ПРОШЛОЕ. СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД. АЛЕКСАНДРА.

Сегодня в очередной раз вывернула наизнанку всё то, что съела утром.

Недомогание продолжается второй день. Пытаюсь собрать себя в кучку, но ничего не выходит.

Приняла таблетку от отравления, думала, полегчает, но легче не становится.

Укутавшись в тёплый плед, щёлкаю пультом от телевизора, равнодушно листая каналы, даже не слушая новости о том, что происходит стране и мире.

— Саша, нам нужно поговорить, — Марк садится у самого края на кровать и поправляет плед, показывая своё участие. — Понимаю, что не время, но есть вопрос, который больше не терпит отлагательств.

— Марк, пожалуйста, — закатываю глаза, всем своим существом показываю, что я не готова сейчас разговаривать, — давай потом? Ну ты же видишь, что мне плохо.

— Вижу, милая, вижу. Просто я пытался поговорить с тобой пару дней назад, но там ты встречалась со своими подружками, тебе было не до меня. Ты вообще можешь хотя бы пару минут на меня найти? Тем более говорю - вопрос важный. — Марк напряжён, чувствую, но в данный момент мне практически всё равно на его состояние. Мне бы со своим разобраться.

— Ты непробиваемый…, — вздыхаю, но соглашаюсь его выслушать.

Присаживаюсь на кровать и смотрю на него недовольно. Он замечает мой взгляд, сначала молчит, но потто всё-таки начинает говорить.

— Просто слушай, и всё, — настаивает. — Ничего не говори, просто слушай. Нам нужно будет принять очень важное совместное решение, и я хочу дать тебе время, чтобы всё обдумать.

— Ладно, говори, — чувствую, как ком в горле снова просится наружу, ложусь обратно, накрываюсь с головой одеялом.

Но Марк игнорирует мой жест. Я тихо злюсь на эгоиста мужа, но ему словно всё равно.

— Саш, здесь в этой стране очень всё тяжело идёт, сама видишь. Мои попытки получить образование, и устроиться на нормальную работу не приносят должного результата. Я здесь не нужен никому. Никто не хочет молодого специалиста. Тем более, который и образования-то нормального не имеет, принимать всерьёз. — Голос разочарованный и уставший. — Но есть хорошие новости, — нотки меняются. — Меня заметили в универе. Какой-то магнат приезжал, сказал, что у меня очень умные мысли насчёт разработки конструирования деталей к различным механизмам. Приглашают…

— Куда? — не даю ему закончить, вылезая носом из-под одеяла.

— В Америку, Саш! — он так вдохновлён и безмерно счастлив.

— Куда? — снова переспрашиваю и улыбаюсь сквозь плохое самочувствие.

— В Америку! — повторяет. — Поедем, Саш, а?!

— Ты серьёзно? — кивает. — Там у нас нет ничего, куда мы поедем?! — меня опять тошнит.

— Хорошо ты мою новость восприняла… А я так надеялся, что ты, как и я будешь очень рада возможности уехать за океан. А насчёт того, что у нас там ничего нет, можно подумать, у нас здесь что-то есть, — он злится на мою реакцию. — Мои мозги здесь никому не нужны! Услышь меня! Мы молоды, свободны, пожалуйста, давай рискнём! — настаивает, уговаривает, убеждает.

Ох, Филатов, ну почему же ты время такое неподходящее выбрал… До твоих ли мне сейчас фантазий о светлом будущем за океаном.

— У меня тут хоть квартира есть…А там что? — превозмогая подступившую тошноту, убеждаю его, что у нас всё вполне неплохо для нашего возраста. У кого-то и этого нет.

— И там всё будет, но со временем. Саш, ну не всё сразу! Надо немного и потерпеть иногда! — не отступает. — Почему ты так упряма!

— Я сказала — нет! — отрубаю, не желая больше обсуждать эту тему.

— Саш…

Я снова чувствую рвотные позы и несусь в туалет, сбивая на пути всё, что попадётся под ноги.

Меня выворачивает наизнанку, тело потряхивает, сердце колотится в бешеном ритме.

Состояние, как будто меня, без моего на то согласия засунули в центрифугу и прокрутили раз триста пятьдесят.

А я даже на каруселях не каталась в детстве и юности, когда нас спонсоры возили. От одного только вида меня тянуло отдать содержимое желудка земле.

Так что моё состояние как сейчас  — просто катастрофа.

Голова кружится, меня снова тошнит, снова выворачивает, и сил уже не осталось, кроме как лечь на пол вместо кровати.

Я готова умереть прямо здесь, и даже смириться с тем, что я ещё молода, что жизнь только началась, а я и не пожила толком.

Марк подходит и смотрит на меня.

За всё, что я ему только что сказала, он имеет полное право попинать меня обессилившую, дождаться, пока я умру, и вынести моё тело на мусорку.

Шучу, конечно. Надо же, даже в таком состоянии я способна на это.

Муж присаживается на корточки возле меня, аккуратно убирает волосы от лица. Затем встаёт, идёт в ванную, смачивает полотенце, возвращается и начинает обтирать мне лицо и шею.

Заботливость — его главный конёк. Чего-чего, а этого у него не отнять.

А при условии, что я в детском доме выросла, это вообще неоценимая вещь, в которой я остро нуждаюсь.

— Налопалась чего, или…? — ласково спрашивает.

— Не знаю… — скулю как побитая собака. — Шаурму вчера ела. Никогда больше ни крошечки ничего в рот не возьму из еды, буду пить только воду и питаться энергией солнца!

— На улице купила шау…?

— Не говори мне это слово! — Киваю про улицу.

— Съела в одно лицо и мне не оставила, жадина, — смеётся.

— Тогда сейчас бы дрались за право обнимать унитаз. Я спасла тебе жизнь, Марк, а ты не оценил, — улыбаюсь на его улыбку.

— Горе ты моё луковое, — аккуратно берёт меня на руки и относит на кровать.

Кладёт, укрывает, поправляет плед, закутывая меня как в кокон, и тянется поцеловать в щёку.

— Не надо, не целуй! Я сейчас ужасна! — отворачиваю лицо.

— Я люблю тебя любую, Сашка. Даже такую изнеможденную и злюку. Саш, — на минуту замолкает. — Ты, может быть, беременна? — чувствуется в голосе напряжение, как только он произносит эти слова.

— Не говори ерунды! — злее обычного говорю я. — Какие нам сейчас дети?

— Ладно, — смотрит с недоверием. — Просто странно всё это. Сколько мы у того дядьки покупали этой шаурмы, и всё нормально было. А здесь… Тебя же наизнанку прямо выворачивает, неужели сама не видишь? Ладно, не это главное. Главное, я хочу, чтобы ты знала, что если вдруг ты беременная, то я буду очень рад… И я думаю, что мы справимся несмотря ни на что. Тебе придётся уйти в академ, но, я, Саш, вытяну, ты не переживай только.

— Марк, пожалуйста, — подскакиваю на кровати от его заявлений, что «если, вдруг»,— какое ещё «очень рад, вытяну и так далее»! Нам самим то еле хватает, никаких «если вдруг»! — я безапелляционна. Впрочем, как всегда. 

 — Ну я тебе свою мысль донёс, а дальше жизнь покажет. Если ты справишься одна сейчас, я тогда поехал?

Киваю. Хочу побыть одна.

Чтобы не приставал ко мне, чтобы не лез ни со своей Америкой, ни с расспросами, не с предположениями, что я могу быть беременной.

— Езжай.

— Саша, и всё-таки, пожалуйста, найди на меня время, нам очень нужно поговорить на эту тему более серьёзно! Я не хочу упускать этот шанс. Такие шансы даются раз в жизни. Упустив его, я могу потом очень сильно пожалеть об этом. Времени для ответа всё меньше…

— Марк, пожалуйста! Я тебя услышала!

Укутавшись в тёплый плед практически мгновенно засыпаю.

Из сна меня вырывает звонок старосты группы.

— Чего тебе? — не поздоровавшись, спрашиваю однокурсницу, злясь на неё, что она меня разбудила, когда я видела прекрасный сон.

— Ты дрыхнешь, что ли? Ты же на учёбе должна быть!

— Плохо мне.

— А что с тобой?

— Траванулась едой уличной. Никогда не бери ничего на улице, смотри на меня и учись, как не надо делать! Выворачивает наизнанку, дурно мне, тошно, ужасно. Всех слов не хватит, чтобы передать моё состояние.

— А мне кажется, дело не в еде, — староста Катя начинает хихикать.

— А в чём? — задают совершенно глупый вопрос.

— Тест на беременность купи и узнаешь!

— Не-е-е-ет, — кручу отрицательно головой, словно отбиваюсь от возможной беременности, — мы старались предохраняться! Нет, точно нет. Пожалуйста, не пугай меня! Куда нам! В эту квартиру в тридцать квадратов?

Проведя в кровати ещё несколько часов, понимая, что уже могу начать двигаться, одеваюсь и плетусь до аптеки.

Купив один тест, будучи уверенной, что второй для проверки не пригодится, через десять минут снова появляюсь в аптеке и взволнованным голосом прошу второй.

Провизор улыбается и даёт мне его.

— Надеетесь на отрицательный? Или наоборот?

— На отрицательный, — соглашаюсь ответить откровенно девушке.

— Но первый показал положительный… — киваю.

— Наврал, зараза. Второй наверняка не обманет.

— По вашему виду, скорее сказала бы, что тест показал правду, — хихикает, а мне хочется стукнуть её посильнее чем-нибудь тяжёлым за такие страшные слова. — Может, сразу к врачу? Там УЗИ более точный результат подскажет.

— Нет, давайте ещё один, — настаиваю.

Сделав второй тест, получив положительный результат, порыдав, злясь на Марка и себя, стараюсь заснуть, чтобы не разговаривать с мужем.

Я в этой злости могу наговорить лишнего. Мы не раз из-за этого уже ругались.

Он возвращается поздно вечером.

Подходит, садится рядом и тихонько трогает меня за плечо.

— Саш… проснись, любимая.

— Марк, давай потом, а?

— Саш, мне надо поговорить про Америку. Саш, это не терпит. Я же тебе уже сказал. От меня требуют ответа! Думал несколько дней есть, а они сказали, что нет, решение нужно срочно.

— Филатов, ну ты непробиваемый! Ну, сказала же всё! Ну ты опять из пустого в порожнее!

— Саша, не обрубай мне крылья! — рычит на меня.

— А ты не порти мне жизнь! — в сердцах говорю ему в ответ. — Я никуда не поеду!

— Для меня это важно!

— А для меня нет! — в злости рявкаю.

Я очень расстроена из-за того, что узнала сегодня, и не могу прийти в себя от этих мыслей. Надо бы ему сказать всё, но пока не хочу признаваться в том, что он станет отцом примерно через восемь месяцев.

А это меняет всё: и мои мечты окончить университет, и его мечты про Америку.

Я знаю, что Марк примет эту новость стойко. Но, возможно, потом когда-нибудь упрекнёт в том, что я забеременела в то время, когда нам было особенно тяжело финансово и морально.

— Я уеду один! — бесится.

— Езжай! — ухмыляюсь, будучи уверена, что он так не сделает.

— И всё? Так просто? Уезжай? Саша… — замолкает, встаёт и уходит. — Я пойду прогуляюсь. 

Проваливаюсь в сон, и мне снится Марк. 

Но это не совсем он. Его лицо странное — будто знакомое до боли и в то же время совсем чужое. Как будто кто-то взял его черты, слегка изменил их, и теперь он и мой муж, и не мой вовсе.

Во сне я бегу за ним, зову, но он не оборачивается. Лишь однажды оглядывается, смотрит на меня и машет рукой. Но не в качестве приветствия, а словно на прощание.

 Потом резко отворачивается и уходит быстрее, почти растворяясь в этом странном, размытом сне. 

Утром я не слышала, как он ушёл на работу. 

Проснулась одна — в холодной, пустой постели. Опять. Но нам не привыкать.

Из-за графика, в котором живёт мой муж, мы видимся крайне редко. Он уходит затемно, возвращается глубокой ночью, а иногда и вовсе засыпает на работе.

Я злюсь. Требую внимания, кричу, что мне одиноко и я задыхаюсь в этой тишине. 

— Я стараюсь! — оправдывается он. — Работа, учёба… Нам же нужны деньги. 

И я замолкаю. Потому что знаю: он прав. Нам рассчитывать не на кого. 

У Марка вообще никого — ни родителей, ни братьев с сёстрами. Только я. 

А у меня — пара подруг: Ксюша да Варя. Вот и вся моя семья. 

На следующий день я звоню приятельнице. У её мама гинеколог в нашей поликлинике. 

— Приходи, — говорит она. — Мама тебя посмотрит. 

Я сижу у кабинета, сжимая в руках медицинскую карточку. Сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди. 

Передо мной открывается дверь, и чувствую, как сердце начинает биться ещё быстрее. 

— Заходите! — Мило улыбается худенькая помощница врача. 

Встаю на ватных ногах и иду в кабинет. В голове туман. В ушах звон. 

Врач что-то спрашивает у меня, но я не могу сосредоточиться. 

— Вы меня слышите? — переспрашивает она. 

Киваю.

— Ну что же, вам необходимо сходить на УЗИ. Признаки беременности очевидны, — снимает очки и пристально смотрит на меня. — Александра, всё у вас нормально? Вы бледны.

— Меня вчера всё утро выворачивало. Сегодня не так, но тоже тошнит.

— Все признаки токсикоза, — кивает сама себе в подтверждение.

— Хотелось бы, чтобы это была шаурма…

— Думаю, что ваша шаурма через восемь месяцев появится на свет в виде прекрасного розового малыша или малышки. Так что…, — видя моё расстроенное лицо, она перестаёт шутить и отдаёт мне карточку.

Мну её в руках, не решаясь зайти в кабинет ультразвуковой диагностики. Ведь именно там, с вероятностью, как я понимаю, девяносто девять и девять процентов мне будет вынесен диагноз «беременна».

Или это не диагноз? Ай да какая разница! Суть, что ли, от этого поменяется?

Ладно, я не привыкла пасовать перед трудностями! Вперёд! Чему быть, того не миновать!

— Сашка, ты же даже пацанов старше тебя лупила, когда защищала младших, а сейчас боишься узнать, что вы с Марком родителями станете? — сама себя подбадриваю.

— Раздевайтесь, располагайтесь, поднимайте кофту вверх. Что с вами? — зависает в руке врача узиста датчик, — вы бледны. Всё в порядке? Водички? —

— Нет, нет. Спасибо. Доктор, просто сделайте это, и всё. Скажите мне результат побыстрее. Я не из тех, кто любит ожидание. Отрубать голову, так сразу.

— Сурово вы, — улыбается.

Врач начинает возить по животу датчиком, всматриваясь в экран монитора. Молчит несколько минут сосредоточившись.

А я в это время разглядываю кабинет, плакат про счастливое материнство, слушаю часы на стене, как они тикают в спокойном ритме, в отличие от моего сердца.

— Что вы хотите услышать? Что вы не беременны, и у вас просто кишечный грипп, — шутит через несколько минут.

— Да.

— Тогда вынуждена вас разочаровать, у вас не кишечный грипп. Срок четыре-пять недель. Вот, посмотрите сами, — показывает мне в монитор на пятнышко. — Видите? Вот он, ваш малыш!

— Это мальчик? — зачем этот глупый вопрос, на который мне совершенно неинтересно получить ответ.

— Ну, пока определить невозможно, но, что это ребёнок, это сто процентов, — смеётся врач. — Одевайтесь! Врач, который вас будет наблюдать, расскажет о том, какие анализы необходимо знать. Ещё необходимо провести скрининг, но это чуть-чуть попозже. И обязательно встаньте на учёт в женскую консультацию.

Киваю, делая вид, что запоминаю, хотя на самом деле ничего этого нет.

— А это вам на память, — вручает мне в руки снимок маленькой точечки на тёмном фоне.

— Спасибо, — киваю, пытаюсь быть любезной.

Для кого-то это было бы счастьем. Радостной вестью, поводом для улыбок, объятий, планов на будущее. Для кого-то — но не для нас. Не для меня. Не для Марка. 

Он снова хотел поговорить... Интересно, о чём? 

Если про Америку — так я уже всё сказала. Ясно, чётко, без вариантов. А теперь — тем более! Какая, к чёрту, Америка?! Скитаться по съёмным углам, жить в долг, а если не повезёт — и по помойкам шарить, да ещё и с ребёнком на руках? Нет, спасибо. 

Я слышала, как там всё устроено. Если у тебя нет страховки — ты никто.

Ты можешь умирать на улице, но скорая даже не пошевелится, пока не увидит твою кредитку. А если что-то серьёзное? Если роды пойдут не так? Если у малыша осложнения? 

И куда он меня, беременную, повезёт? 

И главное — он-то сам куда собрался? Со своей астмой, с этими приступами, когда он ночами сидит, согнувшись, хватая воздух ртом, как рыба на суше...

У них же там лекарства космические суммы стоят. На что он рассчитывает?

Нет. Я не позволю. Не позволю ему бросать нас в эту мясорубку, где мы будем не людьми, а непонятно кем. 

— Ну до чего же наивен! — Злюсь на него. — Вот прямо приехал какой-то магнат, прямо заметил его, прямо оценил его мозги!  

Наобещают золотые горы, а в итоге? Ни страховки, ни нормального жилья, ни поддержки. Там без этого — значит ночевать в картонной коробке под мостом, дрожа от холода и надеясь, что никто не отнимет последнее. Разве такое будущее он хочет для своего ребёнка? 

Нет. Я не позволю ему разрушить нашу жизнь — ту, что мы с таким трудом выстраивали.

Пусть она не идеальна, пусть мы едва сводим концы с концами, но у нас есть крыша над головой, есть хоть какая-то стабильность. А там — только пустые обещания и беспросветная борьба за выживание. 

Так что теперь мне тоже нужно с ним поговорить. Как он хотел. Я найду время, силы и слова — потому что теперь важно не только услышать его, но и сказать своё. Твёрдо. 

Мысль об аборте для меня неприемлема. Даже если этот ребёнок — полная неожиданность. Даже если сейчас совсем не время. 

Я пытаюсь вспомнить, когда это могло произойти. И понимаю: тот единственный вечер, который мы провели вместе по-настоящему счастливо. Беззаботно. Без мыслей о работе, учёбе, долгах.

Ровно месяц назад у Марка вдруг выдался выходной — редкий, как солнечный день в ноябре.

Я намеренно прогуляла пары, и мы весь день валялись в постели, смеялись, готовили что-то вкусное из того, что было в холодильнике, смотрели старые фильмы…

Казалось, ненадолго вернулось то время, когда мы только познакомились — лёгкие, беззаботные, влюблённые. 

Вот он и результат…

Теперь в моей голове — хаос. Страх. Злость. Растерянность.

Что скажет Марк? Испугается? Разозлится? Или… обрадуется? 

Я не знаю. Но одно знаю точно: этот разговор перевернёт всё. 

Голова идёт кругом от тех эмоций, которые сейчас поселились в моём сердце и в моей голове.

— Ты была права, — захожу в подъезд, набираю старосте и с ней первой делюсь своими новостями.

— Но я же тебе говорила! А ты кишечный грипп, кишечный грипп! Через сколько родится этот кишечный грипп? — смеётся подруга.

— Врач сказал через восемь месяцев.

— Ну что, я поздравляю тебя и Марка! Очень счастлива за вас!

— Катя, ну ты же знаешь нашу ситуацию... Куда нам его рожать? — практически шёпотом говорю страшные слова, хотя понимаю, что просто хочу услышать от неё в качестве поддержки слова «Вы справитесь!».

Вот кто меня за язык вообще потянул? Зачем чужому человеку знать про наши проблемы житейские.

Я как-то раз обмолвилась, что Марк вечно, или работает, или учится, на меня, мол, времени мало. Так она посмотрела на меня как идиотку, а потом к взгляду добавила: твой Марк на вес золота! Старается, а тебе всё не так и не эдак!

— Саш, подожди, я не поняла, ты не хочешь этого ребёнка? — кажется, она растерялась от моих последних слов. — Малыш — это же такое чудо! Разве можно даже думать о том, куда вы его поселите? Ну да, квартира маленькая, но у тебя Марк так старается, так работает! Каждой бы девушке по такому мужику! Я уверена, что со временем вы улучшите свои жилищные условия, и всё у вас будет хорошо. Просто надо немножко подождать! — словно жизнь прожила и со знанием дела рассуждает староста.

— Ты, прямо как он говоришь. Его словами! Наверное, ты права, — соглашаюсь, — Да, есть у меня такое. Я хочу всё и сразу, а так не бывает. По крайней мере, у нас! Что своя тридцатиметровка есть, и то большое счастье! У кого-то и этого нет!

— Ну конечно! Саша, я уверена, всё будет хорошо. Марк тебя так любит, я думаю, он будет счастлив!

Беседа с моей подругой воодушевляет.

Неожиданно у меня появляется огромное желание устроить Марку романтический ужин при свечах.

Я никогда не была романтичной барышней, но теперь мне придумалось в момент положить в конверт снимок УЗИ и написать ему: «Скоро ты станешь папочкой!»

 Марк, как и я не любит этих нежных вздохов и охов, но почему-то мне очень хочется преподнести эту новость именно в романтическом варианте.

Заглядываю в кошелёк, стою возле полок в магазине и продумываю, что купить, чтобы сильно не потратиться. Деньги не лишние, но и хочется чего-то приятного. 

Торт? Марк не любит сладкое. Это я запомнила ещё в детском доме.

Вина? Его нельзя мне теперь. Врач строго-настрого запретил после последнего приступа. 

Ладно, чёрт с ним! Куплю и то и другое. Сама слопаю торт, а вино выпьет Марк. Все будут довольны и счастливы. Гулять так гулять! 

Захожу в дом, и сердце внезапно начинает колотиться так сильно, будто пытается вырваться из груди.

Странное, необъяснимое чувство тревоги нарастает с каждой секундой. Я пытаюсь успокоиться, отогнать этот беспричинный страх, но он только усиливается. 

— Марк, ты дома? 

В ответ — тишина. 

Глаза сами цепляются за детали: футболка лежит одиноко на диване. Но я точно помню — когда уходила, её здесь не было. 

Значит, он был дома.

Но почему опять ушёл? И почему не убрал вещи на место? 

Странно. Марк никогда не разбрасывал их по квартире. Он всегда аккуратен, даже педантичен. Для него важно, чтобы всё лежало на своих местах. 

По телу пробегают мурашки. Это не просто тревога — это предчувствие.

Странное, опасное, необъяснимое. И моё шестое чувство меня не подводит.