- Это, твоя названная сестренка Соня! Ты Игнат, ее будущий защитник, должен оберегать от всего, беречь и любить! Понимаешь?
Малыш удивленно кивнул, продолжая разглядывать маленький сверток, потянул свои ручки к нему, но женщина аккуратно увернулась, прижимая конверт с ребенком к себе.
-Нет, пока нельзя, вот подрастешь, будешь носить, а пока нельзя!
Лицо мальчика тут же изменилось, он обиженно надулся, увидев, как малышку бережно прижимают к себе, и уже готов был разреветься от обиды и ревности, как внезапно замер. Девочка, открыла глазки и уставившись на него, улыбнулась, своим беззубым милым ротиком. Что-то в этот момент дрогнуло в груди у ребенка, и он еще даже много чего не осознавая, уже заранее знал, они всегда, будут вместе и он всегда будет оберегать ее и защищать.
СПУСТЯ ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ
[СОНЯ]
-Глупости это все! Никакая ты не толстая!
Я посмотрела на Аньку недовольным взглядом. Уже час слышала ее жалобы на то, что, она толстая и Павел из десятого «Б», именно поэтому не обращает на нее внимание.
-Толстая! -обиженно посмотрела на меня подружка. -Блин, у тебя завтра день рождения, а ты с такой кислой физиономией!
Я полу легла на кровать, разглядывая потолок. Радоваться было явно нечему, отец хотел, чтобы я доучилась до одиннадцатого класса, и пошла по его стопам, поступив в военку, а у меня уже давно были совсем другие планы. Я грезила стать визажистом, мне до ужаса нравилось это, пойти в колледж, заниматься стилистикой, может быть отучиться после и на парикмахера, а после уже отработав в салоне красоты, открыть что-то свое. Папа, же окончательно рушил все мои планы, даже не спросив, что я хочу, а мама с ним и не спорила. Она всегда смотрела ему в рот, боялась до одури потерять и слова не говорила, считая, что папа у нас идеал и всегда и во всем прав.
-Пофиг на это день рождения! -махнула я рукой. -Папа даже слушать не хочет о моем поступлении в колледж!
Аня прищурилась.
-Блин, а может он прав? Сонь, у тебя все есть, дом полная чаша! Мне только и мечтать о вышке, мама уже на третью работу хочет пойти, ты сама все видишь! А за тебя все оплатят и сделают!
Я обняла большого коричневого медведя, уютно устроившегося на пледе.
-Ничего я не вижу! Медицина, тем более военное не мое! Я чистый гуманитарий!
Аня, собиралась явно что-то возразить, как хлопнула входная дверь и раздались тяжелые шаги. К гадалке не ходи, папа приехал на обед. Он без стука распахнул дверь, хмуро посмотря на меня, а после уже взглянув на Аню. На ней его взгляд смягчился, Аньку в моей семье любили, особенно папа. Он считал ее целеустремленной и сильной, и порой, мне казалось, иногда жалел, что я, а не его дочь.
-Привет Анют!
-Здравствуйте дядя Никита! -заулыбалась подруга.
-Здравствуй дочка!
-Привет папа!
Я резко села на кровати, понимая, что нужно вставать и кормить его, именно бежать и кормить. Что в принципе всегда делала мама. Даже бабушка с дедушкой, пытались ее урезонить, объясняя, что нельзя так прыгать перед мужчиной, но мама никого не слушала. Она растворилась в нем. Красивая яркая женщина на которую так обращали внимание мужчины, терялась под одним взглядом папы, превращаясь в слабую и безвольную домохозяйку. С возрастом, я стала это понимать, и меня несказанно это злило. Папа мог сам прекрасно достать еду из холодильника и погреть ее, но по всей видимости он считал, что для этого у него есть я и мама.
-Иди меня кормить, вы ели?
-Да ели! Ань посиди, сейчас вернусь!
Я прошмыгнула мимо отца и завернув на кухню, принялась доставать из холодильника борщ, котлеты и макароны. По шагам было понятно, что папа проследовал за мной.
-Как дела в школе? Игнат вас проводил?
Я едва не заскрипела зубами от злости. Игнат… Он был крестником моей мамы, моим названым братом, а его мама тетя Алина моя крестная. В детстве мы постоянно дрались, я маленькая сдавала его, его вечно ставили из-за меня в угол, выталкивала его из санок и вообще наши отношения были не сахар. Сейчас же они стали ужасными напрочь, он контролировал каждый мой шаг, провожал до дома, повышал голос, ругал… Хотя я училась на одни пятерки, а от одного лишь его имени гремела вся школа, пока его оттуда не выгнали, да и вообще его хулиганский образ жизни, оставлял желать лучшего. Зато Игната безумно любили девчонки, они просто проходу ему не давали, обоссав весь порог его дома. Только мы с ним были, как брат с сестрой. Его мама моя крестная, а моя мама его. Наверное, это только единственная причина, почему папа терпел его рядом с нашей военной образцовой семьей. У отца был особый распорядок, зажиточность, и чтобы все считали нас лучшими, не дай Бог кто-то или что-то отклонится от нормы. Черным пятном во всем этом был Игнат…
-Да папа проводил, ничего страшного что мне завтра шестнадцать?
Борщ тут же отправился в микроволновку, а я, накладывая котлеты, чувствовала, как меня всю распирает злость. Дикая жесткая, последнее время, я всегда спокойная и уравновешенная, становилась все сильнее раздражительной.
-Ничего страшного! Уродов много, а вы с Аней девочки видные!
Звук о том, что погрелся суп, заставил меня вздрогнуть. Достав его, я положила отцу сметану и следующей партией, отправила в микроволновку второе.
-А Игнат не урод? -не сдержалась я.
Отец хмыкнул, принимая из моих рук тарелку.
-Урод! Но вы с детства вместе!
Я молчала. С детства вместе… Мы совсем разные. Я тихая домашняя, прилежная девочка, а его от вечных ментовок спасает мой отец, а потом высказывает на кухне вечно его маме, которая последнее время все чаще и чаще, стала появляться с вином, что несказанно злило Игната, и он еще реже старался появляться дома.
-Прекрасно! Приятного аппетита пап, если ты не против, я пойду в комнату, некрасиво Аньку одну оставлять!
Отец хмуро посмотрел на меня.
-Иди!
Я тут же дернула с кухни, понимая, что, если не уйду, это все закончится скандалом. Захлопнув дверь, села на кровати, и сжала кулаки.
-Что вы опять не поделили? -Аня коснулась моего плеча.
Я обернулась.
-Ничего, просто все, как всегда, все должно быть, как хочет папа!
Аня вздохнула, она знала моего отца не хуже, чем я.
-Сонь это бесполезно, он все равно не даст тебе поступить в колледж! Лучше смирись!
Я молчала, прижимаясь к подруге. Я это тоже знала, все будет, как говорит папа, и мама слово ему не скажет, так было и так будет всегда и мне ничего не изменить, так было и так будет всегда, как ни крути.
Аня ушла под вечер, я приняла душ и засев в комнате, вместо того чтобы готовиться к экзаменам, включила музыку и принялась переписываться со Славой. Он недавно к нам перешел в класс, высокий голубоглазый блондин, из Москвы, тоже из семьи военных. Не сказать, чтобы я голову потеряла, я вообще далека от всего этого была. Завтра шестнадцать, а у меня ни то, что не было ничего с противоположным полом, как у моих одноклассниц, я даже не целовалась ни с кем. Даже Анька успела поцеловаться, а я все не понимала, как можно так… Возможно все я понимала, просто мысли эти страшные от себя гнала подальше. Знала только Аня, и она точно никому не расскажет. Это произошло два года назад, когда я Игната увидела в школьном дворе, как он целовал свою одноклассницу, так жарко и неистово, как его сильные руки бродили по ее телу, чуть ли не вжимая ее в школьное здание. Тогда я не знаю, что случилось со мной. Мы всегда с ним все поделить не могли, скандалили, я подзатыльники получала, даже спала с ним в одной кровати и простите за подробности, маленькая уписалась на его глазах, он белье менял, ругался, матом меня покрыл, а потом прижимал к себе и по голове гладил. Весьма сложные отношения, как у брата и сестры, я привыкла что с ним всегда вместе, а тут… Что-то случилось, мне словно обухом по голове дали, когда я их поцелуй увидела. До сих пор помню, его глаза, когда меня случайно увидел, а я, как дура побежала, а потом у Ани на плече рыдала весь вечер, больше всего боясь, что он что-то поймет и что-то неизведанное, поняла сама. Эти два года стали для меня кошмаром, я все больше и больше избегала его, до ужаса боялась, что кто-то узнает, а больше всего боялась, что догадается он. Специально хамила ему, ругалась с ним, лишь бы он думал, что у названной сестры подростка гормоны и переходный возраст. На самом деле я скрывалась, за маской гнева, порой безразличия, лишь бы не видеть его, не замечать какой он стал. Высокий, сильный красивый… Старше меня на два года, на него взрослые женщины заглядывались, я уже молчу о моих ровесницах. Поэтому я до жути хотела поступить в колледж, чтобы не провожал, чтобы не был рядом, не понял ни он, никто… В дверь постучались, я отложила телефон, в этот момент мне, как раз писал Слава, что у меня удивительно красивые глаза, но мне если честно было так фиолетово, что я сама себе удивлялась. Слава, тоже нравился многим и был весьма недурен собой, но мое сердце было безнадежно занято, и, как я надеялась, что это пройдет, что это глупое и подростковое, было известно одному лишь Богу.
-Войдите!
Дверь распахнулась и в комнату вошел он. У меня внутри все сжалось. Высокий, в белой футболке, которая так идеально подчеркивала его мускулы, хорошо слаженное тело.
-Привет!
-Привет!
Игнат прикрыл дверь и сел рядом со мной на кровати, вскользь бросив взгляд на мои ноги в одних шортах. Он мне всегда говорил, что я нескладная, я сильно обижалась, потому что многие девчонки завидовали моей фигуре, у меня было весьма красивое тело, но после таких его слов, я действительно считала себя хуже всех. Ведь Игнат любил дам с роскошными формами, большой грудью, а вот мой бюст был весьма обычным, хотя мне едва исполнялось шестнадцать лет.
-Ты че за мамой пришел?
Он хмуро кивнул, от него самого исходил запах алкоголя.
-Ты пил?
-С батей твоим! Мама вот нажралась в очередной раз, как свинья!
Я тяжело вздохнула, крестная и моя мама дружили с детства, всегда были вместе, и поэтому папа на все закрывал глаза, но потом частенько высказывал маме, в кого превращается Алина.
-Она все не может личную жизнь устроить и из-за очередного мужика так убивается! -сквозь зубы произнес Игнат.
Я поправила волосы.
-А ты как будто из-за баб не пьешь?
Он хмыкнул.
-Нет, конечно, это бабы из-за меня пьют!
Я изогнула бровь.
-Твоей самоуверенности нет предела!
Игнат пожал широкими плечами.
-Конечно! Я знаю, как я влияю на женщин, сестренка!
Сестренка… Это слово так больно и неприятно царапнуло по сердцу, что мне хотелось сжаться в комок, но я удержалась. Он так часто меня называет, переживу, это пройдет… Вот только его жгучие карие глаза, прожигают меня насквозь, будоражив в моем еще юном теле, какие-то странные ощущения. Когда он касался меня, меня словно током било и рыдать хотелось, но я держалась, понимая, что все это глупости. Все это пройдет, именно этим я себя всегда и ощущала.
-Знаю братик!
Игнат лег на моего медведя и посмотрел на потолок.
-Черт возьми, тебе завтра шестнадцать детка, а я помню, как на руках тебя мелкую держал, и ты меня вечно из санок выталкивала, потому что пышка была!
Я постаралась улыбнуться.
-Не пышка, а ты мешал моему пространству!
Игнат посмотрел на меня, от его взгляда опять током прошибло, но я держалась, да и что мне оставалось делать. Никогда и ни за что он не узнает о моих чувствах. Ни за что. Чтобы не случилось…
-Ну да, ты вечно любила уминать пирожки, я один, ты пять!
Я прищурилась.
-Не звезди!
Старалась непринужденно с ним болтать, а у самой голос дрожал и все дрожало, а ведь раньше братом его называла, засыпала с ним и ни о чем таком не думала. Но два года назад в четырнадцать лет все изменилось, и я стала, как одержимая им. Писала стихи, а потом сжигала, не дай Бог кто-то прочитает, узнает…
-А че ты это за тип с тобой крутится? -внезапно спросил он.
Стальные нотки в его голосе поразили меня. Можно сказать они были железными.
-Слава?
-Да! -жестко ответил Игнат, глядя мне в глаза.
Все понятно. Отец попросил что-то выяснить, или мама, я так и знала.
-Просто новенький в классе, классный парень! А в чем собственно дело? Родители попросили узнать?
Игнат сверкнул глазами. Его поведение сегодня было более для меня чем странным.
-При чем тут родители? Обычно ты меня всегда сдавала, а не я тебя!
Я вздохнула.
-Я была маленькая!
-И хотела кусок лишнего торта, а я углы обтирал!
-Ты сердишься?
Он придвинулся ко мне.
-Давно нет!
-А почему решил спросить про Славу?
Он коснулся моей руки, переплел мои пальцы со своими, так что у меня перехватило дыхание. Только бы не задрожать, как последней дуре при нем.
-Потому что парни в таком возрасте уроды и им нужно только одно!
-Как будто тебе это не нужно от девчонок!
Игнат приподнялся и сжал мою руку так что мне стало больно, он заметил это и тут же ослабил хватку.
-Мне надо! Эти девчонки сами дают! Но ты другая, ты понимаешь, о чем я?
-Я понимаю! Можешь не переживать за это!
-Я не переживаю, я просто ему глотку вырву и все!
Я вздрогнула.
-Зачем?
-Затем, что ты моя сестра и ни одна тварь к тебе не подойдет и не коснется тебя, без моего разрешения!
Он сказал это так жестко, глядя мне прямо в глаза, что на секунду у меня едва слезы на глаза не навернулись, но я тут же взяла себя в руки. А что ты хотела Соня? Да сестра, именно сестра, он так меня и считает…
-Поняла! -еле слышно произнесла я, и тут же спустила ноги с кровати.
-Пойдем чай попьем, что-то я замерзла!
На самом деле я не замерзла, а внутри меня поселился айсберг, холодный, ледяной от его слов про сестру, и я хотела сбежать куда угодно, лишь бы не находится с ним вдвоем, и больше ничего не слышать про сестру. Никогда…
[ИГНАТ]
Хрупкая такая… Нежная, тонкая. А волосы какие у нее шикарные… Соня, малышка моя, когда ты успела такой стать, такой яркой и красивой… Такой, от которой дух захватывало. Я и глазом моргнуть не успел, как эта вечная мелкая плакса, которая обожала сладости и покушать, а еще вечно сдавала меня, из-за чего, я стоял по углам, стала такая красавица. Я помню, как сейчас тот день, когда целовал какую-то шкуру у школы, заранее зная, что максимум час, и она сама нагнется, когда заметил Соню. Ее недоуменные глаза, полные боли и отчаяния… Такие глаза, я часто вижу у матери. Когда ее бросает очередной мужик, только одно, дело это мать, взрослая уже женщина, а другое совсем девчонка. И тогда я понял, что что-то поменялось. Крупно поменялось, между мной и Соней что-то произошло. Она стала меня избегать, прятать глаза, а после и вовсе отчаянно дерзить и хамить. Потом заметили мои друзья, а потом и я. Точнее, я, все это заметил самым первым, но старался гнать от себя те мысли, что моя названная сестра, которая так бессовестно описалась со мной, лежа в одной кровати, и я, меняя белье, надавал ей подзатыльников, неровно ко мне дышит. Я же брат. Ее брат и не более того. С того самого момента, я сам стал присматриваться к мелкой, и чувствовать какую-то дикую отчаянную злость, нарастающую во мне. Замечая какими длинными и стройными, становятся ее ноги, какого красивого цвета у нее глаза и самое главное, как меня всего трясет, когда я касаюсь ее. Я давно спал с девушками, и младше и старше, и меня мало чего останавливало. Я любил женщин, и, как часто признавалась подвыпившая мама, был в этом похож на своего отца. Странно, но все больше трахая очередную мадам, я думал о ней, ненавидел себя и гнал от себя эти дикие мысли… Это были поистине дикие мысли, ведь Соня моя сестра, названная, но сестра. Тетя Лена моя крестная, а моя мама ее крестная. Так нельзя… А еще я хорошо знал Сониного авторитарного военного отца и все больше ненавидел его, хотя сдерживался. Он многим помогал нам, с жильем, маме с работой, но никогда не забывал подчеркнуть, какая у них семья и какая у нас, у мамы, меня и бабушки. Мама, все больше разочаровываясь в мужчинах, начинала выпивать, я не радовал тоже, в школе все с облегчением вздохнули, когда я ушел, а в училище я отучился год и пошел работать, работал где попало и в автомастерской, и вагоны разгружал, и ящики грузил, но при этом все больше и больше понимал, честно в наше время не проживешь. Все воруют, только одни попадаются, а другие нет. Дядя Никита не помогал деньгами, я в этом его не осуждал, и все больше понимал, скоро между нашими семьями, ляжет пропасть. Ведь мама выпивала все больше, я частенько выливал ее вино в раковину, а еще едва сдерживался, видя иногда с какими презрением, отец Сони, смотрит на нее и слушает ее рассказы, что она рассталась с очередным кавалером… Посмотрел сейчас на Соню, до жути захотелось притянуть ее к себе, зарыться в ее волосы, и ведь знал, она не оттолкнет. Она моя девочка. И то, что она сказала, что там классный какой-то Слава, этот Слава, быстро полетит у меня в окно, несмотря на то что богатенький. Мне плевать. Никому ее не отдам. Моя и точка. Только я имею права касаться ее, гладить, даже орать на нее могу. Только я. Смотрю, а у самого сердце бешено бьется, все кто вокруг меня вьется мне не нужны. Нужна она, но не сейчас. Я не могу так. И она не может. Она совсем еще ребенок. Я просто возьму и все испорчу, а потом всю жизнь ненавидеть себя за это буду, за то, что придурок натворил.
-Соня стой!
Продолжаю держать названную сестру за руку, так дрожит… Сука… Как же хочется уронить ее на кровать, подмять под себя, ласкать ее юное не тронутое никем тело. Мое тело… Целовать эти пухленькие нежные губы. Так Игнат прекрати, не будь конченым. Сжимаю ее руку еще сильнее, а она так удивленно смотрит на меня и ждет чего-то. Ее тело реагирует на меня, и я знаю это, я чувствую это. Моя девочка… Если бы ты знала только на что я ради тебя готов… Поднимаю на нее глаза, чувствую себя ни ее старшим мужественным братом, которым она маленькая восхищалась, говоря что я самый сильный и лучший, а каким-то ее сопливым одноклассником.
-Что случилось? -вполголоса спрашивает она недоуменно.
Я завожу руку за спину, достаю из кармана бархатную коробочку и протягиваю ей.
-Это тебе! Знаю заранее не дарят, но завтра у тебя будет множество подарков, я хотел чтобы мой был первым и самым запоминающимся для тебя, Соня!
Она дрожит еще сильнее.
-Чо там?
Отпускаю ее руку и прищуриваюсь.
-Закрой глаза!
Соня хоть и упрямится, но слушается меня всегда, и сейчас не стало исключением. Послушно закрывает глаза, а я достаю золотой браслет и тут же одеваю его на ее тоненькое запястье.
-Можешь открывать!
Девочка распаивает свои огромные глаза и замирает, в комнате стоит тишина, только бешеный стук ее сердца, отчетливо слышится в моих ушах.
-Боже! Игнат! Он же золотой!
-Золотой!
-Наверное, такой дорогой!
-Ерунда, детка, у тебя день рождения!
-Спасибо! Ты самый лучший!
Я резко встаю, бросаю коробочку на кровать и прижимаю Соню к себе, она вся замирает словно в предчувствии чего-то, но я хорошо знаю, я себе этого не позволю, сцепив зубы, я буду делать все, но не перейду эту грань, пока не перейду…
-Я люблю тебя сестренка!
Губами касаюсь ее щеки, нежной теплой кожи и с ужасом осознаю, что у меня сейчас встанет, ведь она мне не сестренка, она для меня все, снится мне, сводит меня с ума, но я держусь, изо всех сил держусь… В глазах Сони боль и дикое разочарование, но она тоже держится, будто все понимает.
-И я тебя братик! -тихо, почти в самые губы произносит мне.
Понимая, что больше не могу вынести эту пытку, резко отодвигаю ее от себя.
-А теперь пойдем пить чай!
Не оборачиваясь на нее, выхожу из комнаты, пытаясь прийти в себя, чтобы никто не понял, как мне сейчас, что я чувствую, что мне хочется выть, словно раненому волку, но я держусь, даже если из последних сил…
***
Мы живем в соседней квартире от них, от семьи Дворецких. Захлопываю дверь, и прижимаю к стенке весьма нетрезвую маму.
-Ты долго пить будешь? Ты достала! Сколько, сука можно!
Ударяю кулаком по стене, в метре от нее, она зажмуривается, но знает, что никогда не ударю. Вечер явно не клеился, Соня похвасталась подарком, вот только отец не оценил, странно посмотрел на меня, а потом вынес вердикт что красивый, но слишком тонкий… Я промолчал, хотя хотелось двинуть ему в его рожу, особенно после его рассуждений, что он надеется на то, что Соня после школы поступит в институт, и выберет себе достойную партию. Жениха из хорошей семьи… Я кивал головой, соглашался с ним, а сам под столом сжимал кулаки. Ни о каких женихах, ее слышать не хотел, не то, что не хотел не мог. Даже от одной мысли что она с кем-то, мне плохо становилось, а уж после его слов «Пригласи, Соня, завтра обязательно Славу», думал вообще убью его к чертовой матери.
-Прекрати! -устало произнесла мама. -Дай сниму туфли!
Я отошел от нее и направился на кухню, где сам из холодильника достал бутылку ее вина и сделал три внушительных глотка, прямо из горла.
-И давно это у тебя?
Мама вошла вслед за мной и опустилась на табуретку.
-Ты про что? -я не выпускал бутылку из рук, знал, что лучше вылью, но ей ни глотка сделать не дам.
-Про Соню!
Молчал.
-Ну что ты молчишь? Я твоя мама! Ты думаешь я слепая?
-Ты о чем? -раздраженно поинтересовался я, хотя прекрасно знал, что она имела ввиду.
-Ты знаешь! Черт, Игнат! Где ты взял этот браслет?
Я с грохотом поставил бутылку на подоконник.
-Купил!
-Не лги мне! Ты что украл его? Ты хоть понимаешь, что будет?
Я сцепил зубы. Больше всего хотелось запустить бутылкой в окно, но я сдерживался.
-Отвечай мне!
-Мама прекрати! -резко обернулся я. -Не зли меня! Ничего я не крал, заработал и купил! У тебя все?
Мама достает сигарету и дрожащими руками закуривает. Красивая, молодая женщина, родила меня в семнадцать лет, ей еще нет и сорока, всего лишь тридцать пять, а из-за неудач в личной жизни, непосильной работы, ее лучшим другом стал алкоголь и мне все сложнее и сложнее становится с этим бороться. На нее заглядываются даже многие кореша, а она вечно выбирает всяких козлов, которых я вечно выкидываю из квартиры, а они так отчаянно портят ей жизнь. Порой мне кажется, что она моя, сестра о которой я забочусь, а не мать.
-Игнат! Ты все что у меня есть! Все! -тихо произносит она, выпуская отвратительно вонючий дым.
Терпеть не могу, когда она курит, но сдерживаюсь и не вырываю у нее сигарету, хотя очень хочется.
-Мама, ты тоже все что у меня есть!
Сажусь подле нее и вглядываюсь в ее красивые тонкие черты лица, глажу по длинным спутанным волосам, как же я ненавижу отца… Он бросил нас, когда я пошел в школу, и вот уже почти одиннадцать лет, мама медленно, но, верно, катится в пропасть. Один урод сменяется вторым, а ничего не меняется, только с годами, она все больше и больше прикладывается к бутылке, несмотря на уговоры мои, бабушки и крестной.
-Где ты взял браслет?
Так пристально смотрит мне в глаза, словно знает ответ. Знает ли?
-Мама, я же сказал, я купил его! Ты можешь успокоится?
Она тушит сигарету в грязной пепельнице и усмехается.
-Кого ты пытаешься обмануть? Я тебя девять месяцев под сердцем растила! Черт возьми, Игнат, я не слепая, но они не оценят! Соня-хорошая, чистая девочка, но этого так ничтожно мало! Она полностью под властью родителей, даже поступить не может куда хочет! Ленка всю жизнь боится слова Никите сказать! Куда ты лезешь? Если бы не наши крестные связи, нас с тобой давно не было бы в их жизни! Не ломай судьбу ни себе, ни ей, очень тебя прошу! Сонька, к тебе тоже не ровно дышит, думаешь я не вижу ничего? Я же женщина, я тоже так по твоему отцу вздыхала! Только не поможет это ничего! За Соню все давно решили и все ей определили!
Я молчал, хотя знал нужно сказать, многое сказать, хотя бы что мать не права, и мелкая мне не нужна, но слова словно в глотке застряли. После ее фразы, что за Соню все давно определили, в этом она была полностью права, с Никитой Сергеевичем, было бесполезно спорить, а те, кто осмеливался, мигом шли за дверь. Не исключением, стали и родители тети Лены, теща откровенно не любила зятя и в итоге теперь они виделись настолько редко, даже не на всех праздниках. Только мне плевать на него было. Я был не глупым и хорошо с малолетства знал, что такое жизнь. Мама нередко у них полы мыла, убирала готовила, за кусок хлеба грубо говоря, а Дворецкий старший, так снисходительно, словно голодным собакам его подавал. Я хорошо видел его равнодушный царский взгляд, хозяина жизни, который бессчетно считал, что ему все должны и обязаны. Тетя Лена с годами, тоже стала принимать его привычки, смотреть мужу в рот, восхищаться дорогущими шмотками и твердить только об одном, о деньгах. Соня… Вот она была другой. Серьезная не по годам, с таким робким, но в то же время проницательным сложным взглядом, и в то же время, наоборот. Легкая воздушная, словно ребенок. Рядом с ней, я местный хулиган и озлобленный на жизнь мальчишка, становился другим. Мягким словно, чувственным, а с другой стороны, она лишь сильнее придавала мне уверенности, делала сильнее и вызывала только одно желание, оберегать эту воздушную хрупкую девочку, и носить на руках.
-Мам, тебе спать пора!
Я резко встал и подошел к окну. Посмотрел, как за ним беснуются снежинки… Февраль, последний месяц зимы. За ним весна, а затем… Что затем, я не знал. Больше всего на свете, я боялся, что пройдут два года и что-то изменится. Изменится сама Соня, ее мировоззрение, взгляд на жизнь, что она сама захочет уезжать в эту чертову Москву и учится там.
-Может я выпью?
Обернулся. Алкоголь делал свое дело, губил ее на моих глазах, и самое страшное, я ничего не мог с этим сделать. Отбирал бутылки, выливал, ругался с ней, но все тщетно. Мама твердила, что она не алкоголичка и пьет не каждый день, работает и вообще, она взрослый человек.
-Нет, мама! -сухо произнес я. -Ты не выпьешь, а ляжешь спать! Завтра у Соньки день рождения!
Мама выругалась и схватив со стола пачку сигарет, пошла к себе, а я молча смотрел ей вслед, сжимая кулаки. Мужики, они не сдаются, они обязаны быть сильными, как бы жизнь не ломала и сложно не было. Если мужик сдался, то и не мужик -это, вовсе. Мы должны быть сильными, чтобы решать проблемы, чтобы справляться с ними. Мама часто, особенно когда выпьет, твердит что я похож на отца, внешне особо. Только я не хочу быть похожим на эту мразь, да именно мразь, клявшуюся ей в вечных чувствах, а потом бросившую одну с ребенком. Я никогда так не сделаю, если я для себя решил, что девочка, которая живет от меня за стенкой моя, значит она моя, и чтобы не случилось, сколько бы времени не прошло, ничего не изменится. Она есть, была и будет моя всегда. Одна на всю жизнь, единственная, та с которой я пройду все и заранее уверенно знаю, никогда не пожалею о своем решении…
СПУСТЯ 2 ГОДА
[ДАН]
-Сосешь ты волшебно, Рита!
Я посмотрел в большие голубые глаза, роскошной блондинки, лежавшей со мной рядом. Рита сладко потянулась и улыбнулась уголками пухлых губ.
-Я даже не знаю, мне это, как комплимент воспринимать, или, как оскорбление?
-Как комплимент!
Я притянул ее к себе. Тело действительно роскошное, я хорошо понимал отца, почему тот, как с ума сошел, бросив мать и суровый жестокий человек, начальник колонии, потерял голову. Рита-девочка что надо, стерва жуткая, но прикидывается таким одуванчиком, а до одури влюбленный отец, всего этого явно не замечал, а может не хотел замечать. Седина в бороду, бес в ребро, было явной пословицей про него. Тонкая шелковая простынь сползла с моей мачехи, оголяя ее роскошную четвертого размера, свою грудь, и я провел пальцами по горошине соска, зная, что эта сучка незамедлительно потечет от этого движения.
-Дан, все, прошу! Мне вставать пора! Сегодня Юра приезжает!
Я ухмыльнулся.
-Он приезжает только вечером, или ты боишься, что после того, как я тебя трахаю, ты не сможешь с ним?
Рита вспыхнула, но удержалась, наоборот, словно кошка, потерлась об меня, прижимаясь все крепче своим шикарным девичьим телом.
-Дан, мы это уже обсуждали! Мы просто трахаемся и не более того!
Я хмыкнул.
-Я знаю, и ни на что больше не претендую, роль мачехи меня вполне устраивает!
Она положила голову мне на грудь, задумчиво смотря в потолок.
-Ты будешь смеяться, но поймав себя на мысли, что ты трахаешь других, я заревновала!
Я рассмеялся.
-Рита, ты серьезно, куколка?
Мачеха перевела на меня взгляд своих синих словно море глаз.
-Серьезно! Вспомнила нашу первую встречу, как увидела тебя!
-А потом, я драл тебя на стиральной машинке, я тоже помню!
Рита томно вздохнула.
-В тебе совсем нет романтики!
-Она тебе нахрен не нужна, также, как и мне!
Резко, подмяв ее под себя, я тут же накрыл ее своим телом. Впился зубами в ее сосок, заставив девчонку, изогнуться подо мной. И пусть Рита была старше меня, со мной, она вела себя, как девчонка. Ненасытная, сумасшедшая… Так вся дрожала, с ума сходила. Ее, как током било от моих прикосновений, а мне ее драть все больше и больше хотелось. Особенная, красивая, смелая. В ее теле чувствовалась такая энергия, такая гибкость, словно эта девочка создана для меня. И порой, я завидовал отцу, что он трахал ее официально, когда хотел, а не урывками, и не скрываясь, как это делал я.
-Дан!
Ее стон, пробудил во мне вновь позывы, оказаться в ней, почувствовать, как внутри нее влажно, горячо, как она дико стонет, а после яростно кричит, только для меня. Не церемонясь, для прелюдий и нежных ласк, я рывком раздвинул стройные ножки Риты, продолжая при этом мять и терзать ее грудь. Вошел грубо и резко, как хотел, как любила она. Ненасытная сука, стонущая подо мной. Я терпеть не мог баб, которым нужна была нежность, которые боялись и не принимали грубости. Черт возьми, с Ритой все было по-другому. Она хотела меня, я это понял еще когда увидел ее первый раз, какие жаркие страстные взгляды, бросала на меня, ни скрывая при этом своей похоти. Длинные ногти, впились мне в плечи, я знал, что останутся кровавые следы, но это заводило лишь сильнее. Задрал ее ноги себе на плечи, входя в нее еще глубже, до самой ее матки, заставляя эту суку, орать извиваться подо мной. Приподнял за круглую аппетитную попку, при этом яростно трахая ее и отмечая, как она закатывает глаза в экстазе, как стонет, мечется по кровати, хватается за, простынь, отдаваясь мне вся….
-Тебе нравится сука?
-Да! Трахни свою суку, да!
Больные, возможно скотские отношения, помешанные на одержимости сексом, граничащие с похотью, доставляли нереальное удовольствие и мачехе и мне…
-Буду драть свою суку всегда!
Грубо укусив ее за мочку уха, так что она вся затрепетала подо мной, я чувствуя, что вот вот, резко достал член, и схватив ее за волосы, притянул к себе. В самое горлышко… Не каждая так захочет и сможет, а Рите нравилось это, слизывать все остатки спермы, проглатывать без остатка, а после проводя язычком по пухлым губкам, смотреть на меня взглядом рабыни, кроткой нежной овечки, показывая кто ее хозяин. Оттолкнув девушку от себя, провел ладонью по ее длинным черным волосам, хороша, она очень была хороша…
-Боже Дан! -прохрипела мачеха. -Что ты делаешь со мной?
Я закурил и усмехнулся.
-Ничего детка, тоже что и отец делает с тобой, только лучше!
Рита отвернулась, хоть она и была жесткой и циничной сукой, как и я, все равно в ней промелькивала слабость, возможно совесть, а во мне этого ничего не было. Резкий напор по жизни, сметать все на своем пути, и никогда никого и ничего не жалеть. Многие удивлялись, почему я старший сын, не образумил отца, не жалел мать, неужели я не любил ее… Жалел, любил, но со временем понял, она была виновата сама. Не смогла удержать, какими-то нелепыми борщами сложно удержать, вечно ныть и твердить, как любишь, тоже. Рита же была другая, беспринципная, не посмотрела ни на что, взяла своей молодостью, силой… Отец хотел рядом ту, которой можно было все рассказать, которая бы была королевой днем, а шлюхой ночью, мама же не любила секс, искренне считая, что выполнила свою миссию, родив нас с сестрой. Поэтому дело тут было не в жалости, а в понимании и осознании, что она виновата сама.
-Юра, опять будет уговаривать поехать с ним! -Рита, ловко застегнула бюстгальтер смотря на меня.
Я скользнул взглядом по ее телу, как минимум, как у Богини.
-И?
-Я не хочу!
-Почему? -равнодушно спросил я, выпуская кольца серого дыма в потолок.
Рита, одев платье, повернулась ко мне спиной, чтобы я застегнул молнию.
Затушив сигарету, сделал что она хочет и поцеловал девушку в шею.
-Потому что, ты не хочешь ехать!
Она обернулась, последнее время все задумчивее и серьезнее смотрела на меня, словно что-то сказать хотела, но не решалась, будто идиллию боялась нашу нарушить.
-Конечно не хочу! В Псковскую область, в глушь ехать! Жить при зоне, что я там забыл? Да и тебе там не место, но, если отец будет настаивать, подумай хорошо! Батя непредсказуемый, возьмет тебя на более молодую поменяет, что делать будешь?
В глазах Риты что-то мелькнуло. Что-то странное…
-С тобой останусь!
Я ухмыльнулся.
-Обязательно!
-Если я уеду, мы не будем видеться!
Эта фраза прозвучала банально, и в то же время как-то двояко, Рита не производила впечатление того человека, который так сильно из-за этого расстроится.
-Ты, как будто из-за этого переживаешь, Рита!
Я натянул футболку и пригладил взъерошенные волосы.
-А ты нет?
Одеваясь, посмотрел в ее глаза. Она немножечко начинала меня напрягать, будто открываясь с другой стороны, словно это не та, не моя Рита, которая, сука, любит драйв и жесткий трах.
-Рит! С тобой все хорошо, куколка?
Рита устало провела ладонями по лицу.
-Я просто спросила!
-Ты просто меня пугаешь!
Встав, я взял джинсы, и натягивая их, пожал плечами.
-При чем тут я вообще? Главное, как тебе! Он твой муж!
Рита упала на кровать тяжело вздыхая.
-Я на секунду задумалась!
-О чем?
-О нас!
Пачка сигарет, едва не выпала из моих рук.
-Ты серьезно?
-Да!
Я присел рядом на кровать, разглядывая ее гораздо внимательнее, нежели чем раньше. Ей двадцать шесть лет, красавица, сука по жизни. А сейчас будто другой человек, лицо грустное настолько, будто она на несколько лет внезапно постарела, несет какую-то ерунду.
-Я тебя не узнаю, куколка!
Рита улыбнулась, только улыбка действительно вышла, как у куклы, натянутая и фальшивая.
-Не нравлюсь такая?
-Честно нет, ты знаешь, я прямой!
Рита молча рассматривала натяжной потолок, а я, закурив подошел к окну и достал телефон. Три пропущенных от Алеси, и гневные смски, что у мамы день рождения, а я подонок ни то, что не приехал, даже не поздравил. Я прекрасно помнил про мамино день рождения, и собирался приехать, только сестра, как, всегда не могла сдержать эмоций. Наши отношения были более чем сложные. Алеся обожала маму, бежала к ней по первому зову, жалела ее, и ненавидела меня за то,Е что я выбрал сторону отца, только вот я никакую сторону не выбирал. У отца были деньги, и мне это было немаловажно. Я поступил в военку, как хотел он, в МВД, я хотел другого, но мужественно носил мусорскую форму, хотя был уверен, впереди меня ждет совсем другая жизнь, и мне нужен лишь его капитал, а дальше я уже сам разберусь во всем. Мама же не хотела работать, только ныла, строила из себя роль жертвы, чем несказанно раздражала меня. Нет бы пойти в салон, привести себя в порядок, сменить гардероб, показать отцу, как она счастлива без него, она же наоборот, ныла, звонила, ему, жаловалась на здоровье, чем заслужила его раздражение вместо жалости, ни говоря уже о каких-то чувствах. Я и сам терпеть не мог баб, вызывающих жалость, слабая хрупкая девочка, явно не мое. Мне нравились напористые стервы и суки, которых я с удовольствием ломал, превращая в безвольных рабынь у своих ног. Показав Рите знаком, чтобы она молчала, я набрал номер сестры. Три коротких гудка…
-Алло!
-Если я не беру трубку, значит перезвоню! Ты запомнить не можешь?
-Нет не могу! У мамы день рождения!
-Я скоро приеду, я помню!
-А по- моему ты кроме себя ни о чем не помнишь! Ну почему ты такой подонок, она же родила тебя!
-Короче, сестренка, не мороси! Скоро буду! И не названивай, ты мне сажаешь телефон!
Отключившись, закуриваю. Почему я такой подонок… Я и сам на этот вопрос себе ответить не могу, а ей уж и подавно.
-Ты поедешь к матери?
Теплые Ритины руки обвиваются вокруг моей шеи.
-Да!
Рита всем телом прижимается ко мне, а я уже ничего не чувствую, насытился ей. До секса, ее любое прикосновение и рвет крышу, а сейчас возможно не хорошо так, но сравниваю ее мысленно, на подсознательном уровне с докуренной сигаретой.
-Вечером приедешь?
-Не знаю, Рит, не решил еще, смотря, как все пройдет!
Тушу окурок, и высвобождаюсь из ее рук. Накатывает непонятное раздражение, умеет же сестра одним своим голосом, испортить все настроение.
-Иди первый!
Я беру куртку в руки и оборачиваюсь на Риту, она задумчиво смотрит в окно. Не такая, как всегда, странная какая-то.
-С тобой точно все в порядке?
Рита лишь кивает, а махнув рукой, что означает, до встречи, выхожу иду в прихожую. Спускаясь уже по лестнице, проношу мысли в голове, что это пора все заканчивать, сегодняшний разговор с Ритой как-то насторожил, не то, чтобы она мне надоела. Секс с ней меня вполне устраивает, но почему-то мне больше уже хочется, чтобы она уехала с отцом, чем осталась. В машине, закуриваю вновь и откидываюсь на сидении, нужно заехать в салон, купить маме цветов, подарок, а после слушать ее жалобы на жизнь. Может сестра права, я подонок и моральный урод? Я вообще ничего ни к кому не испытываю. Ни к отцу, ни к матери, ни к сестре, ни тем более к Рите. Меня всегда окружали, и окружают много баб. Им нравятся подонки, такие, как я. Добрый мягкий мальчик, который по первому зову, отлижет ей, не вызывает никаких чувств, кроме, как давай останемся друзьями или я тебе перезвоню, а такой, как я, который будет связывать, унижать, давить морально и физически, заставляет их загораться. Философия проста, будь подонком, и любая женщина будет у твоих ног…
***
День рождения проходил настолько мрачно, будто мы были на похоронах. Подруга мамы тетя Лариса, безостановочно твердила, как мы выросли, и, как она счастлива что мы у нее есть. Мама, же сидела с таким выражением лица, будто был конец света.
-Да, детки, все что у меня осталось! Дан, и Алесечка!
Я сцепил зубы. Матери, едва за сорок, красивая, интересная баба, только во что она себя превратила вечным нытьем, страшно смотреть. Не следит за собой, на голове никакой прически, поправилась… Сказав, что нужно покурить, выхожу на лоджию, хотя курить не хочу. Просто смотрю в окно, считая часы, когда праздник закончится, мама под шампанское опять заплачет, какая Рита тварь, увела Юрочку родимого, любимого из семьи…
-Ты хоть вид можешь сделать нормальный?
Краем глаза смотрю на вошедшую на балкон сестру. Ниже меня на голову, худенькая, светленькая, эдакий эталон мышки и ботаника. Когда мне говорят, что Алеська красивая, я усмехаюсь. Да красивая, но, как и мать, напрочь лишена соблазнения, и каких -либо чар, женского обаяния. Скучный ботаник.
-Нет не могу!
-Ты хоть постарайся! Ей, итак, тяжело!
Я опираюсь на стенку, разглядывая Алесю, та в свою очередь исподлобья, смотрит на меня.
-Тяжело в чем, вечно ныть?
Сестра, резко вспыхивает.
-Какой же ты урод! Она наша мама!
-И что теперь? От того что ты жалеешь ее и ревешь с ней на пару, проблема не изменится и не уйдет! Лучше бы мужика бы ей нашла, а не обнадеживала, что отец вернется! Знаешь, же прекрасно, что он не вернется!
Алеся прищуривается.
-Да и не нужен он! И ты не нужен! Я вообще жалею, что ты мой брат! Ты чудовище, такой же, как отец!
Выбегает с балкона, а я лишь усмехаюсь. Чудовище, потому что сказал правду. Я всегда привык говорить правду, и жить в ней, не считая отношений с Ритой, за спиной отца. Никогда не понимал людей, которые живут в бесполезных иллюзиях и летают в облаках. Нет этого и не будет, нужно смириться, принять ситуацию, если ты настолько слаб, что не можешь ее исправить, а не ныть.
«-Я скучаю!»
Хмуро смотрю на телефон. Мда… Все хуже, чем я думал, люди очень слабы, и Рита, казавшаяся мне такой стеной, непоколебимой, несокрушимой, сейчас таяла, как айсберг на моих глазах, чем вызывала жесткое недовольство и потерю интереса с моей стороны. А еще больше меня не то, что пугала, но настораживала мысль, что, если она такая дура и возьмет, и проболтается отцу… Нет, Дан, спокойно. Это исключено. Рита понимает, что мне она не нужна, а у отца есть положение и деньги, все то, о чем она мечтала и то почему легла под него, отбив у моей матери, не сумевшей его удержать.
[ИГНАТ]
Свобода… Это состояние души, свобода в действиях, во всем. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я смотрел, как за окнами пролетали заснеженные леса. Прошло два года. Ровно два года, как этапом меня увозил такой же поезд, только в браслетах, в далекий Пермский край. Как попался на квартирной краже, и все. Нас с подельником, упекли за решетку. Я смутно помню свое состояние, не сразу пришел в себя, только когда получил ее письмо. Той девочки, Сони, моей Сони… В каждой ее строчке чувствовалась боль, писала, как скучает, как будет ждать, как мама умоляет отца вытащить меня, но он непоколебим, да другого я не ожидал и ни на что не рассчитывал. Только остро осознал, что она, бабушка, и мама все что у меня есть. Боялся за мать, что сорвется и запьет пуще прежнего, но она одумалась, устроилась еще на одну работу, чтобы помогать мне, хотя я ничего не просил. Я знал, что не буду выживать за решеткой, забившись в угол, своих сокамерников, а отстаю себя, ведь я за собой ничего не чувствовал. Я знал, кто я и за что я сижу…
-Я белье вам положила!
Обернулся, молоденькая проводница во все глаза смотрит на меня. Хорошенькая… Тут же напрягается все тело, два года без женщины дают о себе знать. Член становится, как каменный, сцепив зубы, лишь киваю и вновь отворачиваюсь к окну. Душевное влечение, побеждает физическое. Мне никого не надо, только одну. Все эти два года, я жил ей, ждал ее письма, до безумия, как сопливый романтик какой-то. Отец отобрал у нее телефон, узнав, что мы созваниваемся, но я решил эту проблему, договорившись на воле, чтобы моей девочке передали телефон, и мы могли переписываться и перезваниваться. Только не всегда я мог свободно говорить, сразу зарекомендовав себя отрицалом, перемещаясь по всем карцерам, уважая воровские законы и плевав на мусорские. Письма, вот чем я жил, и получая каждое из них, сходил с ума, представляя, как она там одна без меня. Зайдя в купе, лег на полку, даже не расстилая белья и достал то, что так бережно хранил эти годы. То, что стало для меня дороже собственной жизни.
Письмо… Белый конверт, а внутри длинные тетрадные листки, исписанные красивым аккуратным подчерком девочки отличницы.
-Привет мой дорогой Игнат! Если бы ты знал, как я соскучилась! Вот уже полгода без тебя! Папа ужасно сердится, наорал сегодня на маму, запрещает ей встречаться с тетей Алиной! А я его за это ненавижу! Я знаю, да, ты оступился! Но ты, хотел, как лучше! И если честно мне все равно, виноват ты или нет, для меня ты всегда был и есть самым лучшим! Я столько не успела тебе сказать, не успела , не, смогла! Стараюсь не плакать, но сейчас пишу, и слезы сами непроизвольно текут ручьем! Наряжать елку в этом году совсем не хочется, я вспоминаю, как мы наряжали ее с тобой, как препирались, а помнишь ты разбил мой любимый шарик, и я маленькая побежала жаловаться? Эти воспоминания настолько живы, что, сейчас стоя перед елкой, я постоянно оглядываюсь, мне кажется, ты сейчас зайдешь! Начнешь называть меня мелкой, доводить до слез и злится, что тебя опять не пускают без меня гулять! Я по тебе безумно скучаю и жду тебя! Жду, когда обниму, когда прижмусь к тебе, вдохну твой запах, которого мне так не хватает! Возвращайся скорее, без тебя все не то! Постоянно смотрю на браслет, знаешь, он того не стоил, ничего того не стоило! Мне нужно только, одно, чтобы ты всегда был рядом! Я тебя очень люблю! Твоя мелкая Соня!
Бережно убираю письмо в конверт, их множество, мои к ней, а ее ко мне. И в каждом она писала, что любит, что ждет, что не хочет гулять, никуда ходить без меня. Я верил ей, и знал, эта девочка для меня все, она по-настоящему ждет меня и любит, она принадлежит только мне, и я любого за нее убью, кто не дай Бог тронет или обидит мое. Мы с ней, как одно целое, как первый раз взял ее на руки, поклялся защищать и оберегать, так и сейчас знал, что ради нее до конца пойду, на все готов. Соня-смысл моей жизни и отдать ее кому-то, это отдать часть себя, кусок своего сердца, если не все. Прикрываю глаза, еще одна ночь и я увижу ее. Увезу за собой, уедем, плевать на все, и на отца ее. Я все решил, я без нее не смогу, как и она не сможет без меня. До жути понимаю, и представляю, как моя девочка выросла, что будет со мной, когда ее увижу, когда коснусь. Меня трясет от одной только мысли, что мы будем вместе, что я буду ее единственным мужчиной, и я думаю она все прекрасно понимает, но я никогда не причиню ей боль, не трону ее, если она этого не захочет, никогда. Осталось так мало до ее восемнадцатилетия и тогда все будет по-другому, я ее заберу, увезу с собой, навсегда, далеко, где никто не сможет нам помешать…
***
Я стоял, облокотившись о перила и смотрел на свою дверь. Не сказал матери, когда приезжаю, не хотел, чтобы встречала, рыдала на перроне. А сейчас сам в нерешимости стоял и смотрел на свою собственную дверь. Краем глаза косился на соседнюю, выделявшуюся, дорогую, там, где жила она… Тело сводило судорогой от мысли, что за стенкой спит она. О ком думал и мечтал два года. Моя Соня… А может не спит? Поднялся наверх, достал сигареты и закурил. Как все изменилось за два года, даже двор, где росли поменялся. Все поменялось, и я тоже. Стал жестче, и в чем-то озлобленнее, сдерживала лишь она. Лишь мысль, что мне нужно жить ради нас, не подвести ее, чтобы вновь не загреметь за решетку.
-Игнат!
Сигарета полетела прямо на пол, я даже не слышал, как щелкнул замок, никого не предупредил о своем приезде. Позади стояла моя мама. В халате, в ее любимом домашнем халате, который не изменился, как и не изменилась мама, только под глазами залегли черные круги. А в остальном по- прежнему, такая же молодая и красивая… Дорожная спортивная сумка, которую, я все это время держал в руках, упала мне под ноги. Точнее, я ее выронил, как выронил и сигарету из дрожащих пальцев. Последний, точнее, как говорили у нас, ведь зеки суеверный народ, крайний раз, я видел маму два года назад, на суде. Как бы она не порывалась ко мне приехать, даже на короткую свиданку, я был против. Знал конечно, что она у меня дама сильная, но я был единственным ее сыном, и уже на суде хорошо видел, как отворачивается, когда зачитывали приговор. Как прячет слезы и свою боль, два года… Конечно, для тех, кто мотает десятку и выше, этот срок покажется ерундой, но внутри меня на суде все оборвалось, нет, я не скрывал свою вину. Я был виновен, я признавал это, вот только знать, что два года не увижу родных мне людей, все не мог свыкнуться с этой мыслью.
-Мама!
Мы одновременно, не сговариваясь, бросились друг к другу. Легко поднял ее на руки, похудела еще больше, легкая, как пушинка. Такая тоненькая, мои пальцы отчетливо ощущали каждый ее позвонок.
-Сынок! Игнат! Сынок!
Не плакала, но голос срывался, дрожал, она была вот вот на грани, чтобы не зарыдать, чтобы не дать волю чувствам. Но держалась, знала, что мне будет тяжело видеть ее слезы.
-Все мамуль! Все позади, я рядом, я здесь, с тобой! Больше никогда вас не оставлю, обещаю!
Мои пальцы зарываются в ее волосы, опускаю маму на пол, и крепко, крепко, прижимаю к себе. Как я скучал по ней, по дому, до ужаса, каждую ночь вспоминал моих родных и ждал, мучительно ждал этого момента, момента встречи после длительной разлуки, ведь побывав в неволе, непроизвольно начинаешь ценить свободу, осознавая, что слаще и дороже этой встречи, быть ничего не может. Мама, успокоилась уже дома, безостановочно суетилась, что-то рассказывала, я сел на свое место, на старом стуле, моем любимом у окна. Это было мое место, маленькие, мы часто боролись с Соней за него, она тоже любила сидеть здесь, особенно в зимнюю холодную погоду. Помню, как стаскивал ее отсюда, а она упиралась, ее большие глаза наливались слезами, но понимая, что это бесполезно и я непоколебим, неслась меня сдавать маме. Обвел взглядом кухню. Ремонт стал еще хуже, все обшарпано, обои местами слезли, превратились в клочья несчастной убогой бумаги. Потолок давно затоплен соседями, на нем расплываются внушительных размеров желтые пятна, под ногами давно не отмывающийся, как бы его не мыли линолеум. Бедность дает о себе знать. Только для меня увидеть эту картину, хотелось два года, я рвался сюда, каждой клеточкой своей души, хотя и понимал, мне будет тяжело. Сведя на зоне знакомство со многими людьми и волей, неволей принимая их образ жизни, ты понимаешь, есть другая жизнь, да за которую нужно страдать, возможно вновь сидеть, но она в чем-то того стоит.
-Совсем квартира развалилась! -вздохнул я.
Мама, доставая угощение, которое, как я понял готовила всю ночь, поставила передо мной закрытую бутылку водки. Я поднял на нее глаза, она словно все поняв, помотала головой.
-Почти не пью! Очень редко!
-Ты выглядишь усталой, ты хоть спала? -я коснулся ее руки, усаживая рядом с собой, а она грустно, уголками губ, улыбнулась.
-Честно? Нет! Тебя ждала!
-А где бабушка?
Лицо мамы поменялось, а внутри меня все дрогнуло, непроизвольно сжалось, будто кто-то неведомый коснулся ледяными пальцами моего сердца.
-Где бабушка? -уже громче спросил я, боясь услышать ответ.
-В больнице!
-Что произошло?
Мама, потянулась к водке, но я перехватил у нее бутылку, открывая сам, и замечая, как трясутся мои руки.
-Ничего, возраст!
-Какой возраст, ей только шестьдесят едва исполнилось! Она молодая еще!
Мама забарабанила пальцами по столу, устремляя свой взгляд вдаль.
-Это из-за меня?
Она продолжала молчать, а я все понял без слов. Бабушка безумно любила меня, часто ворчала, что единственная польза от моего козла отца, это я. Она его ненавидела, твердила что он ее дочке всю жизнь испортил, я знал, что у бабушки еще сын был, постарше мамы, но говорить ни она о нем не хотела ни мама. Как-то выпив, мама сказала, что он с малолетки так и катается по тюрьмам, что связь с ним пропала, я тогда пятнадцатилетний пацан, очень заинтересовался, ведь потихоньку подворовывать, я начал с малолетства, понимая, что ждать жалких подачек от Дворецких неохота, а мама и бабушка не могут мне дать всего того, чего так хочу я. Кто бы что не говорил, а всякие чувства, отношения, так мало ценились, обесцениваясь с каждым годом. Деньги-вот что было главным залогом и двигателем современных людей. Сидя на зоне, я это тоже четко и ясно уяснил, без грева никуда. Что в стае выживает сильнейший, и, если твои родные не смогут греть тебя с воли, ты должен добывать все сам, едва ли не разрывая добычу на куски. На скольких пацанов, я насмотрелся которых побросали девчонки, жены, не потому что не хватало тепла и секса, а потому что не хватало денег. Вот что было важным и страшным одновременно.
-В какой она больнице? В нашей?
Мама кивнула, а я, разлив водку по стопкам, откусил кусочек холодца, коронного блюда мамы.
-Я съезжу к ней сегодня!
Выпив, я продолжал слушать маму, она рассказывала, что дела у бабушки не так плохи, про свою новую работу, как ждала меня, да про все угодно, вот только самую главную тему, как и последнее время в телефонных звонках, так и сейчас, глядя мне в глаза, обходила.
-Как крестная?
От моего вопроса она вздрогнула. Едва не уронила на себя грибы, было заметно что нервничает, и об этом говорить явно не хочет. Я и без нее знал, что крестная, которая первое время звонила, стала звонить все реже. Соня просила не обижаться на маму, твердила, что ее любовь к папе безгранична. Да, я все понимал, еще когда был на воле, видел, как она с ума сходит по своему мужу, боясь лишнее слово ему поперек сказать. Конечно, я сам был мужчиной и мне, тоже так бы хотелось, чтобы моя женщина безропотно подчинялась мне, слушалась, но я хорошо еще тогда знал, я никогда не сделаю такого с Соней, не сбуду ломать ее до такой степени. Да она во всем слушалась меня, если упиралась, я тут же ломал ее, показывал, что я главный, что старше сильнее, но в тряпку безвольную никогда не превратил бы. Порой мне нравилось, как она не слушается, как упирается, а я прижимал ее к стене, гневно ей что -то высказывал, видя дикий огонь в ее глазах, борясь все чаще с приступами впиться в ее нетронутые никем губы.
-Нормально!
Повисло тягостное молчание, мама налила еще водки, а я смотрел на то, как дрожат ее тонкие руки.
-Ты что-то не договариваешь!
Она тяжело вздохнула и посмотрела мне в глаза.
-Игнат, ты уже взрослый и думаю без меня все хорошо понимаешь, после, того, как, тебя на квартирной краже поймали, Никита, как с цепи сорвался! Ты же его знаешь, этот человек должен держать все под контролем! Наше общение с Леной совсем сошло на нет, дошло до того, что он Соне запрещал ко мне приходить, мне через стенку хорошо слышно, все дословно что он ей высказывал!
-И?
-Что и? Соня уезжает летом, ей исполняется восемнадцать, и она поступает в Москву в военную академию, будет учиться! Я прошу тебя, не ломай жизнь ни ей, ни себе! У Никиты много связей и ради единственной дочери, он пойдет на все! Ты знаешь это лучше меня! Забудь ее, Игнат, я прошу тебя, бабушка, итак, не в лучшем состоянии!
Я сидел молча, смотря на водку. Сцепил зубы от злости, но держался. Мама ни в чем не виновата если сорвусь, да и Дворецкий ни в чем не виноват, виноват лишь я один, и я это четко понимал. Просто он считал изначально, что мы не ровня, а после того, как меня посадили, я и моя семья вообще были отребьем в его глазах.
-Я разберусь!
Осушив залпом стопку, закусил домашними грибами, пытаясь унять злость. А Соня ведь мне ничего не сказала про свое поступление, старательно обходила эту тему, неужели она серьезно считает, что я просто так возьму и отпущу ее. Допущу, чтобы у нее жизнь сложилась без меня? Никогда, и я и она оба это прекрасно понимаем. Она моя, мое все… Словно в подтверждение этих слов, вибрирует в кармане телефон, достаю его и смотрю на дисплей.
«-С освобождением любимый, жду с нетерпением вечера!»
Мама тревожно кидает взгляд на экран, но я тут же переворачиваю телефон, и жестко произношу.
-Я понимаю, ты сейчас подумаешь, что я конченый эгоист, и переживаю лишь за себя, но это не так! Она со мной росла, всегда со мной была и моей до конца останется!
-И из-за нее ты сел! -горько усмехнулась мама, и встав взяла в руки пачку сигарет.
-Я не из-за нее сел!
-Ну уж явно не из-за нас с бабушкой! Ты хотел Соне своей все дать, дал?
Я молчал, чувствовал, как внутри меня закипает злость.
-Я сел в первую очередь, из-за себя! Спасибо, все было вкусно!
Отодвинув от себя тарелку, взял сигареты и направился в сторону лестницы. Всего трясло, да она отчасти права, слушая постоянно за столом, разговоры про то, как Соню нужно умело пристроить в жизни, дать ей все и найти богатого жениха, я срывался. Гневно смотрел на нее, со слепотой яростного дикого безумца. Соня все понимала, и отворачивала глаза, она боялась перейти эту грань, и я не решался, только все больше осознавал, чтобы она стала моей, мне нужно все, кинуть к ее ногам весь мир, отдать ей все что у меня есть, а у меня ни хрена на тот момент не было. Для ее отца, я был нищим, я и сейчас таковым являюсь, только ко всему этому прибавился еще один статус, статус уголовника, что отчетливо ставила клеймо на его такой правильной семейке.
«-Я люблю тебя!»
Читаю ее смс, и с размаху ударяю кулаком в стену, и я тебя люблю моя маленькая девочка, до одури люблю, все сделаю ради тебя, лишь бы ты была счастлива и никогда не пожалела, что выбрала меня…
