Тридцать первое декабря — самый длинный день в году.

Съездить в магазин, нарядить ёлку, приготовить минимум пять видов салатов, попутно решая по телефону рабочие вопросы, принимая поздравления и ругаясь с мамой. Горячее, заливное, соленья, нарезки, не забыть про подругу Дашу, она же веган. Ещё раз сходить в магазин, так как нет фольги, забыли про огурцы, а в доставке именно эти товары закончились.

Целый день голова кругом. В районе десяти вечера появляется время выдохнуть, посмотреть вокруг и понять, что праздника никакого уже не хочется: тело требует, чтобы все отстали. Идеально — выключить грохот петард и засолить себя в горячей ванной с ароматной бомбочкой. После нырнуть в объятия мягких простыней и ощущать, как приятно тело остывает и расслабляются мышцы, а сознание медленно уплывает куда-нибудь в Ривенделл.

Но увы! Здесь обычно нас ждёт следующий уровень сложности. Успеть быстро ополоснуться под душем, пока сын и коты не свалили ёлку. Естественно, проиграть эту битву на скорость. Нарядить ёлку заново, нарядить себя и сына. Попытаться поймать маленький ураган, чтобы получилась хоть парочка несмазанных фото на память.
Вычерпать последние крошки сил, чтобы проводить старый и встретить новый. Найти резерв, чтобы убрать нетронутые салаты в холодильник, и ещё на подлёте к кровати уснуть.

Весь этот карнавал бурным вихрем проносится в мыслях, выдернув меня из сна окончательно. И сразу ведь не поймёшь: это просто кошмар или планы на день настолько прекрасные, что хочется зарыться под одеяло и не вылезать из своей норы до весны.

До весны, конечно, не получится. И судя по приближающемуся топоту, даже лишние полчаса подремать уже не светит. Скрип дверной ручки, шорох шагов по ковру, прогиб матраса, и маленький сонный дракон набрасывается на меня с тёплыми объятиями.

— Мама, — шепчет сын, тыча пальцем в щеку.

Для надёжности. Чтобы слова лучше усваивались.

Я усиленно пытаюсь слиться с местностью и не подавать признаков жизни.

— Мама-а-а-а, — утыкаясь носом прямо в ухо, он фырчит изо всех сил.

Толпы щекочущих мурашек разбегаются по всему телу, выгоняя тревогу и напряжение, навязанные сном. Когда-то возня с готовкой и украшением дома вызывала предвкушение праздника и не дарила усталость, а только заряжала энергией. Но что-то безвозвратно сломалось. Мне давно ненужно, а сын засыпает в девять вечера. Никакие фейерверки и музыка его не будят до самого утра.

Бокал брюта и конфеты с марципаном. Не вылезая из постели. Бурную вечеринку можно устроить и в чате с подружками. Для этого не обязательно упахиваться на кухне и выбирать наряд. По такому сценарию проходил праздник последние пять лет. Не знаю, как в этот раз меня уговорили сменить уютный пледик на застолье. Гости предупреждены, что из еды будут только закуски и торт. Всё остальное на их совести.

Матвей возится рядом, пытаясь улечься поудобней на подушке и одновременно прижимаясь ко мне всем телом. Маленький рыжеволосый котёнок. Моё сердце. Не открывая глаз, подтягиваю его к себе под мышку и накрываю одеялом. Хочется ещё немного погреться.

— Мама, а когда мы ёлку будем наряжать?

— Может, сначала мультик?

— Ну только если чуть-чуть.

И мы смотрим мультики с перерывом на завтрак. Не найдя коробку с новогодними украшениями, делаем имбирное печенье. Маленькие ёлочки, звёздочки и сердца с дырочками, чтобы можно было продеть тоненькие ленточки и украшать ёлку. В ход идут мои запасы сушёных апельсинов, палочки корицы и даже непонятно откуда взявшиеся коробочки хлопка. Гербарий Матвея жертвует ёлке шишки.

Вечер приходит вместе со снегопадом и гостями.

Во время речи президента боль из прошлого слишком близко протягивает ко мне свои лапы. В комнате становится слишком людно и душно. Никто не замечает мой побег на балкон.

…а за окном огромными хлопьями падает снег. Ловлю его ладонями, не замечая холода. Желание не загадать. Хрупкие снежинки плавятся и стекают прозрачными каплями. Из комнаты всё еще доносится “…семь… шесть… пять…”, а небо уже начинает расцветать яркими красками от взрывающихся салютов. Я столько лет пряталась от этого безумия, что забыла, как это красиво. Сердце сходит с ума от канонады, но сбавляет обороты и начинает мурчать ласковым котиком, когда на плечи ложится тёплый плед, а талию обнимают горячие руки.

В моих пальцах, как по волшебству, появляется бокал шампанского. Тонкий звон хрусталя тонет в общем безумии взрывов смеха, фейерверков, чьих-то визгов, мелодии гимна. Кислый брют искрится пузырьками счастья. Сладкий поцелуй обещает, что всё непременно будет. В этот раз только хорошо.

— С Новым годом, — говорит он, вытирая слёзы и обнимая ещё крепче.

…а за окном, задёрнутым плотными шторами, небо уже начинает расцветать яркими красками от взрывающихся салютов. Грохот стоит небывалый. Людей жаждущих веселья в конце тяжёлого года не спугнул даже ливень и перспектива заболеть на все каникулы. Встретить новый ярко — важнее. Ведь как встретишь, так и проведёшь? Именно для этого закупаются деликатесы, салаты готовятся восьмилитровыми кастрюлями, а судочки с холодцом занимают все поверхности на балконе. Новые платья и бельё подбираются обязательно в тон символу года. Чтобы вдруг не обиделся. Не забываем про жжёную бумагу с желанием. Только при соблюдении всех условий можно ожидать счастье.

Мой год, исходя из всех примет, пройдёт не лучшим образом. Ведь пока вокруг не стихает грохот фейерверков, музыка и смех из соседней квартиры становятся только громче, я лежу на кровати, свернувшись в клубочек, и стараюсь выть в подушку чуть тише, чтобы не разбудить сына. Его не тревожат салюты, но с каждым моим всхлипом он начинает активнее ворочаться.

Десять лет брака закончились слишком неожиданно. Муж, вернувшись из очередной командировки, признался, что больше не любит. Я никак не могла поверить. Он же единственный, кому я безоговорочно доверяла и в ком никогда не сомневалась. Только у его сердца было самое безопасное место. Только рядом с ним можно было расслабиться и быть собой.

Мы познакомились под Новый год и так безнадёжно пропали друг в друге, что все праздники провели вместе. Первый раз он меня поцеловал в праздничную полночь. С тех пор традиция не прерывалась ни разу. До сегодняшнего вечера. Я стояла напротив него с бокалом и просила у будущего года только одного. Вернуть мне семью обратно. Но первое января оказалось обычным днём.
Слёзы закончились. Остался только вой и разодранное в клочья сердце. Оно стучит как сумасшедшее, упрашивая или хоть немного успокоиться, или уйти в отставку окончательно.

До счастья остаётся три…