— З-з-з-з!..

Комар был большим, с лошадь, и надоедливым. Граф Виттор Алжернон де Камельдор пытался скрыться от него под одеялом, на крыше дома, в колодце, но тот находил его везде и снова начинал зудеть под ухом.

— З-з-з-з! Не поз-з-з-здоровится!

Он еще и разговаривает? Граф достал шпагу и постарался проткнуть надоедливого комара, но шпага вдруг обмякла, превратившись в шейный платок, и комароубийства не произошло.

— З-з-з-з! Ну з-з-знаете!

И комар плюнул в графа необычайно ледяной слюной. Граф вздрогнул и в недоумении пробудился. Открыл правый дергающийся глаз. Левый открываться отказывался, норовил снова смежиться, чтобы вернуться в сон, пусть даже с комаром.

— Да проснитесь же!

Комар вдруг резко уменьшился в размерах и превратился в миниатюрную и очень сердитую девушку. Глаза девушки метали молнии, руки были сжаты в кулаки, а ножка то и дело топала в мягкий ковер, которым был застелен пол собственной графской гостиной.

Виттор прикрыл глаз и постарался поразмыслить над вопросом о возможности трансформации видений из наших снов в материальный объект окружающей реальности. О чем-то подобном, кажется, писали отцы основатели практической алхимии, с чьими трудами граф имел счастье или несчастье…

— Подъем! — заорала девушка-комар, не давая графу вдоволь насладиться теоретическими выкладками. В довесок она чем-то грохнула — судя по звуку, кулаком по столу. 

Левый глаз тоже резко открылся и тоже стал дергаться.

— Брысь! — вяло отмахнулся от надоеды Виттор.

— Что-о-о? А ну подъем, пьянчуга!

И на бедного Витттора обрушился очередной поток воды. «Опять горничная не сменила воды в вазе с цветами», — досадливо подумал граф, морщась от гнилого запаха. Он постарался придать своему туловищу вертикальное положение. Туловище не слушалось и все время пыталось прильнуть к горизонтали дивана, совершенно манкируя тем обстоятельством, что диван уже превратился в малосухое и, следовательно, малопригодное для сна места.

— Ты кто? — хрипло выдохнул Виттор.

Голова не хотела держаться прямо и все норовила упасть на мокрую грудь.

— А вы кто?

Кажется, разговор зашел в тупик. Хм, слишком быстро.

— Там… — простонал граф.

— Где? Что?

— Третья полка. Янтарная шкатулка. Зеленые пилюли. Одна штука. Растворить в стакане воды. Но не из вазы.

На этом силы покинули Виттора, и его голова таки бессильно свесилась на грудь.

Топ-топ-топ! Цок-цок-цок! Шаги удалились от страдальца, и граф выдохнул с облегчением: пригрезившийся наяву кошмар покинул его. Сон уже снова затягивал мужчину в свои липкие объятья, когда над ухом гаркнули:

— Подъем! Держите свою пилюлю! — после чего кто-то всучил в безвольную руку графа стакан и пробормотал тихо: — Пьяница несчастный! Свалился на мою голову!

— Но-но! — возразил Виттор. Он некоторое время боролся с трясучкой в руке, но все же донес содержимое почти в полном составе до рта и скривился — питье было редкой гадостности. — Это еще надо разобраться, кто на кого свалился!

— Что-о-о? — возмутилось сонное видение, становясь все более и более реальным. — А кто вышвырнул кучера с козел? Кто украл карету, в которой я ехала? Кто схватил меня на плечо и принес сюда? Я уж не говорю о…

Тут девушка замолчала и несколько раз топнула ногой по ковру. Звук вышел приглушенным ввиду толщины оного. Тогда незнакомка подошла к столу и стукнула кулаком.

— Какой кучер? — поморщился Виттор, в голове которого стук отозвался болезненным эхом.

Лекарство начинало действовать. Это означало, что перед полным протрезвлением и выздоровлением графу придется пережить несколько неприятных минут колик, жара и озноба. Слуги знали об этой опасной побочке, поэтому, подав лекарство, всегда удалялись на безопасное расстояние. Но девушка явно не обладала подобным уровнем осведомленности. И продолжила кричать.

— Какой-какой? Мой! А вы меня украли!

Граф попытался воскресить в памяти вчерашний вечер. Трактир — он помнил. Шарля тоже. Десять бутылок Бордо… Голова и желудок отозвались живейшим воспоминанием. А дальше был провал — глубокий, темный, бездонный.

— Да вы знаете, кто я? И к кому меня везли? — продолжала орать девушка.

Граф хотел было ответить, что готов остаться в неизвестности по поводу этого факта, но посмотрел на разъяренное лицо девушки и передумал.

— А эта информация так уж важна? — томно поинтересовался он, встал с дивана, поморщился и стал снимать с себя намокший и воняющий тухлыми лилиями камзол и такую же рубашку.

Девушка замолчала, застыв с открытым ртом. Граф постарался скрыть улыбку. Он знал, что его мускулистое и накаченное тело с узкой талией и широкими плечами, под которыми перекатывались мускулы, производило неотразимое впечатление на женский пол. И заставляло разных глупышек восхищенно хлопать ресничками и слетаться к нему, как бабочки к огню. Увы, сравнение не совсем уместное, поскольку прерогативой извергать огонь в королевстве Неретопия обладал лишь сюзерен — его величество король Грюйс XVII. Тогда как аристократы — потомственные драконы — эту магическую функцию утратили еще в поколении… короче, лет с пятьсот назад.

— Да ежа тебе в зад… Да проникнетесь же вы серьезностью ситуации! — уже почти простонала девушка.

Виттор обернулся на нее. Кажется, пламя, бушующее в ее огромных голубых глазах, было мало похоже на преклонение перед физическим совершенством визави. Отбросив самообман, граф определил его как гнев и отчаянье.

— Ну так поведайте мне, — сказал мужчина и позвонил в колокольчик, вызывая слуг.

Без этого сигнала никто не смел даже и носа казать в его покои. Нет, ну мало ли чем может развлекаться господин? Так что магический колокольчик, настроенный на определенных людей, только один и мог вызвать нужного в данный момент слугу.

— Сухую одежду, завтрак… на двоих, — чуть поколебавшись, сказал дракон. — Накрыть в обеденном зале через полчаса.

Девушка страдальчески отвернулась от вошедшего слуги, словно боясь показать ему свое лицо.

— Ладно. Я пришел в себя, — сообщил ей Виттор. — Теперь выкладывайте, в чем дело. Я готов все возместить. Компенсирую золотом или драгоценными камнями. Любое оскорбление, нанесенное вам и вашему роду. Надеюсь, то, что можно загладить лишь женитьбой, между нами не произошло?

Девушка покраснела так отчаянно, что граф залюбовался ярким румянцем щек и розовыми кончиками ушек. Даже ее шея и грудь, кажется, запламенели сквозь высокий ворот белой рубашки с рядом перламутровых пуговичек.

— Убила бы! — прошипела незнакомка, и граф облегченно выдохнул.

Что ж. Все сводилось лишь к денежной компенсации. Неприятно, но не смертельно. Как у любого порядочного дракона, у Виттора было немало сокровищ, запрятанных… Тс-с-с! Это секрет.

— Ну и ладушки, — почти весело сказал граф. — Раз непоправимого не произошло, то давайте с вами позавтракаем и обсудим размер компенсации. Прошу!

И Виттор галантно подставил локоть, приглашая незваную… черт! насильственно званую гостью в обеденный зал, чтобы разделить с ним трапезу.

— Вы не понимаете! — уже жалобно произнесла девушка. — Я ехала к… — на глазах у нее заблистали слезы. — К… А вы!..

Тут она разразилась слезами, не в состоянии ничего сказать. И вместо этого приподняла длинный рукав рубашки, спускающийся до самых кончиков пальцев, и продемонстрировала графу широкий золотой браслет, на котором был выгравирован герб.

Виттор гулко сглотнул, и проглоченная слюна показалась ему угольком из очага, обжегшим горло. Пол гостиной заплясал под ногами.

— Нет! — прошептал он, и в его ушах зазвучал похоронный марш.