непонятных символов на деревянной ручке. Зажав в зубах курительную трубку, мужчина мерно точит его бруском, издавая ужасное лязганье.

Страх от внешности и оружия незнакомца смешивается с возмущением от его прибывания в их дворе. Август преступает с ноги на ногу, нервно озираясь по сторонам и снова возвращает взгляд к чужаку.

– Что Вы здесь делаете? Это мой двор – голос дрожит, но он изо всех сил старается придать ему уверенности.

Неизвестный прекращает заточку, убирает точило в карман и поднимает на него глаза. Очень странные глаза. Черные как уголь, затягивающие в свою глубину зрачки, кажется, совсем не имеют блеска. Но каждые пару секунд то в одном, то в другом мелькает оранжевый огонёк, как если бы мужчина смотрел на костёр. По спине Августа бегут противные мурашки.

– Так значит, Рождество не такой праздник, чтобы тратить на него деньги, Август? – басистым голосом обращается к нему незнакомец, вынув трубку изо рта и почесав ей свой нос, крупный и красный, как рак.

– Что? – теряется мужчина. – Откуда Вы меня знаете? Что это за вопрос вообще?

– Ты хорошо зарабатываешь, но не хочешь порадовать ни своих близких хорошими подарками, ни себя вкусным ужином. Веселью и радости жизни ты предпочитаешь накопления? А если это Рождество последнее для тебя, думаешь, возьмешь деньги с собой? Считаешь, кто-то будет плакать по твоему умению экономить? Вспомнят тебя добрым словом?

– Ка…Какое Ваше дело вообще, сколько я трачу на праздники? Это мои деньги, я делаю с ними, что захочу! А вот, что Вы делаете у моего дома? – Август хотел бы звучать более весомо и грозно, но габариты, острый серп и жуткие глаза чужака заставляют его жалко блеять в ответ.

После его слов, лицо мужчины, итак, уже испачканное сажей, будто темнеет ещё сильнее, а сама фигура становится больше.

– Ну что же, раз ты так категоричен, раз умеешь лишь жадничать и портить праздник другим, думаю скучать по тебе никто не будет, – неизвестный отрывается от стены и подходит к Августу.

– Что? – растерянно мямлит тот.

Он испытывает огромное желание сорваться с места и убежать в дом, но внезапно чувствует, что его ноги буквально приросли к земле. Мужчина не может пошевелить даже пальцем. Испуганными глазами он наблюдает за приближением незнакомца, а в следующую секунду вспышка белого мелькает у его горла. Чужак опускает глаза на серп в руке, недовольно хмыкает, достаёт из кармана тряпку и начинает вытирать его от красных пятен. Пятен, очень сильно напоминающих кровь.

Кровь?!

В тот же миг Август ощущает резкую нестерпимую боль на шее. Он пытается закричать, но из горла вырывается лишь слабый булькающий хрип. Подняв ладони к горлу, он ощущает на них мощные потоки тёплой жидкости. Кровь заливает ему руки и всё тело. Мужчина в ужасе смотрит на незнакомца и видит, как его губы искривляются в жесткой усмешке. Огонек в глазах мелькает чаще, постепенно превращаясь в полноценное пламя. А затем огонь поглощает всё вокруг.

Август в ужасе распахивает глаза. Огня нет, над ним лишь привычный потолок его спальни. Затем в дверном проёме появляется Элиза.

– Ты вставать-то собираешься? Будильник давно звенел, я уже завтрак приготовила, – говорит женщина и возвращается на кухню.

Август сглатывает, чтобы как-то смочить пересохшее горло и чувствует, что оно горит от жгучей боли. Вскочив с кровати, он бежит в ванную и смотрит в зеркало. Кожа на шее целая и абсолютно чистая. Но горло продолжает пульсировать болью.

У него снова ангина? Наверняка этот кошмар вызвали боль и температура.

Он хватает градусник, но тот показывает, что жара нет. Повинуясь какому-то иррациональному порыву, он, не заходя на кухню, направляется к входной двери.

– Ты куда? – окликает его жена.

– Сейчас вернусь, – обуваясь, бросает мужчина.

Сбежав с крыльца, он сразу заворачивает за угол. Там никого нет. Спокойное тихое утро, нетронутый иней на траве – наступило резкое похолодание. Вот только у стены лежит серп. Это не серп того мужчины из сна, а инструмент из их собственного сарая, которым они с Элизой орудуют летом на клумбах и грядках. От одного взгляда на него в горле с новой силой вспыхивает боль. Август наклоняется поднять инвентарь и моментально роняет его обратно. Всё лезвие испачкано запекшейся кровью, а на рукоятке видны чёткие следы сажи.

Глава 1.

– Вы точно уверены, что ничего не забыли? Все нужные бумаги взяли? – кажется, уже в сотый раз спрашивает женщина. Её глубокие глаза, с едва заметной сеткой морщинок вокруг, с тревогой смотрят на парня и девушку. Пальцы ежесекундно то нервно потирают замерзающий кончик тонкого носа, то теребят пряди каштановой косы. Полы длинного голубого пальто колышутся от её переминания с ноги на ногу.

Дверь здания вокзала позади постоянно открывается, выпуская или запуская людей. Кто-то мечется в поисках нужной платформы, кто-то ищет глазами тех, кого пришёл встретить, а кто-то прощается с теми, кто отправляется в путь. Лёгкая суета, гвалт разговоров, стук колёсиков чемоданов по асфальту и гудки поездов. Всё это образует ту самую атмосферу путешествий.

– Да, мам, мы проверили уже кучу раз! В конце концов мы уезжаем не на другой конец света, если что-то срочно понадобится можем вернуться на каких-нибудь выходных. Или пришлёте по почте. Да и вы же приедете на Рождество, если какую-то бумажку забыли, поставим подписи после праздников, делов-то, – поправляя перекрутившуюся лямку рюкзака, отвечает девушка в объёмной бордовой куртке. Её тёмные волосы выбиваются из-под шапочки цвета насыщенной охры и развеваются на холодном осеннем ветру.

Элиана и Самсон – близнецы, студенты последнего курса педагогического университета. В конце этого семестра им нужно пройти практику, и, немного поразмыслив, они решили провести её в родном городе их матери. Он маленький, с одной-единственной школой, классы которой едва заполнены учениками. Начинать преподавание в таких условиях гораздо легче, чем в шумных и многочисленных классах школ их города. К тому же там живут их бабушка и тётя, которых они редко видели в последнее время из-за навалившейся учёбы.

Очень часто молодёжь избегает встреч со старшими родственниками, ведь те постоянно заваливают их нравоучениями. Но не в этой семье. Здесь всегда царили любовь и понимание, а взрослые сохранили в себе юношеский энтузиазм к жизни, непосредственность и оптимистичный взгляд на мир. Несмотря на ещё скромное количество прожитых лет, брат с сестрой уже понимают, что такие отношения – большая редкость. Свою семью они считают самой большой удачей в их жизни.

– Жаль, что из-за работы папы мы не смогли отвезти вас лично, – мать с ласковым взглядом гладит детей по плечам.

– Да ладно тебе, мам, нам всего пять часов ехать на поезде, а там нас встретят на машине. А вам бы пришлось ещё возвращаться, так что это даже к лучшему, – ободряюще улыбается парень с такими же как у сестры и матери тёплыми карими глазами, перекладывая тяжёлую сумку из одной руки в другую. От этого движения его куртка тёмно-кобальтового цвета слегка задирается, и он нетерпеливо одёргивает её вниз. – И перестань так драматизировать, мы ведь уезжаем всего на месяц!

– Но это месяц перед Рождеством! – возмущенно восклицает женщина, поправляя съезжающую на глаза белоснежную шапку. – Мы не нарядим вместе ёлку, не украсим дом, не походим по магазинам! Пирог придётся делать одной, а это совсем не то же самое! Вся предпраздничная атмосфера пойдёт коту под хвост. С вашим отцом так не повеселишься.

– Мы всё наверстаем в праздники, – прижавшись к её боку, успокаивает дочь. – И будем кидать друг другу фотки украшенного города и дома. И я требую с тебя полный отчёт каждого шага в приготовлении пирога, я должна лично всё контролировать!

– Конечно, куда же без твоего руководства, – женщина наконец смеётся.

– Девочки, не хочу вас прерывать, но наш поезд уже подходит. Элли, хватаем вещи и по коням!

– Уже? – мать расстроенно хнычет, с силой обнимая стоявшую рядом дочь, а затем и подошедшего ближе сына, в конце растрепав его каштановые кудри. – Ладно, училки, езжайте уже. Вложите там что-нибудь полезное в головы мелких оболтусов.

– Всенепременнейше, миледи, – парень отвешивает насмешливый поклон.

Проводник, пожилой мужчина с выглядывающей из-под фуражки сединой, приветливо улыбается им, проверяя билеты. Женщина помогает детям закинуть сумки в подошедший поезд и напоследок быстро целует обоих в веснушчатые щёки.

– Присматривайте там друг за другом, ладно? И чтобы не учудили ничего! Учтите, я буду всё время на связи с бабушкой и Анной.

– Да тётя Анна первая нас во что-нибудь и затащит, – смеётся в ответ дочь.

Они с трудом оттаскивают весь багаж, находят свои места и, бросив рюкзаки на сидения, возвращаются к окну у выхода, когда поезд уже начинает движение. Вытягивая шеи в сторону, парень и девушка задорно машут оставшейся на перроне матери. Она с взволнованным видом машет им в ответ, а потом хохочет, увидев рожицы, что корчит ей сын, и скрывается из виду.

Покачиваясь, ребята снова идут на свои места и кое-как устраиваются на них с набитыми рюкзаками. Сиденья, как и весь состав, немного обшарпанные, но чистые. Пассажиры в поле их зрения тоже потихоньку рассаживаются. Пожилая женщина с правового ряда никак не может устроить свою объёмную сумку на полке, и Самсон помогает ей, улыбнувшись в ответ на её поспешную благодарность. Мужчина через три сидения позади развалился в кресле и уже успел заснуть. Его храп органично сочетается со звуками набирающего скорость поезда. Кричащих детей, к огромному счастью, в их вагоне не оказывается.

За окном проносится их родной город. Через несколько минут он сменяется видом редких домов пригородной зоны, а затем на поля, покрытые увядшей соломенно-желтой травой, и почти полностью лишившиеся листьев деревья. Глубокая осень готовится вскоре уступить своё место зиме. Густые свинцовые тучи на небе заставляют гадать, несут они в себе противные ледяные дожди или первые в этом сезоне снегопады. Хотя, кажется, синоптики обещали в этом году позднюю и тёплую зиму. Значит, снега можно пока не ждать. А может, напротив, на днях ударят морозы. С их прогнозами никогда нельзя быть уверенным: соврали или нет.

Девушка поудобнее устраивается в кресле и достаёт книгу, погружаясь в чтение. Ей осталось прочесть где-то треть, если постарается, закончит до конца поездки. Брат рядом надевает наушники и, слегка покачивая головой в такт звучащей в них музыке, следит взглядом за проносящимися в окне пейзажами.

Мерное покачивание поезда и его характерное гудение действуют убаюкивающе. Несколько раз за поездку Самсон проваливается в то самое пограничное состояние между сном и явью. На редких остановках близнецы встают, чтобы размять затекающие ноги. В карманах шуршат упаковки от шоколадных батончиков, которые они взяли в качестве перекуса. С таким количеством багажа возиться с чем-то, пусть более сытным, но объёмным, совершенно не хотелось.

Пять часов, которые при заказе билетов, казалось, будут тянуться вечность, пролетают, на удивление, быстро. Элиана досадливо поджимает губы, поняв, что не успеет дочитать до прибытия. А ведь остались жалкие девять страниц! Вложив закладку и толкнув локтем брата, она убирает книгу в рюкзак, и студенты начинают собираться.

Подтащив вещи к выходу, пока поезд замедляется, они высматривают в окно тётю и бабушку, обещавших их встретить. Наконец, поезд полностью останавливается, двери открываются, и ребята выходят, тут же попадая в объятия визжащей от радости тёти.

– Как же я рада вас видеть, малышарики! – кричит она прямо им в уши.

Сестра их матери, даром, что старшая, куда более энергичная и даже немного взбалмошная особа. Хоть и их маму спокойной тихоней не назовёшь, но тётя всегда была более громкой и яркой. Разница в возрасте у них небольшая, всего три года, и внешне они очень похожи. Разве что у тёти чуть более вытянутые глаза с вечной лёгкой хитринкой на дне зрачков. И кончик носа слегка вздёрнут вверх, как и у её племянников. Раньше она часто шутила, что близнецы на самом деле её дети, а не сестры.

От воротника её насыщенно синего приталенного пальто исходит лёгкий аромат духов с нотами корицы. Видимо, тётя решила сменить свой обычный парфюм на что-то, более подходящее сезону. Хвостик волос, собранный на макушке, задорно покачивается из-за резких движений головы.

– Анна, потише, ты же сейчас и их задушишь, и весь вокзал оглушишь! – пытается утихомирить дочь бабушка.

– Да, тётя Анна, правда ведь задушишь сейчас, – чуть задыхаясь, смеётся Элиана.

– Ну и неженки вы стали, жуть. Уже и обнять нельзя, что делается, а, – напоследок ещё раз крепко сжав ребят в объятиях, Анна отстраняется.

– Ну дайте и мне теперь вас обнять, раз эта осьминожка вас освободила, – пожилая женщина, выглядящая, впрочем, гораздо моложе своих почти семидесяти лет, с нежностью осматривает внуков. Идеально очерченные губы, с чуть более пухлой нижней, как у всех в их семье, изогнуты в радостной улыбке. Несмотря на возраст, она сохранила свою стройную фигуру, статную осанку и яркий живой блеск в глазах. Серебристые от седины пряди её аккуратного каре щекочут щёки близнецов во время объятий. Отстранившись, женщина поправляет слегка съехавший терракотовый берет, сочетающийся по цвету с её пальто прямого кроя.

– Ух, вы как будто ещё взрослее стали за эти полгода.

– Скорее замученнее. Хотя это, пожалуй, синонимы, – морщится тётя. – Ну что, студенты, как жизнь молодая?

– Как будто ты не в курсе, – усмехается Самсон. – Мы же на днях жаловались на нашу сессию, амнезия что ли, тётушка?

– Ты мне тут не дерзи, Кучеряшка, а то уеду, и будете сами свои баулы до дома тащить! – женщина принимает наигранно грозный вид.

– Эй, а меня то за что? – моментально возмущается студентка.

– Ну всё-всё, давайте и правда уже в машину пойдём, чего людям мешать. Да и холодно, мы вас минут десять уже тут ждём, – поторапливает всех бабушка.

Распределив багаж, они направляются к машине, где ещё несколько минут размещают его так, чтобы всё влезло.

– Чего вы столько всего понабрали? Вы нас обманули со сроками, на весь год решили тут поселиться? – с трудом закрыв багажник, спрашивает Анна.

– Ну так зима впереди, пришлось теплые вещи брать. Бумажек ещё для оформления куча и прочая лабуда, – отзывается Самсон. Рюкзаки и большой пакет приходится взять с собой в салон машины.

– Как доехали, без происшествий? – бабушка поворачивается к ним с переднего сидения, пока машина выезжает с парковки.

– Да, всё нормально. Пришлось, конечно, повозиться с вещами, пока на вокзал добирались, а в остальном всё хорошо, – у парня никак не получается пристегнуть ремень безопасности, из-за чего его голос звучит приглушённо.

– Ну и славно! Голодные, небось, как не знаю кто. Сейчас приедем, покушаем. Я тыквенные оладушки напекла, как вы любите.

– О, оладушки! – довольно восклицает Элиана.

– А чего это только ты? Я, между прочим, чуть всех пальцев не лишилась пока эту тыкву натёрла! – тут же возмущается Анна.

– Но-но, сударыня. Тесто делала я, и пекла тоже я. Вы – только подмастерье, – с важным видом отвечает женщина.

– И что? Без моей работы никаких оладий бы не было, не надо принижать мой труд!

– Да не было бы, не было, давай следи за дорогой лучше, болтушка, - смеётся бабушка.

Элиана и Самсон тоже посмеиваются сзади, глядя каждый в своё окно. Они не были в этом городе больше трёх лет, не имея возможности приехать из-за учёбы. Последние курсы всегда высасывают из студентов все соки. А в этой части города вообще бывали редко, так как она находится в другой стороне от дома их семьи.

Мимо проносятся дома, часть из которых явно заброшена, и небольшие магазинчики. Затем они проезжают руины давно сгоревшей фабрики, церковь, с едва видным в сгущавшихся сумерках кладбищем, и через несколько минут пересекают мост, достигнув центральной части города. Здесь он выглядит куда живее и презентабельнее. Магазины имеют пусть и тусклые, но светящиеся вывески, в большинстве домов горит свет.

Тихонько подпевая доносящейся из радио «LetIt Snow» Фрэнка Синатры, они наконец выезжают на свою улицу. Та скудно освещена работающими через одного фонарями, свет которых распространяется едва ли на пару метров от них.

Большой двухэтажный дом из светлого кирпича всегда был для близнецов одним из самых любимых мест. В их глазах он наполнен уютом и домашним теплом, смехом родных и душевными разговорами. Раньше они проводили здесь каждое лето и зимние каникулы. Его комнаты и коридоры помнят все их шалости и игры. Плющ с багровыми, сейчас практически полностью облетевшими, листьями оплетает правую половину дома почти до самой крыши, вызывая ассоциацию с избушкой волшебника в лесу или со старинным замком из сказок.

Бабушка на переднем сидении светится от счастья. После смерти мужа много лет назад, а потом и переезда младшей дочери в другой город, родной дом стал казаться ей слишком пустым. Конечно, её старшая дочь всё ещё рядом, но она часто засиживается на работе, и женщину временами удручают тишина и одиночество. И вот, наконец, любимые внуки снова вернулись после такого длительного перерыва.

Знакомый до последнего уголка дом сейчас кажется мрачным и пугающим, взирая на них чёрными провалами окон. Голые ветви дерева, растущего рядом, шевелятся и стучат по стене и тёмной черепице на крыше, рождая странный, неприятно отзывающийся внутри звук. По спине Элианы бегут противные мурашки, будто предчувствие чего-то нехорошего. Но она быстро отгоняет эти мысли, списав на усталость от дороги, и волнение перед предстоящей учебной практикой.

Зайдя в дом, они улавливают вкуснейший аромат обещанных тыквенных оладий, сразу почувствовав, что безумно проголодались.

На левой стороне просторного коридора располагается дверь в спальню бабушки, а на правой – вместительный шкаф для верхней одежды из дерева тёплого орехового оттенка. Посередине коридор прерывается, двумя арочными проёмами, левый из которых ведёт на кухню, а правый – в гостиную. За кухней находится небольшая ванная комната, а напротив неё –кладовая. В этом месте коридор заканчивается лестницей, ведущей на второй этаж.

Едва успев снять одежду и обувь, девушка бросается в гостиную с криком: «Кальцифер!». Брат незамедлительно следует за ней.

Крупный пушистый кот ярко-рыжего окраса, с глазами цвета зелёного янтаря, действительно оказывается в комнате, лёжа на диване. Близнецы с визгами подбегают к нему. Элиана хватает животное на руки, начав неистово обнимать, пока Самсон довольствуется лишь поглаживанием кота по макушке. Кальцифер явно несильно доволен своим положением, но и особого сопротивления не оказывает, также соскучившись по младшим членам семьи.

Этого кота брат с сестрой нашли на улице семь лет назад. Тогда он был маленьким тощим котёнком, промокшим насквозь от дождя. Непонятно, откуда он взялся, никаких следов других котят или мамы-кошки близнецы тогда не нашли. Бабушка сначала отпиралась, побоявшись взять в дом уличное животное, но после осмотра ветеринара и слёзных уговоров внуков, котёнка решено было оставить. По прошествии стольких лет он превратился из щуплого запуганного зверька в упитанного, статного и довольного жизнью питомца, очевидно считающего себя истинным хозяином дома. Имя ему придумала Анна, когда, после купания, увидела насыщенный рыжий цвет шерсти. Она часто смотрела мультфильмы с племянниками, и образ персонажа популярного анимационного фильма возник в её голове моментально.

– Всё ясно, мама, они приехали не к нам, а к кошаку. Нам они так не радовались! – встав в проходе, наблюдает за ними тётя.

– Ты тоже, приходя домой всегда первым делом бежишь к нему, так что не возникай, – направляясь на кухню, посмеивается бабушка.

Вдоволь натискавшись кота, близнецы вместе с Анной перетаскивают вещи наверх.

На втором этаже располагаются четыре спальни, гардеробная и, более просторная, чем внизу, ванная. Самая большая комната принадлежит Анне, а остальные служат гостевыми. Две из них, идентичные по размеру, как и много раз до этого, распределяются между близнецами. Они очень уютные, с вместительными шкафами, мягкими постелями и маленькими канцелярскими столиками у окна.

Затащив сумки и переодевшись в домашнее, брат с сестрой снова спускаются на первый этаж для семейного ужина.

Кухня большая и светлая, с прямоугольным столом цвета тёмного дуба посередине, окружённым четырьмя стульями, из одного с ним комплекта. Справа от входа стоит высокий холодильник, за ним идёт столешница для готовки и газовая плита. Слева располагаются раковина с подвесной сушилкой для посуды над ней и широкая тумба с ящиками. По стенам тянутся полки с дверцами, на которых хранится посуда, приправы и другие продукты, не нуждающиеся в холоде.

Ужин проходит в радостной атмосфере от долгожданной встречи. Ароматные оладушки так и тают во рту, даря согревающее чувство сытости. Хочется многое обсудить, но близнецы, уставшие от сборов и дороги, отзываются сонно и медлительно. В конце концов, сжалившись над их утомлённым видом, женщины отправляют брата с сестрой спать.

Ещё более разморенные после водных процедур перед сном, они засыпают сразу, как залезают в тёплые, пахнущие свежим бельём, кровати.

На следующий день близнецы решают отправляются на прогулку. За время их отсутствия в городе что-то изменилось, а что-то подзабылось. Им предстоит жить здесь больше месяца и нужно хорошо ориентироваться на местности. Да и погулять в последний свободный от учёбы выходной очень хочется.

Погода уже откровенно прохладная, но дождя не обещали, значит их маленькое путешествие должно пройти хорошо. Повернув налево и пройдя два дома, они оказываются на основной улице городка. Решив вначале удостовериться, что правильно помнят путь до школы, куда им предстоит пойти уже завтра, они снова поворачивают налево.

Школа располагается в самом конце города. Совсем недалеко от неё начинается лес, служащий границей с другим поселением. Само здание когда-то было поместьем богатой семьи, но давным-давно перешло во владение города, став архитектурным памятником и местом для получения новых знаний. От основной части городка она отделяется широким полем с хорошо протоптанной дорогой. Дойдя до его границы, близнецы видят вдалеке нужное здание. В выходной день оно пустует, отчего выглядит безжизненным и слегка жутковатым, особенно на фоне тёмного ноябрьского леса. Поняв, что угадали с маршрутом, они разворачиваются и направляются в противоположную сторону.

Родной городок их матери совсем небольшой, и уже через пол часа неторопливой прогулки, пройдя мимо нескольких магазинчиков и рынка, студенты выходят к центральной площади.

Несмотря на общую увядающую атмосферу города, площадь оказывается неплохо отремонтированной и чистой. Серая брусчатка выложена полукруглыми рисунками, в нескольких местах камни легли неровно, выбиваясь из общей картины. Вся площадь окружена небольшими зданиями, в основном отданными под магазины. В центре стоит наполовину собранный остов большой искусственной ели. Видимо, уже началась подготовка к грядущим праздникам. Правда сейчас, этот голый, будто обломанный скелет делает настроение скорее удручающим, а не весёлым.

В воскресное утро людей здесь немного. В основном это группки школьников, также наслаждающиеся последним выходным, и семейные пары, совершающие еженедельную закупку всего необходимого. Единственный торговый центр располагается на краю площади и состоит из трёх этажей. Первый из них полностью отведен под супермаркет, вероятно, самый большой в городе. Остальные этажи занимают небольшие магазинчики с одеждой, обувью и различной домашней утварью. Побродив по ним, студенты покидают здание и направляются к парку, расположенному неподалёку.

Как и всё окружение в этот пасмурный промозглый день, парк выглядит мрачно. Голые деревья, жухлая трава, слегка покосившаяся ограда и редкие посетители навевают своим видом тоску и уныние. На детской площадке всего трое детей лет шести-семи, одна мамочка с коляской, а в дальней части территории гуляют двое собачников со своими питомцами. Ограда у центрального входа обмотана выключенной сейчас гирляндой, так что, возможно, с наступлением темноты, атмосфера здесь станет повеселее.

Погуляв тут немного, близнецы проходят дальше и пару минут стоят на мосту, соединяющем берега неширокой реки.

За ним, в нескольких минутах ходьбы располагается церковь. Её здание является одним из самых старых и, пожалуй, самым красивым в городе. Тёмно-серое строение с витиеватыми узорами на окнах, четырьмя заострёнными башенками и замысловатым барельефом над центральным входом, изображающим одну из библейских сцен. Оно определенно заслуживает быть главным пунктом в обзорной экскурсии, если бы такие здесь проводились. Жаль, но постепенно вымирающий городок туристы посещать не особо рвутся.

Поскольку на праздниках им, скорее всего, предстоит посетить это место, парень и девушка решают не заходить внутрь и вернуться домой.

Пообедав остатками вчерашних оладий и почистив овощи к ужину, они направляются наверх. Нужно наконец разложить свои вещи и подготовить всё необходимое к завтрашнему дню.

Перед ужином они отчитываются маме о своём благополучном размещении в общем семейном чате, сопроводив сообщения фотографиями спящего на диване кота. Эти же фото отправляются и в чат их друзей, получая в ответ голосовое сообщение с восторженным сюсюканьем от Феликса, одногруппника и лучшего друга Самсона. Майя, одногруппница Элианы, и Алиса, их школьная подруга, моментально начинают требовать больше фотографий «этой пушистой булочки».

Пастуший пирог, приготовленный бабушкой на ужин, великолепен. Сочное мясо гармонично сочетается с овощами и ароматными специями, а нежное картофельное пюре имеет сливочно-сырные нотки. Никто не удерживается от второй порции.

– Так какой конкретно у вас план на практику? – интересуется тётя за чаем.

– Всю следующую неделю мы будем собирать нужные документы, знакомиться со своими кураторами, составлять планы занятий и прочая бюрократия. Потом, со второго по двадцатое число, будем сидеть на уроках и проводить их сами, помогать в организации каких-нибудь мероприятий. Потом оформляем отчёт. После окончания ещё кучу бумажек подписывать надо будет, – со страдальческим видом перечисляет Самсон.

– Да, кстати, у вас ведь на работе есть сканер? А то нам сканы подписанных документов надо будет сразу в институт отправить, чтобы всё уже точно утвердили, – спохватывается Элиана.

– Да, конечно, как закончите в школе, приходите ко мне, всё сделаем. Вы же знаете, где здание мэрии, да?

– Да, недалеко от главной площади, мы сегодня проходили там.

– Ну вот и славненько, приходите. Заодно Артур на вас посмотрит, тыщу лет ведь не видел. А я уже все уши прожужжала всем, кого видела, что мои племяшки к нам на практику приедут, – хвастается Анна, отправляя в рот шоколадную конфету.

– Ууу, Элли, нас ждёт сам мэр, мы знамениты! – смеётся Самсон.

– Да, чувствую себя персоной вип-класса, – поддерживает шутку сестра, вызывая смех и у бабушки.

– Фу, противные какие! Топайте уже спать, а то вам завтра на школьную каторгу, – притворно обижается тётя и озорно показывает им язык.

Парень, выигравший в «камень-ножницы-бумага», идёт в душ на своём этаже, а сестра направляется на первый. После, пожелав всем удачи на практике в чате с друзьями и ещё немного полистав ленты соцсетей, они ложатся спать.

Тихое, едва различимое цоканье со стороны окна воспринимается Самсоном за стук веток о стекло или прилетевшую на карниз птичку. Чем же ещё это может быть?