Воздух в просторной гостиной был густым и неподвижным, как в хранилище музея. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь панорамные окна, выхватывали из полумрака дорогие предметы: строгий контур дивана итальянского производства, холодный блеск лакированного паркета, идеально ровные стопки книг в стеллаже. В этом доме царил безупречный, выверенный до миллиметра порядок — прямое отражение воли его хозяйки. Пахло дорогим кофе, свежим воском и едва уловимым ароматом тревоги, которую чувствовала одна лишь Оксана.

Она стояла у окна, наблюдая, как за стеклом медленно опускаются ранние сумерки, окрашивая небо в свинцово-серые тона. В руке она сжимала смартфон, большой палец механически скользил по гладкому стеклу. Предстоящее собеседование с новой няней для Насти было для нее стратегической сессией, ничуть не уступающей по важности переговорам с поставщиками для ее галереи. Каждый человек, допущенный в ее личное пространство, должен был пройти многоуровневую проверку и соответствовать строгим критериям. Безопасность. Предсказуемость. Отсутствие амбиций.

Дверной звонок прозвучал ровно в назначенное время — без пяти семь. Оксана мысленно поставила первому пункту в воображаемом резюме девушки жирный плюс. Пунктуальность была синонимом уважения к ее времени.

— Мариана, откройте, пожалуйста, — не повышая голоса, сказала Оксана, отходя от окна.

Горничная, тихая и неприметная тень в строгом форменном платье, скользнула в прихожую. Через мгновение она вернулась, пропуская вперед кандидатку.

И вот она стояла перед Оксаной — хрупкая, почти девичья фигура в простом, но опрятном платье без рукавов, с легким кардиганом, перекинутым через плечо. Лицо — без яркого макияжа, волосы убраны в небрежный, но чистый пучок. В больших, чуть растерянных глазах читалась смесь робости и готовности угодить.

«Катя», — представилась она тихим, но четким голосом.

«Совсем ребенок», — промелькнуло в голове у Оксаны. И это было идеально. Социально безопасно. Неамбициозно. Такая не станет метать молнии, строить козни или предъявлять права на чужую жизнь. Ее мир, скорее всего, ограничивался лекциями в университете, сериалами и перепиской с такими же бедными студентами. Юрфак, говорилось в ее анкете. Что ж, это хоть какая-то цель, признак стремления к стабильности. Оксана мысленно поставила еще один плюс.

— Проходите, Катя, присаживайтесь, — жестом Оксана указала на диван, сама заняв кресло напротив, принимая позу рекрутера. — Расскажите о себе. Почему решили подрабатывать няней?

Пока Катя, слегка запинаясь, рассказывала заученную историю про любовь к детям и необходимость оплачивать учебу, Оксана изучала ее. Движения немного скованные, взгляд опущен, пальцы теребят край кардигана. Нервозность. Хорошо. Значит, она понимает, в чей дом попала и какая честь для нее здесь находиться. Оксана задавала уточняющие вопросы, выверяя каждую деталь, как драгоценный камень. Ответы были простыми, прямолинейными, без подтекста. Идеальная биография для человека на такой должности — чистый лист.

Именно в этот момент в гостиную вошел Сергей.

Его появление было всегда заметным. Он не просто входил в комнату, он заполнял ее своим присутствием. Высокий, спортивный, с дорогой стрижкой и загаром, не сходившим даже зимой, — он был воплощением успеха, который они с Оксаной создали вместе. Вернее, который Оксана создала для него. Его архитектурное бюро, номинальным соучредителем которого он являлся, держалось на ее инвестициях и ее связях. Он был талантливым архитектором, это она признавала, но талант без денег и жесткой руки — всего лишь милая причуда.

Сергей что-то бубнил в свой телефон, раздраженно проводя рукой по волосам. Видимо, очередные проблемы на стройплощадке. Но его монолог оборвался на полуслове, когда он поднял голову и увидел Катю.

Оксана, не прерывая беседы, уловила этот взгляд. Увидела, как его глаза, только что затуманенные рабочими проблемами, прояснились, в них вспыхнула быстрая, почти неуловимая искра. Искра чисто мужского, животного интереса. Он не просто посмотрел на новую девушку в своем доме, он оценил ее. Мгновенно, с профессиональной отточенностью охотника, сканирующего дичь.

Оксана почувствовала, как что-то холодное и тяжелое поворачивается у нее внутри. Не ревность. Ревность — удел неуверенных. Она была уверена в себе абсолютно. Это было чувство собственника, чей глаз зацепился за мельчайшую пылинку на идеально отполированной поверхности его владений.

Катя, почувствовав на себе его взгляд, смущенно опустила глаза, и легкий румянец выступил на ее щеках. Совсем как в нелепых романах.

И тут Оксану поразила ее собственная мысль. Яркая, циничная, обжигающе спокойная. «Смотрит, как пес на свежий кусок мяса. Ну что ж... Пусть понюхает. Повеет свежим воздухом. Все равно он никуда не денется».

Эта мысль принесла с собой почти нарциссическое удовлетворение. Она была не просто женой. Она была создателем его мира, архитектором его комфорта. Он мог позволить себе роскошь бросать голодные взгляды на молоденьких нянь, потому что она, Оксана, была той силой, что удерживала всю его вселенную от коллапса. Он был привязан к ней не чувствами — они давно переродились в нечто иное, в привычку и взаимовыгодное партнерство, — а самой тканью своей жизни: деньгами, статусом, удобствами. Что он может найти в этой девочке? Мимолетное возбуждение? Ну, пожалуйста. Это даже забавно.

— Сергей, ты нас отвлекаешь, — голос Оксаны прозвучал ровно, без упрека, с легкой, снисходительной насмешкой.

Он вздрогнул, словно очнувшись, и быстро сунул телефон в карман дорогих брюк.

— Извини, дорогая. Не заметил, что у тебя совещание, — он улыбнулся той ослепительной, выставочной улыбкой, что покоряла клиентов, и кивнул Кате. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, — прошептала она, и ее голос дрогнул.

«Боже, как же все это предсказуемо», — подумала Оксана.

— Это Катя, новая кандидатка на место няни для Насти, — представила ее Оксана, следя за его реакцией. — Катя, это мой муж, Сергей.

— Очень приятно, — сказал Сергей, и его взгляд скользнул по Кате еще раз, на сей раз более открыто, задерживаясь на линии ее шеи, на тонких запястьях.

Оксана видела, как по его телу пробежала легкая дрожь — тот самый «укол возбуждения», о котором она подумала секунду назад. Он почувствовал прилив адреналина от присутствия в его замкнутом, контролируемом мире чего-то нового, молодого, женственного. Это была опасность, но опасность мизерная, картонная, почти игрушечная. Как аттракцион в парке — щекочет нервы, но знаешь, что в любой момент можешь выйти.

— Ну что, Катя, — Оксана вернулась к беседе, демонстративно игнорируя мужа. — Ваши условия нас полностью устраивают. Вы можете приступить к обязанностям с понедельника. График, как мы и договорились. Мариана ознакомит вас со всеми деталями.

Катя широко улыбнулась, и ее лицо сразу преобразилось, стало почти красивым.

— Спасибо вам огромное! Я не подведу, я обещаю!

Сергей, стоявший в стороне, наблюдал за этой сценой со странной, задумчивой улыбкой. Он чувствовал легкое головокружение, как после первого глотка шампанского. Эта девушка... В ней не было вызова, не было той жесткой, отполированной до блеска уверенности, что исходила от Оксаны. В ней была какая-то природная, необработанная нежность. И ее смущение, ее робость были для него словно глоток чистого кислорода после удушающей атмосферы безупречности, в которой он жил годами.

Он не думал ни о чем серьезном. Мысли его были обрывисты и легкомысленны. «Мило. Симпатичная девочка. Скромная. Будет приятно видеть в доме что-то свежее». Но под этим слоем безобидных мыслей клокотало что-то иное, давно забытое, первобытное. Ощущение возможности. Ощущение того, что рутина, в которой он увяз, может быть нарушена. Он даже не осознавал этого до конца, это был лишь смутный импульс, щекочущий нервные окончания.

Когда Катя, попрощавшись, вышла из гостиной, проводимая Марианой, в воздухе повисло напряженное молчание.

— Миленькая, — небрежно бросил Сергей, подходя к мини-бару и наливая себе виски. — Надеюсь, с Настей справится. Такая... юная.

— Именно поэтому я ее и выбрала, — парировала Оксана, все еще глядя на дверь. — Она не будет мнить о себе слишком много. Выполнит свою работу и исчезнет. В ней нет угрозы.

Она повернулась к нему, и ее взгляд стал острым, как лезвие.

— В отличие от той предыдущей, француженки, которая считала, что может флиртовать с хозяином дома. Помнишь?

Сергей замер с бокалом в руке. Он помнил. Помнил, как та девушка, уверенная в своей неотразимости, пыталась играть с ним в игры. И помнил, чем это для нее кончилось. Оксана выставила ее за дверь за пятнадцать минут, без объяснений и выходного пособия. Это был урок, который Сергей усвоил на отлично. Его мир был крепостью, а Оксана — и его архитектором, и его комендантом.

— Это было глупо с ее стороны, — отрубил он, делая большой глоток. — У меня есть все, о чем можно мечтать.

Это была правда. Почти правда. У него была шикарная квартира, дорогие машины, успешный бизнес, красивая, импозантная жена. Но иногда, особенно по ночам, глядя в потолок своей безупречной спальни, он ловил себя на мысли, что все это — не его. Это декорации, в которых он играет роль. Роль успешного Сергея. А где же он сам? Тот, кто мог сутками пропадать в мастерской, пачкать руки углем, пить дешевое пиво с друзьями и влюбляться в случайных прохожих? Тот человек, казалось, остался где-то далеко в прошлом.

И появление этой тихой, скромной няни почему-то заставило его вспомнить о том парне. Не о том, кем он стал, а о том, кем он был когда-то.

— Разумеется, у тебя есть все, — голос Оксаны вернул его в реальность. Она подошла к нему, поправила идеально завязанный галстук. Ее прикосновение было легким, владетельным. — Я позаботилась об этом. Не забывай об ужине с инвесторами в восемь. Ты выглядишь уставшим. Приведи себя в порядок.

Она повернулась и вышла из гостиной, оставив его одного с его виски и внезапно нахлынувшими мыслями.

Сергей подошел к тому же окну, где стояла Оксана несколько минут назад. Внизу, на улице, он увидел маленькую фигурку Кати. Она шла по тротуару, достала из сумки телефон и что-то быстро набирала, ее плечи слегка подрагивали — то ли от прохлады, то ли от остаточного волнения. И он поймал себя на том, что смотрит на нее не как на наемный персонал, а как на женщину. Молодую, возможно, беззащитную, и от этого невероятно притягательную.

Он чувствовал тот самый «укол возбуждения», превращавшийся в назойливое, теплое покалывание где-то глубоко внутри. Это было опасно. Глупо. Бессмысленно. Но черт возьми, как это приятно.

А в это время Катя, завернув за угол и оказавшись вне зоны видимости из окон их квартиры, остановилась. Она вытерла ладонью остатки наигранной робости с лица, и ее губы тронула едва заметная, холодная улыбка. Первый шаг был сделан. Ее впустили в крепость. И она внимательно изучила обоих ее обитателей. Жесткую, самоуверенную королеву, позволившую себе снисхождение. И его... тщеславного, голодного до внимания короля-изгнанника, томящегося в своей золотой клетке.

Идеальный шторм начинался с безупречно ясного неба. И она, Катя, была той самой незаметной тучкой на горизонте, что несла в себе разрушительную мощь урагана.