Валентина Добронравова

— Ни за что.

Я выдаю эту фразу прежде, чем шеф успевает озвучить свою просьбу вслух. Я уже достаточно услышала — и про имидж у избирателей, и про слишком большое количество постов в сети, в которых мы с Антоном Карпиным мелькаем вместе, — и я не хочу, чтобы мой начальник ещё и вслух это произнес.

Притворяться невестой Антона Карпина, будущего депутата Мосгордумы?! Это даже звучит, как безумие, мы в одном пространстве находиться толком не можем, чтобы не поссориться! Да, я работаю с ним, выполняю все задания своего начальства, придумываю пиар-стратегии для его будущей политической карьеры, но это!..

Ни в какие ворота. Нет.

— Я же говорил, она не согласится, — Карпин скрещивает на груди руки. — Слушай, может, как-нибудь без этого обойдемся?

Впервые я с ним совершенно согласна! Удивительно, что хоть в чем-то мы сходимся! Я бросаю на него взгляд, волей-неволей отмечая красивый профиль и легкую щетину — раньше никогда его с ней не видела, и ему, черт возьми, идет. И что?

— Ну, если у тебя есть более подходящее объяснение, почему вас засняли вместе в ночном клубе, да ещё и как оказалось, что вы сначала столкнулись в ДТП, потом она оказалась твоим почти-пиарщиком и ездила с тобой в приют для животных, я слушаю, — начальник разводит руками с видом победителя. — Конечно, можно рассказать людям правду, но это не так интересно, и в ложь об отношениях и любви с первого взгляда они поверят куда охотнее.

И тут я понимаю, что шеф отступать не собирается. Он уже продумал легенду, он знает, что рассказать прессе, а нам остается лишь одно — согласится и выучить свои роли. Безупречно их исполнить. Но выборы только через год!

— Нет, — я мотаю головой.

Шеф фыркает.

— Это нужно всего на год. Ты сопровождаешь его на мероприятия, пару раз в неделю постите в социальных сетях совместные фотографии, рассказываете журналистам красивую историю, ездите по приютам и домам престарелых, общаетесь с избирателями. Он — декабрист, ты — почти жена декабриста, только без Сибири. Через год он получает голоса восторженных избирателей, проходит в Мосгордуму, а ещё через месяц или полтора потихоньку просачиваются слухи о разрыве, ты не выдержала его активной политической работы на благо народа. Всё.

Это, блин, ему всё. Это ему не сложно. Это не он будет находиться год в одном жизненном пространстве с чужим человеком! Охренеть теперь! Мне очень хочется обоих обругать последними словами и шваркнуть дверью, потому что я вижу — в целом, Карпин хоть и не горит энтузиазмом, но он… согласен? Проникся аргументацией?

И я тут, одна против двоих.

— Неужели не нашлось никакого другого? — я понимаю, что мой голос звучит уже не твердо, а жалобно, и стискиваю зубы: — У вас наверняка есть любовница.

Он усмехается.

— На роль идеальной женщины для политика она подходит меньше всего. А ты… — он окидывает меня взглядом. — Несколько походов в бутик, в салон…

Я понимаю: ради своей карьеры он сделает всё. Даже вприсядку на гвоздях перед Президентом спляшет, если это обеспечит ему голоса. Амбиции так и прут из него.

И Карпин, и мой начальник смотрят на меня, и я понимаю, что за меня уже всё решили. И вот прямо сейчас, здесь, мне бы уволиться, хлопнуть дверью и гордо свалить в закат, но я помню, что мне отказали почти по всем вакансиям, и только шеф мне поверил. В меня поверил.

Ну, или этот вотэтоповорот с фиктивными отношениями изначально задумал?..

Я вдруг осознаю, что сил нет совсем. Что больше не могу с ними спорить, что мне нужна пауза. Я обязательно придумаю до завтра, почему фиктивные отношения с Карпиным ради его имиджа — это идея на минус сто, но…

— Я могу подумать до завтра? — выдаю я.

Господи, как же я попала.