Катя

— Фригидная, — затем колкий неприятный смех.

Вся сжимаюсь, стараясь, чтобы меня не услышали. Замираю и уговариваю себя, что должна забыть, как дышать. Сижу на унитазе в туалете университета.

Мои одногруппницы продолжают.

— Арцева эта… бесит, — фыркает Ленка Царева, одна из самых красивых девчонок на курсе, — думает, что сейчас модно играть в недотрогу. Все эти ее закрытые платья, худи и футболки. Она словно смеется над нами! Мы обычные, нет у нас денег на бренды!

Лена — стройная блондинка с длинными ногами, дутыми губами и высокомерным взглядом густо накрашенных глаз. Абсолютно уверенная в своей неотразимости.

— Точно! Выделывается, сучка! — произносит вторая, Ланка Боброва, ее вечная подпевала.

— И не говори! — пауза. — Хочется мне личико ее невинное подправить. Живет, как у Христа за пазухой! С золотой ложкой в заднице! А мы себе путь наверх выгрызаем!

— Точно, точно! И сессии сто пудов папочка ей покупает!

Закатываю глаза. Эти две точно ничего не выгрызают. Вечно в списке на отчисление, но каким-то чудесным образом все еще тут. В специальном листе декана.

Боюсь представить, за какие такие заслуги их туда вносят.

А я все сама. И папа никогда не платил за мои сессии. Ему сейчас вообще не до меня, у его новой жены родились близнецы. И он весь в отцовстве. А моя мать…

Она уже давно мной не интересуется.

— Эх, Катюша, — зло хохочет Царева, — думает, что Витьку своего так удержит? Никакого секса до свадьбы и все такое…

— Да!

— Только вот, — голос Ленки становится тише, — Витя-то уже пол-универа перетрахал.

— И с кем он сейчас спит? Пока его принцесса на горошине сидит?

— Ну как… — новый смешок, — с кем…

— Да ладно?! С тобой?! — выкрикивает Лана.

— А то! Он крут в постели, настоящий самец. Он мне такого тут рассказал… и весь универ в курсе, что Катька фригидная. Она вообще не реагирует на мужиков, вся холодная. Ему с ней даже противно обниматься. Говорит, как с камнем.

Что…

— Ого!

— Но мне ее жаль, — голос Царевой полон ликования, — на отцовских бабках далеко не уедешь. А Витька сказал, что у него молодая жена. Так что скоро пинком под жопу вытурит бывшую дочурку.

С хохотом эти стервы покидают туалет. А я сижу, смотрю на свои руки. Дрожат.

Мы с Виктором вместе уже год. Но все это время не заходили дальше поцелуев. Я просто не могу. Все тело деревенеет с ним рядом. Неужели…

— Катя! — в туалет врывается моя лучшая подруга Ирка Горская. — Я знаю, что ты тут! Выходи, пошли пить кофе!

Я на негнущихся ногах покидаю кабинку. Ирка хлопает ресницами, удивленно смотрит на меня.

— Ты чего вся белая, как стена в поликлинике?

— Я фригидная, Ир? — смотрю на нее.

Ирка — красотка. В отличие от Царевой, вся натуральная. Стройная, ноги длинные, волосы белые, густые. Губы пухлые. Но до сих пор одна.

— Что за чушь?

Я вкратце пересказываю ей разговор Царевой с подружкой. Глаза Ирки мечут молнии. Она сжимает зубы от злости.

— Вот же сучки! Да я им сейчас патлы-то повыдираю! — рычит, но я ее удерживаю.

— Не надо, плевать на них. Пойдем пить кофе.

Мы направляемся в кафетерий. С каждым шагом я словно проваливаюсь в бездну. Мне кажется, что все смотрят с осуждением и насмешкой.

— У меня есть идея, — улыбается Ира, когда мы берем себе по ванильному латте и устраиваемся в углу на диванчиках.

— Какая?

— Тебе нужен крутой мужик! Вот прям чтобы видно было! Альфа, понимаешь? Тот, кому твой Витька в подметки не годится.

— Я таких не знаю, — делаю глоток кофе, — да и пофиг, кто что думает… я не отступлюсь от своих принципов.

На самом деле такого человека я знаю. Этот опасный взрослый мужчина единственный зажег во мне пламя желания. А потом разбил сердце. Сказал, что мы не подходим друг другу.

Ведь он хороший друг папы.

— Знааешь! — тянет Ира с улыбкой. — Тебе не нужно с ним спать или что-то такое. Просто попроси Степана, ну, не знаю, заехать за тобой в универ пару раз. И все пересуды тут же закончатся!

— Это унизительно…

— Мудак Витька тебе изменяет! И плевать, что ты его не подпускаешь! Это подло, Кать!

— Я не ревную его, — вздыхаю, — на самом деле нам давно пора расстаться.

— И что? Зачем распускать слухи? Скажи правду и расстанься первым. А он лгал тебе! Ходил на сторону, потом своими нечистоплотными лапищами лез тебя обнимать.

Хмыкаю.

— Степан — настоящий мужик. Поделись с ним, расскажи все. И он сам этого мудака по стенке размажет.

Не уверена, что так будет. Степа четко обозначил мне свою позицию. Я для него слишком молода. И он не будет рисковать дружбой с моим отцом ради мимолетной страсти.

И я приняла это, как бы больно ни было.

Тогда почему я сейчас стою напротив его клуба, в страхе сжимая в руках сумочку? Развернуться бы да бежать прочь! Подумаешь слухи! Через неделю обо мне все забудут!

Но ноги несут меня к двери.

— Мы закрыты… о, Катя! — управляющая Ксюша улыбается мне. — Ты к Витьке? У него смена вечером только.

Забыла сказать. Мой парень работает в клубе Степана барменом.

— Я к Степе, — тихо говорю, опуская взгляд.

— Ааа… он наверху, но не один, — растерянно произносит девушка.

Я её не слушаю. Бегу на второй этаж, толкаю дверь кабинета.

— Ой, Степка! Ты тот еще шутник, — слышу звонкий женский голос.

На широком столе Степана сидит девушка. Нога на ногу, она излучает уверенность. В обтягивающих брюках и мало что скрывающей рубашке. Друг отца откинулся на спинку кожаного кресла.

В его зубах сигарета.

— Катя? — Степан хмурится, увидев меня на пороге.

Топчусь и чувствую себя идиоткой. Блондинка спрыгивает, затем, качая бедрами, проходит мимо меня.

— Договорим позже.

— Ну так, — взгляд мужчины проходится по моей фигуре, — Катя…

Ищу в себе смелость. Я смогу! Справлюсь! В кои-то веки Катя Арцева даст отпор обидчикам. Пусть и чужими руками!

— Степан… я к тебе с просьбой, — стараюсь, чтобы голос не дрожал.

Мужчина встает. Вальяжно, словно лев, подходит ко мне. Его темный взгляд прожигает кожу, обнажая мою суть: маленькую девочку, что жаждет защиты.

— Я хочу, чтобы ты сделал меня женщиной!