Алексей сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и шагнул… в сторону от мерцающего портала.

— Я остаюсь, — твердо сказал он, обращаясь к невидимому хранителю врат времени. — Моё место пока здесь. Моя работа не закончена. Я чувствую, я верю, что у меня будет еще возможность вернуться домой к семье.

Слова эти дались ему нелегко. Часть его существа тянулась к тому миру за порталом — к своей семье, к миру горячей воды из крана, антибиотиков, интернета и всех других удобств XXI века. К миру, где не нужно опасаться чумы, голода и замерзнуть насмерть в особенно суровую зиму.

Но другая, более сильная часть его души уже принадлежала этому времени, этим людям. Силантий, Никодим, воевода Шуйский, боярин Твердислав — они стали его настоящей семьёй. А Псков — настоящим домом, который он помог защитить и который теперь нуждался в нём для восстановления после тяжелейшей осады.

Портал, появившийся в чаще леса у древнего камня с руническими знаками, переливался всеми цветами, как северное сияние. Он манил, звал домой, в привычный мир, откуда Алексея выдернуло полгода назад — нашего современника, случайно попавшего в прошлое во время поиска документов в архиве. Судьба забросила его в осажденный польским королем Стефаном Баторием Псков летом 1581 года.

— Достойный выбор, — прозвучал голос хранителя, на этот раз с оттенком уважения. — Немногие отказываются от возможности вернуться в комфорт своего времени. Ты выбрал путь служения другим вместо удобства для себя.

Голос, казалось, исходил отовсюду — из воздуха, из земли, из самого портала. Алексей не мог определить, мужской он или женский — в нем слышалось что-то древнее, нечеловеческое, будто сами нити времени обрели голос.

— Мне необходимо остаться, — ответил Алексей, глядя, как портал начинает медленно уменьшаться. — И верю, что смогу вернуться к своей семье, когда верну свои долги здесь.

— Знай, — добавил хранитель, когда портал сжался до размеров небольшого окна. — Ты не первый путешественник во времени в этой эпохе. И не последний. Когда-нибудь вы можете встретиться. Помни об этом.

Прежде чем Алексей успел спросить что-то ещё, портал исчез с тихим шипением, будто капля воды на раскалённой сковороде. Поляна погрузилась в темноту, лишь его фонарь отбрасывал слабый круг света на заснеженную землю и древний камень с руническими письменами, который теперь выглядел обычным старым валуном.

Алексей постоял ещё несколько минут, осмысливая свой выбор и странные слова хранителя о других путешественниках во времени. Затем, чувствуя внезапную усталость, направился обратно к монастырю, пересекая замёрзшее озеро под бесстрастным взглядом звёзд.

У ворот его встретил всё тот же монах-привратник.

— Быстро ты обернулся, лекарь, — сказал он. — Нашёл, что искал?

— Да, нашёл, — ответил Алексей. — И даже больше, чем ожидал.

Он вернулся в свою келью и, несмотря на бурлящие мысли и новые знания, заполнившие его разум, быстро заснул крепким сном без сновидений. А утром обоз продолжил путь к Новгороду, словно ничего необычного не произошло.

Великий Новгород встретил путников морозным утром 12 декабря 1581 года. Древний город, раскинувшийся по обоим берегам реки Волхов, потрясал даже после монументального Пскова. Крепостные стены, многочисленные церкви с золотыми куполами, каменные палаты бояр и купцов, широкие улицы, вымощенные деревянными мостовыми — всё говорило о богатстве и древней славе этого места.

Алексей смотрел на открывающуюся панораму с каким-то особым чувством. Он читал о Новгороде в учебниках истории, видел реконструкции и современные фотографии города, но всё это не могло сравниться с видом настоящего, живого Новгорода XVI века, ещё не оправившегося от разгрома Иваном Грозным, но сохранившего величественную древнюю красоту.

На протяжении более пяти столетий Новгородская республика была одним из центров Древней Руси. «Господин Великий Новгород», как величали его в официальных документах, раскинулся на обоих берегах полноводного Волхова, недалеко от его истока из озера Ильмень. На левом берегу располагалась Софийская сторона с древним детинцем (кремлем), на правом — торговая сторона с рынками, гостиными дворами и пристанями. Новгородские купцы торговали со всем известным миром — от Скандинавии и ганзейских городов до Константинополя и Персии.

Именно здесь, в Новгороде, в 862 году началось правление Рюрика — основателя княжеской династии, правившей русскими землями более семи веков. Город был свидетелем великих событий русской истории — здесь княжил Александр Невский, отсюда начал свой поход Дмитрий Донской, здесь звучало вече, решавшее судьбы города и окрестных земель.

Однако всего 11 лет назад, в 1570 году, Новгород пережил страшный погром от опричников Ивана Грозного. Царь, подозревавший город в измене и тайных связях с Королевством Польским, обрушил на новгородцев весь свой гнев. Тысячи жителей были убиты, имущество разграблено, многие здания разрушены. Город еще не оправился от этого удара, и следы разорения были видны повсюду — заброшенные усадьбы, разоренные храмы, пустующие торговые ряды.

Обоз въехал в город через Прусскую заставу и направился к Ярославову дворищу — историческому центру Торговой стороны, где располагались гостиные дворы для приезжих купцов. Именно там, согласно письму, должен был остановиться таинственный «Марко Вентури» — человек, которого Алексей теперь считал либо самозванцем, либо агентом Батория, пытающимся заманить его в ловушку.

Разместив раненых в монастырском лазарете и передав письма от воеводы Шуйского местным властям, Алексей отправился на поиски итальянского подворья — места, где традиционно останавливались купцы из южной Европы.

Итальянское подворье представляло собой комплекс каменных зданий, окружённых высоким забором. Внутри двора кипела жизнь даже в зимнее время: слуги таскали тюки с товарами, купцы обсуждали сделки, переводчики сновали между группами иностранцев, помогая им общаться с местными торговцами.

Иностранные купцы в Новгороде имели особый статус еще со времен Ганзейского союза — объединения торговых городов Северной Европы, контролировавшего торговлю на Балтике и в Северном море. Хотя расцвет Ганзы пришелся на XIV-XV века, даже в конце XVI столетия ее влияние в Новгороде оставалось значительным. Немецкий, Готландский и Итальянский дворы были местами, где иностранцы могли жить по своим обычаям, отправлять религиозные обряды и вести дела, не подчиняясь полностью русским законам.

У входа в главное здание Алексея остановил бородатый привратник в европейском камзоле поверх русской рубахи — занятное смешение стилей, характерное для Новгорода с его давними международными связями.

— Кого ищешь, добрый человек? — спросил он на русском с лёгким акцентом, вероятно, будучи сам выходцем из Европы, но долго прожившим на Руси.

— Марко Вентури, венецианского купца, — ответил Алексей. — У меня к нему дело от псковского воеводы.

Привратник задумался, почесав бороду.

— Вентури… Был такой, приехал с неделю назад. Сначала здесь остановился, потом перебрался в дом на Козьмодемьянской улице. Говорил, что ждёт кого-то из Пскова.

— А как он выглядел? — насторожился Алексей. — Сколько ему лет? Как одет?

— Лет сорока, может больше. Богато одет, по-венециански — бархат, золотые цепи. Чернявый такой, с бородкой клинышком. Настоящий итальянец, хотя по-русски говорит чисто, почти без акцента.

Описание не говорило Алексею ничего — он не мог знать, как выглядел человек, выдающий себя за вымышленного им купца. Но тот факт, что «Вентури» ждал кого-то из Пскова и говорил по-русски почти без акцента, усилил его подозрения.

— А где точно на Козьмодемьянской он остановился? — спросил Алексей.

— В красном доме с резными ставнями, почти у самой церкви. Не ошибёшься — там ещё лев каменный у входа стоит, привезённый из заморских стран.

Поблагодарив привратника серебряной монетой, Алексей с сопровождающими стрельцами направился по указанному адресу. Он был настороже, готовый к любой опасности, рука то и дело касалась рукояти кинжала, подаренного воеводой Шуйским.

Козьмодемьянская улица, названная в честь церкви святых бессребреников Космы и Дамиана, была одной из главных в Торговой стороне Новгорода. Здесь с XII века селились богатые купцы, ведущие заморскую торговлю. Многие дома были каменными, что было редкостью для Руси того времени, где даже зажиточные люди предпочитали деревянные строения.

Здесь располагались дома купцов и мастерские искусных ремесленников. Красный дом с резными ставнями нашёлся быстро — трёхэтажное каменное строение с богатым крыльцом и действительно каменным львом у входа, сурово взирающим на прохожих.

У ворот дежурил крепкий детина в полушубке, но с иностранным мечом на поясе — вероятно, наёмный охранник купца. Он преградил путь Алексею и его сопровождающим.

— Куда идёте? — спросил он грубовато. — Хозяин гостей не ждёт.

— Я Алексий, лекарь из Пскова, — представился Алексей. — Господин Вентури должен меня ждать.

Лицо охранника изменилось, он внимательно оглядел Алексея с головы до ног.

— Лекарь из Пскова? Точно, хозяин говорил, что ждёт вас. Проходите, — он сделал шаг в сторону, приглашая гостя войти.

Алексей последовал за охранником внутрь дома. Обстановка поражала богатством: персидские ковры на полу, венецианские зеркала и муранское стекло на полках, фламандские гобелены на стенах. Всё говорило о состоятельности и утончённом вкусе хозяина.

Даже по меркам XXI века такое убранство выглядело бы роскошным, а для России XVI столетия это было неслыханной роскошью, доступной лишь нескольким самым богатым боярам да иностранным купцам. Многие предметы были привезены из далеких стран по Великому шелковому пути или морским торговым маршрутам. Например, персидские ковры ценились на вес золота и использовались не только как напольные покрытия, но и как настенные украшения для сохранения тепла в холодные зимы.

Охранник провёл Алексея на второй этаж и остановился перед резной дубовой дверью.

— Подождите здесь, — сказал он, — доложу хозяину.

Он скрылся за дверью, и Алексей остался один в коридоре. Рука его снова легла на рукоять кинжала — он был готов к любому развитию событий, от радушного приёма до попытки убийства.

Через минуту дверь открылась, и охранник жестом пригласил его войти. Алексей глубоко вдохнул и переступил порог, готовый встретиться лицом к лицу с человеком, выдающим себя за вымышленное им лицо.

Комната оказалась просторным кабинетом с большим столом у окна, книжными полками вдоль стен и камином, в котором весело потрескивал огонь. У камина в глубоком кресле сидел человек — действительно средних лет, смуглый, с аккуратной бородкой клинышком, одетый в богатый бархатный камзол винного цвета с золотой вышивкой.

— Лекарь Алексей, — произнёс он, поднимаясь навстречу гостю. — Наконец-то. Я уже начал опасаться, что вы не получили моё письмо или решили его проигнорировать.

Голос его звучал странно знакомо, хотя Алексей был уверен, что никогда раньше не встречал этого человека. В нём слышался лёгкий акцент, но не итальянский, а какой-то другой.

— Кто вы? — прямо спросил Алексей, не видя смысла в дипломатических уловках. — И почему выдаёте себя за Марко Вентури — человека, которого я выдумал?

Незнакомец улыбнулся, показав безупречно белые зубы — редкость для XVI века.

— Присядьте, Алексей Александрович, — сказал он, указывая на второе кресло у камина. — Разговор предстоит долгий и, поверьте, очень интересный для вас.

Алексей замер, услышав своё отчество, которое никому в этом времени не называл. Это могло означать только одно: перед ним был кто-то из его эпохи, из XXI века.

— Вы… тоже оттуда? — тихо спросил он, опускаясь в кресло.

— Оттуда, — кивнул «Вентури». — Хотя и не совсем из того же места. Моё настоящее имя — Амир Хасан.

— Но как… как вы узнали обо мне? — Алексей был ошеломлён. — Как нашли меня?

Амир (теперь Алексей мысленно называл его настоящим именем) улыбнулся шире.

— Вы наделали много шума в определённых кругах, Алексей Александрович. Лекарь, внезапно появившийся из ниоткуда в осаждённом Пскове, спасающий жизни безнадёжных пациентов, раскрывающий заговоры… О вас говорят по всей Ливонии и Руси.

— Но это не объясняет, как вы узнали, что я из будущего, — возразил Алексей. — Для местных я просто искусный заморский лекарь.

— Для местных — да, — согласился Амир. — Но не для таких, как мы. Видите ли, Алексей Александрович, вы не первый и не последний путешественник во времени. Нас больше, чем вы думаете. И у нас есть… ну, назовём это сетью. Способ узнавать о появлении новых путешественников и находить их.

Эти слова напомнили Алексею предупреждение хранителя врат времени: «Ты не первый путешественник во времени в этой эпохе. И не последний. Когда-нибудь вы можете встретиться».

— Нас? — переспросил Алексей. — Сколько же вас… нас?

— В этом времени? В Европе около дюжины, насколько мне известно. В Азии, вероятно, больше. Некоторые живут здесь уже десятилетиями, другие, как вы, попали недавно. Часть из них оказалась здесь волею случая, остальные прибыли осознанно.

— Осознанно? — поразился Алексей. — Вы хотите сказать, что существует технология для путешествий во времени?

Амир посмотрел на него с лёгким удивлением.

— А как вы думаете, каким образом вы сами оказались здесь? Случайность? Космический сбой? Волшебство?

— Я… я точно не знаю, — признался Алексей. — Странное свечение… Холод… Я был в архиве… и оказался здесь, в прошлом.

Амир кивнул, словно услышал что-то знакомое.

— Редчайшее явление… естественный портал. Они возникают в местах сильных геомагнитных аномалий, особенно во время солнечных бурь. Большинство случайных путешественников попадают в прошлое именно так. Но существуют и искусственные способы перемещения во времени. Очень секретные, ужасно дорогостоящие и доступные лишь единицам.

Амир, оглянулся на дверь, словно боялся, что их подслушивают.

— Алексей Александрович, хотите верьте, хотите нет, но я считаю, что вас не случайно забросило в XVI век. Вы стали частью противостояния, о котором даже не подозреваете.

Масляная лампа отбрасывала на стены дрожащие тени. За окном послышались тяжелые шаги ночного дозора.

— «Новый путь» и «Хранители Времени», — продолжил Амир. — Две организации из будущего, ведущие войну здесь, в прошлом. Одни хотят переписать историю, другие — сохранить ее нетронутой. Псковская осада была одной из их серьезных схваток в этой эпохе.

Алексей вспомнил оборону Пскова, раненых, спасенных им, используя знания из XXI века, предательство боярина Третьяка, которое ему удалось раскрыть… И странные события, когда порой казалось, что кто-то невидимый помогает защитникам или, наоборот, пытается им помешать.

— И какое отношение я имею к этой войне? Почему я?

Амир наклонился вперед, и в его глазах Алексей увидел тревогу.

— Потому что волею судьбы вы попали во временную аномалию и оказались ключевым героем в точке бифуркации. Сейчас мы все стоим на пороге событий, которые могут полностью изменить судьбу России. Если мы не остановим «Новый путь», история, которую вы знаете, перестанет существовать.

Рука Алексея дрогнула, расплескав медовуху из деревянной чаши, которую ему успел предложить хозяин.

— Но как? Это же невозможно…

— Более чем возможно, — мрачно ответил Амир. — Знаете ли вы, что произойдет в ближайшие месяцы? 15 января 1582 года Иван Грозный и Стефан Баторий подпишут Ям-Запольский мирный договор, который положит конец Ливонской войне. Россия уступит все свои завоевания в Ливонии, но сохранит Псков и Новгород. Царь уже сейчас ведет тайные переговоры с польским королем. Но есть силы, которые хотят сорвать этот договор и продолжить войну.

— Зачем? Какой им смысл?

— Продолжение войны истощит и Россию, и Речь Посполитую. Ослабленное Русское царство не сможет противостоять внутренним смутам. «Новый путь» хочет, чтобы Россия погрузилась в хаос на столетия раньше, чем это произошло в реальной истории. Без сильной центральной власти страна распадется на уделы, каждый из которых станет легкой добычей для соседей.

— И поверьте мне, это только начало. Они планируют нечто гораздо более страшное. Здесь, в 1581 году. И нам нужно их остановить.