— Вот же придурок!

Я сжала в руках телефон так, что мне показалось: корпус вот-вот расколется. На экране застыло сообщение от Стаса, моего парня. Жениха.

Уже, похоже, бывшего жениха.

«Извини»

Да пошел ты к черту, вместе со своими извинениями!

За все мои почти тридцать лет жизни я могла представить многое, но никак не то, что в день моей свадьбы будущий муж просто не явится на регистрацию. Я чувствовала себя полной дурой, стоя посреди ЗАГСа, где уже собрались несколько пар, ожидающих регистрации, и их свидетели. Мы со Стасом никакой помпезности не планировали, даже родителям сказали в ЗАГС не приезжать. Нам обоим хотелось расписаться по-тихому и только вечером отпраздновать в кругу семьи.

— Всё в порядке? — Маришка дотронулась до моего плеча. Моя подруга, коллега и свидетельница вообще была единственной, кого я позвала на этот праздник жизни, и то лишь потому, что без свидетелей было нельзя. — Ты аж с лица спала.

Вместо ответа я показала ей экран. Прищурившись, — она была близорукой, — Мариша уставилась на сообщение.

— Это он что… не собирается приезжать?

Я пожала плечами.

— Видимо, да.

Мне было трудно сдерживать свои эмоции. Свою злость и обиду. Но я старалась.

Не то чтобы я мечтала выйти замуж за Стаса. Не то, чтобы я вообще мечтала выйти замуж. Меня привлекала стабильность, которую давал брак, а Стас был неплохим человеком, устраивавшим меня во многом — начиная от того, что он не храпел во сне и заканчивая тем, что успел меня изучить. Он знал, сколько ложек сахара я кладу в чай и что предпочитаю на ужин, знал, когда ко мне лучше не лезть после работы и вполне устраивал меня в постели.

Что ж, похоже, что-то не устраивало его самого?

Я убрала мобильный в клатч. Руки тряслись, дурацкий небольшой букет, скорее дань традициям, чем искренне желание выглядеть настоящей невестой. Когда-то, в свои двадцать, я мечтала и о красивой свадьбе, и о мужчине, которого буду любить до трясущихся коленок, но одни и те же грабли раз за разом били меня по голове, пока напрочь не выбили это желание красивых свадеб и прекрасных парней. Я осознала, что стабильность куда лучше ярких эмоций, а мать продолжала капать и капать мне на мозги.

«Пора замуж»

«Кому ты будешь нужна после тридцати!»

«Тебе нужен кто-то, с кем ты будешь под защитой»

«Хватит уже маяться дурью»

Была какая-то китайская пытка, я читала о ней в книгах: человеку капали на мозг водой, прямо на темечко, пока он не сходил с ума. Примерно так я себя и чувствовала после каждого разговора с матерью, благо, она жила достаточно далеко, чтобы часто приезжать, а каждый второй её звонок можно было игнорировать, прикрываясь работой. Но даже одного приезда и нескольких звонков в неделю мне хватало, чтобы ёкнуться.

И поэтому, когда Стас, после нескольких лет стабильных и спокойных, как стоячая вода, отношений предложил мне пожениться, я согласилась. Мы подали заявление, и…

— Оксан, мне так жаль… — Маришка обняла меня за плечи. — Что на него нашло?

Я снова пожала плечами. Откуда-то изнутри медленно поднималась злость и истерика.

Он мог мне сказать. Да даже вчера мог мне сказать, что не хочет регистрации! Но Стас уехал к родителям вечером, забрал костюм, поцеловал меня на пороге и сказал: «Встретимся завтра в ЗАГСе». Какого хрена?!

Из кабинета, где проходила регистрация неторжественных бракосочетаний, вышла женщина в темном костюме. Я понимала, что она устала ждать меня и Стаса, но, вот, блин, беда, жених не явился. И эта мысль острой болью вонзалась мне в сердце.

Не потому, что я так его любила, но потому, что я чувствовала себя преданной.

— Следующие, — недовольным голосом позвала женщина.

Я кашлянула, собираясь сказать, что регистрация отменяется, но слова почему-то застряли в горле. Я поняла, что сейчас, пока я всё это говорю, на меня будут пялиться, и я ощущала эти чужие жалеющие взгляды затылком. Ещё чего не хватало.

Маришка спасла меня. Подойдя к сотруднице ЗАГСа, она что-то зашептала ей на ухо, одним взглядом указывая на меня. Та внимательно слушала, потом что-то так же негромко ответила и уже громче произнесла:

— Александр Иванов и Маргарита Кудрявцева, прошу, — и указала на двери следующей паре, мужчине и женщине возрастом ближе к сорока.

Глядя, как они заходят в кабинет для регистрации, я стиснула в руках букетик так крепко, что стебли, обернутые серебристой упаковкой, жалобно хрустнули. Я ощущала, как позор, которым окатил меня Стас, медленно стекает по мне на пол. Как говно, ага.

И об этом мне ещё предстояло сообщить матери.

— Ты как? — Маришка забрала у меня букет.

Честно говоря, я не знала, что ей ответить. Как я? Как женщина, которую окунули лицом в навоз. Как женщина, которую кинули прямо в ЗАГСе и не соизволили нормально объясниться. Хрен знает, как я.

— Пошли, — она подтолкнула меня в спину, понимая, что разговаривать я не особо хочу. — Отвезти тебя домой?

Я покачала головой.

— Мне ещё позвонить нужно. Спасибо тебе… а ты поезжай домой, ладно?

Как бы Мариша не спорила, я всё равно настояла, чтобы она уехала. Не хотелось, чтобы она слышала мой разговор с матерью, и без того достаточно за сегодня уже насмотрелась. Глядя на экран телефона, я собиралась с силами, пока он сам не зазвонил у меня в руках.

— Ну? — мама, как всегда, не разменивалась на лишние вопросы. — Расписались? Мы вас ждем, чтобы в ресторан поехать!

Я сглотнула. Весь разговор я могла уже представить в своей голове, и ничего хорошего в нём не было. Скорее наоборот.

— Нет.

— Что?! — мама аж голос повысила. — Дай мне сотрудников ЗАГСа, я сама с ними поговорю! Почему такая задержка? У вас было определенное время!

Она шумела, но её ругань, по большей части, проходила мимо моих ушей. Я сидела на скамейке в скверике напротив ЗАГСа, смотрела, как гости осыпают рисом молодоженов, только что вышедших из дверей, и в ушах у меня шумело не хуже, чем в телеке во время профилактики.

— Мам, — произнесла я. — Стас на свадьбу не пришёл, — и отключилась прежде, чем она, побольше набрав в грудь воздуху, разразилась очередными возмущениями. Слушать её разглагольствования, что я опять просрала такой шанс в жизни, я бы сейчас не выдержала.

Она тут же начала звонить снова. Отключив звук, я кинула телефон обратно в клатч.

Я понятия не имела, что мне делать. В горле саднило от обиды. Перед тем, как позвонить матери, я попыталась написать Стасу, но сообщение так и осталось висеть непрочитанным.

Ладони вспотели, и я вытерла их о подол жемчужно-белого сарафана. В уголках глаз вскипели слёзы обиды. Если я и не любила Стаса, а он вряд ли так уж сильно любил меня, это не значило, что я не заслуживаю хоть какого-то объяснения! Придурок. Я не знала, почему он передумал, но знала, что, если бы он расстался со мной по-человечески, было бы не так хреново.

Или хреново, но не так, будто тебя облили дерьмом. Будто тебя можно просто выставить за дверь своей жизни. Мне нужна была стабильность, я хотела верить, что хоть что-то в моей жизни может быть константой, а теперь земля качалась у меня под ногами, а голос матери всё ещё звучал в ушах.

Перед тем, как отправить Маришку домой — мне очень, очень хотелось побыть сейчас одной, — я забрала у неё букет. И теперь он неприкаянно лежал на скамейке рядом.

К черту.

Домой возвращаться не хотелось. Не сейчас. Я долго сидела в сквере, глядя на прогуливающихся мимо или куда-то спешащих людей, переваривала этот день и вытирала непрошенные злые слёзы. Оправданий Стасу и его поступку я не искала, да и не хотела искать.

Он знал, почему я согласилась выйти за него. Он знал, что стабильность для меня важнее любви. И раз уж его так всё не устраивало, почему не сказал?! Обязательно было доводить всё до… до этого?

Я вытерла щёки. Пошел он в жопу.

В конце концов, свадебный букет и в мусорке неплохо смотрелся.