Инга

Дрожащими руками я взяла бумаги, которые шлепнул передо мной Тимур.

— Что это? Тим?..

— Заявление в суд, — он пожал обтянутыми голубой рубашкой плечами. Эту самую рубашку полгода назад я помогала ему выбирать в Hugo Boss. Не то чтобы я разбиралась в брендах, но она села на Тима прекрасно, и цвет шел к его синим глазам. Я тогда уговорила его купить эту рубашку, и она стала его любимой. Хотя вообще-то в тот день мы ездили покупать вещи для ещё не родившейся Ириши. Боже, что за мысли лезут мне в голову? — Я с тобой развожусь.

Что?..

Как это? О чем он вообще?

Мне показалось, у меня мир из-под ног ушел. Голова в момент стала как ватная, заявление выпало из моих ослабевших пальцев обратно на стол. Я смотрела на Тима, на его серьезное лицо, на образовавшуюся жесткую складку у губ, и мне всё думалось: он вот-вот рассмеется, скажет, что пошутил, что никакого развода не будет, что…

— Почему? — еле-еле смогла прошептать я. Тяжело ворочался во рту язык, не слушался. — Тим…

У нас же дочка. Я только месяц назад выписалась из роддома, она же кроха совсем! Я не верила. Да, Тим мог быть резок, он жёстко и безапелляционно указывал на мои недостатки, но никогда, ни в одном страшном сне я не могла представить, что он захочет со мной разойтись!

Пожалуйста, пусть это будет шутка…

— Потому что я тебя больше не люблю.

Его слова как обухом по голове ударили. В ушах зашумело, как от дождя в стекло. Как это — больше не любит?.. Я только недавно родила Иришу, Тим так радовался, он…

— Тим, но ты же был так рад Ирише, ты…

Я пыталась сказать что-то ещё, но слов не оставалось. Вспоминая его лицо, когда он увидел дочку, я вдруг вспомнила, что о моем-то самочувствии Тим тогда не спросил. Я списала на излишнюю радость отцовства, но что, если ему было плевать?..

Что, если он уже тогда задумал… задумал…

Слово «развод» я даже мысленно произнести не могла. Оно тупо застревало в голове, на языке, как заноза.

— А ты с любовью к дочке любовь к тебе не путай, — Тим хмыкнул. — Ириша — это Ириша, моя плоть и кровь, но это не значит, что я и тебя буду любить всю жизнь.

Мне хотелось заплакать, но глаза почему-то оставались сухими. Горло будто сжало огромной тяжелой ладонью, не вдохнуть — не выдохнуть. Буквы заявления о разводе расплывались у меня перед глазами; лицо Тимура уплывало куда-то вдаль, вместе с комнатой, а потом я ухнула в темноту.