Архонт смотрел на город. Казалось, кто-то раскинул под ногами искусно сотканное полотно. Паутина мостовых и кварталов убегала от подножия башни и рассыпалась искрами факелов. На секунду он замер, но сознание заставило сделать шаг вперед. Картинно разбросав руки, он шагнул, оттолкнувшись от твердого камня. Улицы и каналы, мастерские и храмы, лачуги и особняки бешено приближаясь, превратились в размытое пятно. Еще миг — и Харуманиус ван Войнус Тор, архимаг и архонт-правитель Фарланга, рухнет на мостовую и станет лишь каплей краски на холсте безумного художника. Он усмехнулся этой мысли и без труда остановил падение. Сейчас архонт лишь душа, астральный дух, призрак. Свое плотское тело правитель оставил на верхушке башни Высокого Совета, откуда нехотя шагнул пару секунд назад.

Харуманиус плавно снижался, словно осенний лист, подхваченный ветром. На мгновение он представил, как тугие струны воздуха развевают спутанные волосы, обжигают сухое лицо и срывают просторные одежды. Архонт поежился, радуясь, что ничего не чувствует — там, где нет книжной пыли, он задыхался, как рыба на песке. Путешествие души быстрее, комфортнее и безопаснее.

Харуманиус летел над лабиринтами улиц и величественными шпилями храмов. Над цветущими садами и цветными крышами домов. Над бурными каналами и спокойной рекой. Город просыпался, но не был интересен, и, оставив позади каменные джунгли, архонт устремился на запад, к подпирающим небо столбам черного дыма.

Внизу поплыли вспаханные поля и кроны деревьев. Гранатовые фермы и яблочные сады, утопающие в пышном цвете. Коровы и овцы, пасущиеся на зеленых пастбищах. Разбросанные, словно цветные камушки, крестьянские дома. И люди.

Дородная женщина, стоя на коленях у грязного ручья, отбивала белье тяжелым камнем. Отбивала неистово, словно представляя на месте льняной рубахи мужа-пьянчужку. Выше по течению дремали худые коровы, выгнанные из хлевов в поисках молодой травы.

Под яблоней спал коренастый бородач в кожаном фартуке. Сизый мясистый нос, спутанная борода, гнилые зубы. Рядом, в луже тягучей темной жидкости, были разбросаны глиняные черепки битого кувшина. Трехногая псина с рыжими пятнами на всклоченных боках вылизывала его рябое лицо. Иногда она отрывалась от храпящего тела и лакала хмельной напиток лиловым языком.

В густом кустарнике деревенская девка развлекалась с пастухом. Чепец сбился, блузка расстегнута, а задранная юбка обнажала полные бедра и круглые ягодицы. Молоденький прыщавый пастух елозил по блестящим от пота сиськам с крупными розовыми сосками. Его руки несмелы, а движения неуклюжи.

Архонт приостановил полет и минуту разглядывал извивающиеся тела. Рот молодухи открыт, она кричит от удовольствия или делает вид. Он мысленно поморщился, сожалея, что не может запустить в любовников чем-либо, прервав сладкую агонию наслаждения. Мелькнула мысль, что в отсутствии физического тела есть и минусы. Ни камнем, ни заклинанием метнуть.

«Надо бы провести в этом направлении опыты, в случае успеха открываются заманчивые перспективы».

Но подумать об этом можно потом, вскоре покажется источник дыма, являющийся целью путешествия. Лорд Защитник будет посрамлен на глазах Высокого Совета.

Харуманиус пролетал над лесом. Кроны колыхались и бурлили, причудливо сплетаясь ветвями. Сосновый ковер раскинулся внизу бескрайним океаном. Изредка его разрывали шрамы оврагов и языки упрямого снега.

Внезапно лес закончился, и взору открылась панорама недавней битвы. Три черных столба поднимались вверх, рассеиваясь высоко в небе. Мелькнула мысль: «Погребальные костры. Я был прав. Я кину тебе в лицо сей факт, Лансетто!»

Настолько черный и маслянистый дым мог исходить лишь от горящей плоти. Десятки кружащих воронов только подтвердили догадку Архонта. Астральное путешествие проделано не зря. Он усмехнулся, вспоминая слова Лорда Защитника: «На границе все спокойно... Враг не предпринимает никаких действий... Наша разведка — лучшая в Империи»...

Харуманиус продолжил полет, охватывая взглядом поле боя и пытаясь запомнить мельчайшие детали. Лес, разорванный глубоким оврагом, завален мертвыми телами людей и тварей. Разрубленные окровавленные трупы на пропитанном кровью песке. Наверняка, смрад и стоны висели над побоищем, но душа не слышала звуков и не чувствовала запахов. Судя по масштабам сражения, довольно большой отряд Одержимых прорвался через границу, но был остановлен имперскими воинами.

Уцелевшие пограничники копошились, словно муравьи — добивали раненых врагов, а товарищей укладывали на широкие телеги. Уважая равенство смерти, трупы имперцев и тварей сжигали на одних кострах. На Другой Стороне все будут страдать одинаково.

По оврагу бродили священники, окропляя трупы врагов «Кровью демонов». Красная бурда для религиозных ритуалов очищала душу от проказы проклятия, что сжигает оную. Окропленные Одержимые забавно дергались в конвульсиях, когда судорога сводила их тела: и мертвые, и еще живые. Твари вздрагивали и изгибали спину, словно рыбы, а после оседали пустыми мешками. Это завораживало.

«Надо будет запросить для опытов пару трупов Одержимых».

Харуманиус завис над одним из врагов. Тот еще дышал, и архонт с интересом разглядывал нечеловеческую морду. Полупрозрачная кожа, отсутствие носа и ушей, острые зубы. Враги походили на демонов и, безусловно, требовали тщательного изучения.

«Пожалуй, в наказание за некомпетентность, я затребую у лорда Ли Ричардсона пару живых Одержимых. Пусть поломает голову над такой задачкой».

Разжиревшие вороны, не обращая внимания на людей, пировали на побоище. Они описывали круги над местом битвы и то парой, то поодиночке срывались вниз и взмывали обратно, словно чайки. Архимаг видел такое поведение впервые, что неудивительно, если учесть, что он редко покидал башню Совета и никогда не бывал в подобных местах. Однако пытливый ум исследователя часто толкал на безумные поступки и эксперименты. На что так азартно охотятся вороны? Харуманиус подлетел поближе и ужаснулся.

«Духи и Тени, они пожирают души!»

Сознание охватило неведомое ранее чувство страха. Он еще не осознал проблему, но глубоко в подсознании уже ударил набат тревоги. Архонт подался назад, стараясь оказаться подальше от неприятного места.

Отделившись от стаи, огромный ворон раскинул крылья и заложил вираж. Черный глаз замер на Харуманиусе, и паника сковала сущность. Самосохранение било во все колокола, оглушительно громыхая, но он лишь заворожено смотрел, как приближается птица. Пока не осознал...

«Они пожирают души. Я и есть душа. Беспомощная и незащищенная».

Ворон все ближе, а он лишь бестелесный сгусток. Бестелесный.

«Тело! Мне нужно тело, теплый сосуд из костей и мяса».

Архонт в последний миг увернулся от несущего забвение клюва и устремился вниз, ища спасительное тело. Взгляд остановился на молодом воине. Разбросанные вокруг трупы Одержимых, словно ориентир, подсказывали дорогу. Прислонившийся к дереву степняк с глубокойраной на неуверенно вздымающейся груди крепко сжимал широкий меч. Невысокая девушка склонилась над воином и пыталась остановить кровь.

«Быстрее, быстрее, быстрее! Вниз, вниз, вниз!».

Вильнув в сторону от настырного ворона, он камнем сорвался вниз. Солдат сделал последний вздох, и тело конвульсивно вздрогнуло. Глаза закатились и подернулись дымкой, отпуская бедную душу.

Ворон неумолимо нагонял.

Последний рывок. Буквально врываясь в тело солдата, он столкнулся с воспаряющей душой. Молодой воин, удивленный, напуганный, не понимающий, что происходит. Архонт грубо и суетливо оттолкнул его, бросив в открытый клюв преследователя. Ворон поперхнулся, поглощая неожиданную добычу. Харуманиус ван Войнус Тор ворвался в тело — спасительный сосуд — и завернулся в него, словно в теплое одеяло.

Звуки, запахи и другие ощущения внезапно свалились, словно старые книги с подгнившей полки. Тело горело от напряжения, боли и усталости. Архонт почувствовал на груди мягкие руки и поймал взгляд голубых встревоженных глаз. Вкус меди во рту был невыносимым, как никогда раньше. Казалось, он разъедает нёбо, язык и губы. Харуманиус тяжело сглотнул слюну, поздно осознав, что это лишь кровь. Чужая кровь. Он закашлялся и сделал глубокий вдох незнакомыми, непослушными легкими. Ворвавшийся в грудь воздух потянул за собой режущую боль. Она полоснула по телу раскаленным ножом, выталкивая крик и забирая сознание.