Горячий американо обжигает мне язык. Зря я взяла к мясу соус чили, не люблю острое.

Сейчас я дослушаю сотрясающий зал кафе трек, еще немного полюбуюсь яркой гирляндой, за которой даже хмурая серо-желтая декабрьская улица веселее. И пойду покупать белье.

Платье на корпоратив я уже купила.

Черное, до колен и сверху донизу усыпанное пайетками. Фасон строгий, но блестки намекают, что я еще не потеряна для приключений. А на белье у меня особые планы. Хочу что-нибудь развратное. Черное или красное, полупрозрачное и мягкое к телу. Ненавижу, когда кружево царапается.

Я могу позволить себе любую дерзость... потому что никто меня не увидит. Стараюсь не для мужчины — для себя.

Тот, кто делал меня счастливой, пропал полтора года назад. Исчез при загадочных обстоятельствах. Думаете, так не бывает? Еще как бывает, в жизни постоянно случается всякая фигня.

Разумеется, дело расследовали. Не нашли ничего. Никаких улик, ноль следов преступления. Камеры наблюдения зафиксировали, как человек вошел в подъезд своего дома, а дальше... растворился.

Вот взял и растворился, как... я даже сравнения не подберу... Знаете, так в сказках растворяются — хоп и нету.

Только у нас с ним вышла очень грустная сказка. Я даже выплакаться не могу, что меня бросили, или выдрать патлы стерве-разлучнице.

Зато вот начинаю потихоньку приходить в себя и пробую жить заново.

В том числе балуюсь новой одеждой.

В салоне белья я вежливо отказываюсь от помощи консультанта. Знаю, что хочу, и придирчиво осматриваю вешалки. Нет, пожалуй, с красным я погорячилась. Под черное платье и белье лучше черное... хотя... ммм...

Вот он. Просто идеальный комплект. И даже размер мой, впрочем, с размерами мне повезло и не приходится особенно мучиться в магазинах... наоборот иногда накатывает желание зашить кошелек и закопать его куда-нибудь подальше.

Стоп. Радовать себя, так радовать.

Я беру вешалку и скрываюсь в примерочной. Я уже не девочка, но до сих пор стесняюсь раздеваться в публичных местах, даже если это примерочная... потому я еще раз отказываюсь от помощи консультанта.

Быстро снимаю одежду и надеваю новый лифчик... хм... да его будто на меня сшили. Чашки мягко обнимают и приподнимают грудь, нигде не давит, не морщит в складки... Черное кружево скрывает темно-красную атласную подкладку. Классический фасон — достаточно скромный, но оставляющий место воображению. А низ — стринги.

Я вся такая роковая... и только я сама буду знать, что у меня под платьем... еще добавлю чулки на резинке.

Даже жаль, что никакой мужчина меня не увидит... хм... неужели я и вправду начинаю оживать?

А это еще что такое?!

Я резко перевожу взгляд на уголок занавески, которая отделяет меня от коридора... она слегка шевелится, будто там кто-то стоит... Вполне возможно, покупательница... но что, если незнакомый мужчина отдернет и увидит меня полуобнаженную, в лифчике?!

На коже выступают мурашки. Я демонстративно кашляю, мол, занято, и срочно начинаю переодеваться в свое. Руки слегка дрожат.

Отодвигаю шторку: никого. Наверное, мне показалось от расстроенных нервов... как и чужой задумчивый взгляд. Оценивающий, темный...

Я твердым шагом иду на кассу: расплачусь и домой. Больше на сегодня никаких планов, кроме как сделать легкую уборку дома — у меня и так почти идеальная чистота, никто же не мусорит. А еще что-нибудь сообразить на ужин... и вплотную заняться уроками макияжа... вдруг люди придумали какой-нибудь новый способ краситься.

А салон этот все-таки не очень — на выходе я опять чувствую спиной чей-то взгляд. Может, у них скрытое видеонаблюдение? Хорошо, если так, хотя только маньяка мне не хватало!

***

До дома я добираюсь без приключений. В прихожей, как всегда, горит свет — пусть я переплачу за электроэнергию, неприятно входить с улицы в темную одинокую квартиру.

Домашних животных я не завела и елку пока не купила. Может, вовсе без нее обойдусь в этом году. Поеду отмечать к родителям, там мне всегда рады и вопросов лишних не зададут. В прошлом я только с их помощью и справилась.

Я раздеваюсь, быстро мою руки и ставлю чайник. Пока закипает, пробегусь веником по кухне, коридору и жилой комнате. Мы с Максимом жили в двушке, но, когда я поняла, что он уже не вернется, продала ее и переехала сюда. Он бы все равно нашел меня, если бы захотел... сплошные если...

А его родня тоже не представляет, куда он пропал, но обвиняют, разумеется, меня. Мол, допекла его, не выдержал парень, сбежал.

Хватит.

Я выключаю чайник, завариваю ароматную чашечку напитка, не спеша выпиваю его и отправляюсь мерить свое новое сокровище.

Дома можно не беспокоиться, что какой-то охранник смотрит на меня и фантазирует... бррр.

Вот завидую я девушкам, которые не тушуются и спокойно раздеваются догола перед зеркалом. У меня зеркало огромное, во весь рост. Осталось из прошлой жизни, когда чтобы порадовать Максима, я записалась на танец живота. Ой, не спрашивайте, было ли мне неловко. Конечно было. Но я фокусировалась на танце и отвлекалась.

Я быстро снимаю юбку, колготки, трусики и натягиваю стринги. Джемперок и лифчик долой, а вместо него новый бюстгальтер. Ну вот, можно открыть глаза...

Неплохо... очень неплохо... даже хорошо. Я оцениваю себя в зеркале через плечо — сзади тоже прекрасно. Пожалуй, на невольничьем рынке за меня бы дорого дали. Здорово, что этих рынков уже нет. Надо глянуть белье вместе с праздничным платьем. Я тянусь к шкафу и...

Прямо в зеркале стоит... высоченный мужчина в старинной одежде с густой черной бородой и сверлит меня голодным взглядом.

Я судорожно закрываюсь руками, вскрикиваю и чувствую, как мое сознание заволакивает зеленой дымкой обморока.

***

— Девка слишком худая, отдай ее мне, Повелитель!

О ком это он так неуважительно? Кто он вообще?! Где я?! Мужик в зеркале — как?! И чем это пахнет... тягучим, томным, чувственным... как в восточном магазинчике...

Похоже, меня прикрыли покрывалом и уложили... на пол?! Божечки... ну хоть прикрыли, а то лежать полураздетой при невнятных мужиках меня совсем не улыбает. Мало ли, где разложили, там и оприходуют.

Они ни перед чем не остановятся, раз и одурманили, и в зеркале приглючился мужик... который не пойми как влез в мою квартиру... следов взлома точно не было.

— Нет, Касим. Женщина будет участвовать в отборе. Покажет свои умения наравне со всеми. Тебе ее, может, и подарю, потом. Если она провалит отбор.

Боже... Максим... его голос я ни с чьим не спутаю! Он серьезно?!

Я резко открываю глаза и приподнимаюсь, успев перехватить край покрывала, чтобы оно с груди не сползло.

Мой любимый... бывший возвышается на богато украшенном троне одетый в какой-то восточный кафтан. А на его голове чалма с огромным изумрудом. И вокруг обстановка пышная восточная.

Ешкин кот! Максим хотя и кареглазый брюнет, мне ни о каких арабских родственниках не рассказывал. Да и сейчас арабы одеваются просто в белые рубахи и платки, а не в такие кафтаны. На Касиме, который и есть чернобородый, тоже кафтан.

Что-то здесь нечисто — если Касим просит себе женщину, то он наверняка не евнух. Как же он спокойно меня трогает при... гм... повелителе? Да и я как бы уже не девушка.

Я только собираюсь с мыслями, как Максим повелительно машет рукой.

— Отведи ее к Самире. Пусть объяснит ей правила. И это белье на ней оставьте.

О боже... Стыд какой... Я спешно запахиваюсь в покрывало потуже, чтобы Касим не увидел мое белье. А ведь похоже именно он наблюдал за мной в примерочной...

Увы, я не умею краснеть, а то стала бы малиновой.

А Максим, этот предатель! К нему у меня особый разговор. Он, значит, все время жил припеваючи, пока я умирала!

— Пойдем, женщина.

Я, как могу быстро, поднимаюсь — еще не хватало, чтобы Касим коснулся меня хоть пальцем.

Максиму хоть бы хны, он вряд ли остановит хама. Да и зачем, раз в этой шайке он главарь, имеет почет, изумруды носит теперь вместо футболок. Может, у них даже принято женщинами делиться.

Я двигаюсь максимально плавно: если я навернусь перед мужиками и раскутаюсь, будет совсем позор. А тут еще голова немного кружится от ароматов.

О, новый неприятный сюрприз. Помимо Максима и Касима в зале стоит пара охранников. А в руках у них страшенные кривые мечи.

Скучно людям жить просто богато, охота в старину поиграть.

— Следуй за мной, — опять Касим. Как же он косится неприятно, чуть ли не облизывает меня взглядом. Раздевать-то меня уже некуда. И ни один человек не знает, что я тут. Я же не самая примерная дочь, не звоню родителям каждый день. Когда они обнаружат, что я пропала — большой вопрос.

Мы выходим из зала — я отстаю на шаг — и попадаем в зальчик поменьше. Из него два выхода. На одном из них опять охрана — мда, серьезно ребята устроились... По стенам ковры. На столиках между диванами немного золотой утвари, толком я рассмотреть не успеваю.

Касим сворачивает к двери посреди зала и резко останавливается. Я чуть ли не натыкаюсь на него.

— У Повелителя хороший вкус, но ты не пройдешь отбор. Готовься.

К ночке с тобой что ли? Ну нафиг. Нужен мне ваш отбор! Я от предательства отойти не могу и хочу лишь домой и забыть, как страшный сон все, что здесь творится.

А Касим стоит и пялится на меня, будто я в покрывале — самое сексуальное, что он в жизни видел. Постыдился бы хоть!

И самое странное, до меня только сейчас доходит: он же по-русски говорит. Ну Максим-то понятно... или он заставил всех русский выучить?

Как там говорят: хочешь почувствовать уверенность, смотри на переносицу человека? Вот так я и буду, не собираюсь отводить взгляд и показывать супостату, как мне на самом деле страшно.

— Эээ... может, вы расскажете мне, что здесь вообще происходит?

Мужик вдруг хитро улыбается, и его лицо прям меняется. Обаятельное такое. Если бы я видела его только улыбчивым, не признала бы строгим.

— Поцелуй меня, и расскажу.

Что?! Я чуть не сажусь прямо на пол. Целоваться с этой наглой бородой?!

— А ваш повелитель такое позволяет? Вон охрана стоит, донесет ему.

Мужик приподнимает бровь.

— А сама ты согласна?

Ишь, на слове ловит, умный какой.

— Я не хочу лишиться головы из-за ваших причуд. Мне и разговаривать с вами нежелательно.

— Разбираешься в местных обычаях лучше меня? Охрана видит только то, что должна видеть. Поцелуй или неизвестность? — и смотрит хитро, даже глаза смеются.

Запах... тут все чем-то пропитано... мешает мне сосредоточиться.

— Ведите меня к Самире. Она расскажет.

Касим усмехается:

— Конечно, расскажет то, что ей выгодно. У Самиры свои протеже. Каждая хочет стать женой повелителя.

А я хочу? Хм... Еще час назад я точно хотела. А сейчас, увидев Максима на троне в цацках... да еще отдающего распоряжения... я должна бы совсем влюбиться? но... какая-то я неправильная.

Думай, Ира, думай. Главное, остаться живой и сбежать от косплееров. А Касим на меня запал, вот и дурит мне голову. Сейчас, пока меня еще не получил, может любые небылицы сочинять сладкие и гладкие.

— Я люблю Максима.

И смотрю на Касимову переносицу. Я же и правда люблю Максима, наверное. Нельзя пару лет любить мужчину, жить с ним, потом страдать без него, а тут увидеть его невредимым и... перегореть.

В глазах Касима на миг мелькает растерянность... боль?? Ей-богу этот странный мужик выглядит так, будто я врезала ему по печени.

Не знаю, какой черт дергает меня за язык.

— Очень неосмотрительно принуждать чужую женщину. И вообще рабыня — это скучно. Куда приятнее, когда женщина сдается добровольно... ааамммпфх...

Знаете, как выглядит живая черная молния? Я теперь знаю. Не успеваю сообразить, как Касим резко тянет меня на себя и впивается в мои губы настойчивым поцелуем.

От неожиданности я разжимаю пальцы, покрывало скользит вниз... я в одном лишь белье притиснута к незнакомому чокнутому, а его язык вовсю хозяйничает... ох, да меня сейчас...

Не вырвет... я сама себя не узнаю... мне не противно... его вкус, запах... новые, непривычные, смешиваются с тяжелым ароматным воздухом, но...

Под невнятным кафтаном у Касима оказывается весьма рельефный торс, жесткий, плотный, а ниже... в меня сквозь тонюсенькую ткань упирается то, что упираться никак не должно... а мое тело предательски считает иначе... жееесть... мне нравится целоваться с не пойми кем и растекаться счастливой лужицей?! Мне, которая нервничала в примерочной и смущалась раздеться полностью даже вне ванной?! Чееерт.

Я что, какая-то дурацкая самка, у которой течка, или скрытая шлюшка?! Хорошенький талант открылся под Новый Год.

Я изо всех сил отталкиваю Касима... пока тело, соскучившееся по мужчине, считает, что этот мужчина — достойный, и ему можно позволять такие наглые поцелуи...

А Максим... Максим... как все сложно...

— Вы с ума сошли!

Касим выглядит пьяным... или невероятно возбужденным, но ухмыляется.

— Кого ты любишь?

Меня ведет куда-то не туда... Полоумный мужик облапил меня при, гм, сопернике за стеной и при его вооруженной охране, причем нагло облапил, будто ему жизнь собственная не дорога, а меня это... заводит?

Стоп, Ира. Ты не пила. Американо не алкоголь. Бодрит, но не более.

— Не ваше дело.

— То-то же. А Максима тебе любить незачем.

— Может, я сама разберусь?!

Я быстро наклоняюсь, поднимаю с пола покрывало и укутываюсь. А то не ровен час... Наши слова пышут ядом, и мне кажется, в яде больше страсти, чем ненависти... да и не за что мне ненавидеть этого беспардонного... не то что... Максима... а этого... этого хочется опять поцеловать... или дурацкие ароматы так влияют.

— Разбирайся. Самира расскажет тебе, как выиграть у двадцати претенденток, с детства умеющих угодить мужчине. Не то, что ты.

Он меня оскорбляет?!

— Как-то не тому меня учили... Может, вы просто вернете меня домой, и мы забудем игры миром? Я не стану в полицию подавать.

— Ты в другом мире, Ирина. Полиция здесь не поможет.

Ох, хорошо, что я разговаривала с Касимом только на «вы». Он еще опаснее, чем мне думалось!

— Чем докажете?

Сейчас он что-нибудь заяснит... из какого-нибудь автора фэнтези, наверное. Я их не читаю.

— Протяни вперед ладонь.

Ой... как-то сценарий идет не туда.

— Будет больно?

— Немного прохладно. Давай.

Делать нечего. Протягиваю. Он накрывает мою ладонь своей, но не касается ее и что-то шепчет. А в центре моей ладони вдруг становится очень холодно, будто на нее кусочек льда положили.

Касим убирает руку — божечки… у меня на руке не лед, а малюсенький, сантиметров пять в высоту, но реальный... торнадо! Он щекочет мне кожу, а я смотрю и не представляю, что сказать и как принять этот... явно не фокус.

Наверное, тяжелый восточный запах в воздухе — какой-нибудь дурман... у меня теперь банально глюки. И вот целовалась с не пойми кем — тоже глюк или воздействие афродизиака.

Что делать-то теперь???

Я осторожно трогаю торнадо — кожу покалывает, отдергиваю палец, а торнадо прямо на моих глазах превращается в тюльпан. Тюльпан прямо из моей ладони на тоненьком стебельке из... ветра.

— Иллюзия...

Касим рядом... близко, пожалуй, опасно близко... а я держу покрывало только одной рукой... хотя такой мужик и сопротивление мое, наверное, не заметит.

— Магия. Обыкновенная магия, Ирина.

Хм...

— Тогда зачем вашему повелителю и вам... я? Обычная... не маг.

— Заблуждаешься. Ты просто не обученная. Ты замечала, что стоит тебе пожелать, и все складывается, как ты хочешь?

Я замечала, правда... только считала себя очень везучей... да и сейчас считаю. А Касим наверняка дурит мне голову. Необученный маг, тоже мне.

Тюльпан с ладони растворяется в воздухе, а за моей спиной слышится шум... я разворачиваюсь и вижу разодетую девицу с весьма надменным лицом. Получается, она вошла в зальчик через другие двери и направляется явно... к Максиму. А еще она не может не видеть нас с Касимом, но никак не показывает, что нас видит. Противная!

— Это Рауда, главная фаворитка отбора, — Касим говорит громко, уж его-то девка не должна проигнорировать... но она лишь скрывается за дверями.

Я оторопело спрашиваю:

— Рауда нас не слышит?

— Даже не видит, как и охрана.

Неужели... и то, что она одна, без сопровождения, заходит к мужчине, и всем это нормально — странно.

— Почему ей можно одной зайти к правителю? Неприлично...

— С каких это пор для ублажения мужчины нужна охрана? В отборе победит самая умелая.

Чтооо?!

— В отборе... жен?!

— Конечно. Вполне разумный обычай по-моему.

Да Касим просто издевается! Сверлит меня своими карими глазищами и смеется надо мной. Только правда от того не легче — Максим развлекается с наложницами, и на меня ему плевать. Зачем он только велел меня сюда привести? Неужели он не понимает, как это унизительно?! Или понимает, но ему... плевать?

— А я тогда...

— Ты не выиграешь в отборе. Повелитель подарит тебя кому-нибудь.

Даже не Касиму?! Я стискиваю кулаки изо всех сил. Не успела сделать нормальный маникюр, и ногти больно впиваются в кожу.

— Отпустите меня... я заплачу... соберу деньги, займу... можно мне уйти отсюда... домой?

Понимаю, какая я жалкая. Почти голая, растерянная перед богато одетым крепким мужиком... ему в кайф забавляться со мной, а все женщины тут, как проститутки. Кто лучше угодит, тому лучше заплатят. Бесполезно полагаться на чужую милость. В уголках моих глаз выступают слезы.

— Единственное, что меня интересует, ты не дашь.

На секс намекает?

— Нет... вы не посмеете, — я пячусь, понимая, как глупо выгляжу... Касим захочет — одной рукой меня удержит. А я, хотя я получила удовольствие от поцелуев с ним, ничего больше не могу.

Касим делает шаг и нависает надо мной.

— Ошибаешься. Это не единственное, только малая часть. У тебя все мысли на лице написаны. Согласишься ли ты стать моей женой, Ирина?

Вот так без подготовки из огня да в полымя!

— Кем? Одной из женщин в вашем гареме? Нет...

Касим выглядит совершенно серьезным.

— У меня нет гарема. И жены нет. Ты станешь любимой и единственной, если захочешь. Свою жену я могу забрать и у повелителя.

— И он за это не казнит? — недоумеваю.

— Нет, Ирина. Я уведу тебя в безопасное место. К тебе домой мы тоже зайдем. Всюду, куда ты захочешь.

Я ничего не понимаю!

— Почему бы нам тогда просто не уйти... — хотя да, одно дело некто уводит свою жену, а другое — сбегает с чужой наложницей.

— Так работает магия, Ирина. Семья — это целое. Целое она пропустит, а части разобьет.

Ну, хорошо...

— А как? Как мне выйти за вас замуж?

— Займись со мной любовью.

Опачки, приехали. Опять двадцать пять. Итого, выбор невелик: или я отдаюсь этому мужику, или унижаюсь перед Максом, который себя шейхом возомнил и принимает поклонниц. А не понравлюсь ему, вышвырнет меня куда-нибудь. Удивительно, что Касим столько времени со мной чинно разговаривает и не делает попытки даже пальцем меня тронуть. Поцелуй не в счет.

Хотя, думаю, это до поры до времени — пока я благоразумна и никуда не бегу.

А как не быть благоразумной, если вокруг другие непонятные мужики и еще какие-то тетки со своими протеже?

Моя новогодняя сказка нарушает все привычные сценарии...

— Прямо тут?

Касим улыбается уголками губ.

— Какая ты нетерпеливая...

Ничего его не смущает. Зайдем с другой стороны, а то я чувствую: этот мужчина от своего не отступится. Он абсолютно уверен в успехе, вот и не дергается... не кричит... не угрожает. Стоит себе иронизирует.

— Я же вас не люблю... мне сложно вот так...

— Или думаешь, что не любишь. Как ты еще недавно уверяла, что другого любишь. Зато я люблю тебя, Ирина. Люблю, с тех пор, едва впервые о тебе узнал и начал разыскивать тебя по мирам.

Ммм, занятная сказка... романтичная даже... но все равно это слишком... безумно, неправильно, странно...

Выйти замуж за незнакомца только ради того, чтобы сбежать от бывшего, который оказался мерзавцем... А есть ли в этой стране разводы? Впрочем, мне главное добраться домой. Дома меня точно разведут. Точнее, даже не признают этот дикий сумасшедший брак.

Несмотря на фокус с торнадо, я все еще не могу поверить, что оказалась где-то «в другом мире».

— Хорошо... но если мне не понравится... вы остановитесь? — я сгораю со стыда такое произносить, но что-то сказать нужно... пока мы просто говорим, ничего страшного не случится...

Я боюсь и напора Касима, и разочаровать его... беседа кажется мне ужасно развратной, порочной, волнующе стыдной.

Неужели я по доброй воле соглашусь на столь непристойное предложение?

— Остановлюсь. Будет только то, что ты любишь, Ирина.

Потрясающая самоуверенность!

— А вы-то откуда знаете?

— Я чувствую тебя.

Ох, куда это меня несет — ощущаю ненормальное, прямо распирающее желание с ним поспорить! Еще утром я пыталась бодриться, за шкирку заставляла себя обрести чуточку новогоднего настроения, а тут уже вся такая боевая... Касим и вправду действует на меня магически.

— Тогда о чем... я сейчас думаю?

— Что я наглый тип, — Касим обаятельно улыбается, — а еще сколько времени прошло, и не волнуются ли твои родители. Нет, Ирина, не волнуются. Прошло пять часов с тех пор, как я перенес тебя из мира, который ты считаешь своим.

Ладно-ладно... это просто случайное совпадение... угадал он... да и на лице у меня самый натуральный скепсис точно.

— И какой же мир якобы реально мой?

— Давай покажу?

— Ну, давайте.

И тут я понимаю, что сглупила, потому что воздух перед моим лицом начинает натурально так мерцать, а весь зал идет рябью!

***

Я прихожу в себя в маленькой комнатке, утопая в подушках. Впереди какой-то занавес, а на мне мое покрывало... уф... а рядом кто-то очень теплый... и опять этот странный аромат в воздухе. Томный, обволакивающий, соблазняющий.

Я поворачиваюсь и встречаюсь глазами с Касимом.

— Мы у меня, Ирина. Повелитель думает, что Самира уже занялась тобой, около получаса у нас есть.

Полчаса? Нет, я понимаю, что некоторые мужики очень быстрые, но мне за такого вот выходить замуж и соглашаться на веселые пятиминутки?!

А с другой стороны, лучше фиктивный брак, чем реальный... или...

— Эээ... а разве это не дольше?

Касим громко и заразительно смеется, а я начинаю злиться.

— Надо торопиться, Ирина. Потому заключать брак придется быстро. Зато на его подтверждение у нас с тобой вечность.

Не хочу я быстро! Совсем не хочу! Мне так будет больно в конце концов. Я пытаюсь выбраться из кучи подушек, перестаю придерживать покрывало, оно распахивается и сползает, оставляя меня в одном белье. Ай, ладно. Умру от стыда потом, а сейчас, главное, бежать... куда???

Я бегу ровно один миг — Касим втягивает меня обратно и я оказываюсь рядом с ним, вернее под ним, под его горячим тяжелым телом полуодетая...  Одна его ладонь оказывается на моем бедре, другая нежно гладит мне щеку.

— Не бойся. Я просто буду тебя целовать. А ты целуй меня, если захочешь.

— И все?

Касим загадочно улыбается, а в следующий миг его губы находят мои, а пальцы ласкают... я пытаюсь понять, что, чтобы он не влез, куда не нужно, но он как будто сам знает, где и как меня трогать — приятно и очень возбуждающе... а от его поцелуя у меня сладко кружится голова, и мне кажется, что больше нет воздуха, да он и не нужен... мой воздух теперь Касим... мне хочется вглядеться в него, узнать его до конца, полностью... и абсолютно довериться ему, зная, что все будет очень и очень хорошо...

Я обвиваю его шею, глажу его волосы, плечи, целую... Я одета, и он одет, но мы ближе друг к другу, чем когда-либо я была с каким-то мужчиной... любые воспоминания меркнут перед тем, что происходит сейчас. Я чувствую его желание между своих ног... и это приятно, нежно, умопомрачительно сладко... только гладить и целовать, любить его.... любить так хорошо и просто...

Касим отрывается от моих губ и шепчет:

— Люблю тебя... очень люблю...

А у меня мурашки по коже, и хочется полностью раскрыться перед ним, убрать все, что мне сейчас мешает... глупые предрассудки, страхи... нет ничего, только он и я.

— Я тоже...

Мир трескается, ломается, распадается на части. Я не вижу ничего и слышу лишь шум в ушах. Ощущение, что мы стремительно куда-то падаем, но Касим держит меня, не дает мне потеряться и как-то управляет полетом... наверное... С ним мне не страшно падать, хотя с Максимом у нас за все годы такого доверия не было... я умру, если неведомая затея провалилась, и мне придется с ним как-то объясняться.

Хотя... может, я не права... может, мне стоило дать Максиму шанс, как-то настоять на разговоре? Но со стороны все некрасиво получается. Он попал в непонятное место, где вдруг стал правителем. Объективно вся их одежда и обстановка очень серьезные, не за мелкого царька.

Максим приобрел богатство и оказался среди женщин свободных нравов. И что, он сразу меня позвал?

Нет, какую-то Рауду завел. И еще толпу баб, которая его якобы лучше ублажит.

А когда мы впервые увиделись после разлуки, что он сказал? «Она будет участвовать в отборе наравне со всеми». Это я-то?!

И спокойно отдал меня лапать чужому мужику, Касиму то есть.

О чем мне с Максимом после этого разговаривать?! Какой ему шанс?! Только пойти далеко и надолго за мои убитые нервы и потраченное на ожидания время. Ну его!

Последнее, что я вижу — темно-карие глаза Касима. Боль. Надежда. Безграничная вера.

И вдруг я понимаю: я помню его. Видела его раньше. Узнала.

Голова кружится слишком сильно, и я теряю сознание.

***

Попалась. Я безнадежно влипла, проиграла и... бесполезно заниматься самобичеванием.

Только не сейчас, когда Касим победил.

Никакой он, кстати, не Касим, а черный колдун Акмаллак из народа рамту и мой противник. Враг — это слишком громко сказано, хотя как посмотреть...

Откуда я знаю? Вспомнила, а, скорее, он расколдовал и заставил меня вспомнить перед самым переносом сюда — конечно же в обитель рамту, проклятых демонов! Потому что сиреневая взвесь в воздухе и ее ароматный запах — примета этого жуткого места.

Впрочем, на мой обычный земной вкус оно даже красивое. Огромное, просторное, величественное и вместе с тем что ли уютное.

Не знаю, на каком я этаже, но сквозь высоченные арки, стоящие на резных колоннах, виднеется роскошный сад, а за ним неприступные горы. Сад полон розовых цветов, а проход к нему обставлен кадками с цитрусовыми.

Посреди лимонов журчит небольшой фонтанчик с чашей в форме шестиугольника.

На полу плитка, то тут, то там застланная пестрыми ковриками.

По всему залу разложены пледы и подушки — садись отдыхай, где хочешь.

Низкие столики уставлены причудливыми флакончиками — вот их уж я трогать не стану, мало ли какой там яд.

Где-то поют невидимые птицы, а в центре зала светится зеленоватой дымкой бассейн. Шестиугольный, как же.

Хотела Ирочка красиво встретить Новый Год? Вот и встретишь, как даже на Фиджи или Багамах бы не встретила. Только никакого праздника ты уже не увидишь — Акмаллак свою законную жену никуда не отпустит. И она у него, правда, одна, никаких гаремов у рамту в помине нет.

А эти изысканные татуировки в виде цветов, похожие на мехенди, обвивающие мои руки от ладоней до середины плеч, значат лишь одно — его задумка всецело удалась.

Воспользовался моим беспамятством, гад! Хотя... я сама же виновата.

Рамту — проклятые оборотни. Одна их половина выглядит, как человек, а другая — неведомая гадость. Мне, как принцессе народа рахати, чьи женщины никогда не воюют, даже знать не полагалось, что там за монстр. Но их оборотницкая душа требует жениться только на истинной паре.

Достигнув определенного возраста, знать рамту проходит одним им известный ритуал, который и показывает, в каком мире воплотилась их истинная или истинный. А дальше хоть лаской, хоть сказкой свадьбе быть. Спасибо хоть до насилия не опускаются — истинность им не позволяет. Как свадьба проходит, я узнала на собственной шкуре.

Охота выругаться, но кого ругать? Не могу же я в самом деле любить этого чокнутого... Ка... Акмаллака... Мало ли какой бред выдумывают оборотни, я-то причем?! И татуировки со временем можно свести, наверное? Или нельзя.

Когда к нам пришли сваты от Акмаллака, отец рассвирепел, но виду не подал. Сказал сватам:

— Дело серьезное, моя дочь обдумает и вскоре даст вам ответ, — так и отправил их отдыхать и не скупился на угощения, потому что оборотни они или нет, а повеселиться горазды.

Гости захмелели, а у нас состоялся семейный совет.

— Хочешь ли ты стать женой черного колдуна рамту, дочь? Самого правителя Акмаллака, повелителя бурь?

Я отвела глаза в сторону.

— Нет, отец. Прошу вас, не невольте.

— Я не планировал заключать с рамту союз через тебя. Сама знаешь: их связи невозможно предсказать. Что ты думаешь делать, дочь?

Я была так напугана перспективой принадлежать чудовищу, что только прошептала:

— Спрячьте меня в другом мире, отец...

Он нахмурился:

— Не слишком ли велика цена? Ты рискуешь погибнуть, можешь потерять память и забыть, кто ты есть. Решено: я объявлю рамту войну.

— И погибнут мужчины, женщины и дети... Нет, отец. Если судьба так немилостива ко мне, если черный колдун хочет меня, то я заплачу цену за свою неудачливость.

Отец воспитывал меня стойкой и после уговоров согласился.

Я сбежала в один из соседних миров и жила там какое-то время... но принцесс рахати не учат выживать в одиночку. Я попала в плен, стала рабыней, потеряла память... и в какой-то момент родилась Ириной на Земле.

Только Акмаллаку, похоже, все равно, как меня теперь зовут и как я выгляжу. Он хочет саму мою душу, а могу ли я покориться теперь, когда благодаря его хитрости с Максимом, все же оказалась его женой?

Еще раз осматриваюсь — я, собственно, сижу на толстом одеяле среди горки подушек, укрытая другим одеялом. На мне, не считая мехенди, розовое шелковое платьице с золотыми широкими лямками на плечах. Никаких украшений и... гм... никакого нижнего белья.

Будь у меня нож, его даже спрятать некуда. Ну как зачем нож — муженька зарезать и сбежать к отцу. Нет, план дурацкий... мало того, что надо знать, куда бить, и бить ооочень сильно, я не смогу поднять руку на человека. Да и на нечеловека не смогу.

Рахати не вполне люди... долго объяснять, да и не все я помню, но живем мы около трехсот-пятисот лет, а наша знать и дольше. Отец может быть как жив, так и нет. Я понятия не имею, сколько времени Акмаллак меня ловил, да и без того жизнь правителя полна опасностей.

Ну и, допустим, приду я к отцу — хотя как я доберусь сквозь непроходимые горы рамту и соседние страны — а отец велит мне к мужу обратно возвращаться.

Выход у меня один: наладить контакт с Акмаллаком. Выяснить у него все. Усыпить его бдительность. Попросить, чтобы он моим земным родителям сказал, что со мной все в порядке. Если умно себя вести, я еще очень надеюсь их увидеть... у них елка, Новый Год на носу, а я им пропажу единственной дочери устрою?! Надеюсь, праздник еще не прошел со всеми этими межмировыми переходами?

Я слышу за спиной шорох, оборачиваюсь...

Акмаллак возвышается надо мной, а в руках у него поднос с какими-то красно-оранжевыми круглыми фруктами.

Я смотрю на фрукты, на его лицо, а взгляд сам собой опускается ниже... на его широкие смуглые плечи, на внушительные бицепсы, на литые мышцы груди и... еще ниже... божечки, какие кубики... он явно не в спортзале железо качает, посерьезнее тренировки ведет... все это наверняка свое, без стероидов... а может, ну его, мое сопротивление?

Мы с Акмаллаком вроде как муж и жена, вон мехенди у него с тем же узором, что у меня, да и я уже Ира, а не принцесса рахати... если, конечно, Акмаллак не сообщит рахати о своей победе надо мной и не опозорит меня навечно...

И эти его черные широченные штаны... дурацкая одежда — не понять, насколько он мне рад... или совсем не рад.

Ужасно ничего не знать и не помнить, хотя я даже раньше не знала, как рамту обращаются со своими женами. Вдруг кусают их за неповиновение, и я сейчас не сидеть в подушках должна, аки принцесса, а вскочить и ему кланяться?

Нет уж, кланяться я не стану. Пусть Акмаллак списывает мою непокорность на амнезию, мысли рамту не читают, в этом я уверена.... хоть и не совсем.

— Доброе утро, Ирина. Как тебе спалось?

— Ммм, хорошо спалось, — а голос-то дрожит предательски. Одно дело смотреть на таких красивых мужчин в интернете или по телевизору, а другое, когда он стоит в паре шагов от тебя и может... да что угодно он может!

— Разделишь со мной угощение?

Да вот сейчас съем фруктик, и рога отрастут... а то и копыта сразу... но что поделать?

— Разделю, только сначала расскажите мне... — делаю паузу. Если он разъярится, я свои интересы пока не выдала.

Хм, пока не бесится.

Опускается на ковер рядом со мной и смотрит пристально. Чееерт, когда он был в кафтане, я хоть могла глаза отводить... а теперь смотрю на его эффектные мускулы, и мысли сами собой куда-то расползаются.

Стоп, Ира.

Мужики не ценят, когда на них так глупо ведешься и прямо тащишься. Жена ты или не жена, покажи, что тебя непросто завоевать!

Акмаллак говорит бархатно:

— Все, что тебя интересует, Ирина... но потом ты обязательно съешь амигори — и кивает на фрукты.

Хорошо... начнем с главного.

— Должна ли я как-то выражать вам почтение? Глаза отводить, первой не говорить, ходить на два шага позади?

Акмаллак удивленно округляет глаза.

— Откуда такие диковинные обычаи? Из мира, где ты в этот раз родилась? Нет, у нас все иначе. Ты моя жена, моя истинная... моя любовь и радость. Зачем же тебе молчать и в пол смотреть?

Кааакие широкие взгляды на равноправие.

— А... обзывать вас тоже можно?

Глаза Акмаллака сверкают.

— Тебе не захочется этого делать, Ирина. Уверяю. Но на «ты» ты вполне можешь меня звать.

Хммм...

— А скажи... сколько часов прошло с тех пор, как мы... перешли из моего мира с зеркалом? Не здесь, а там...

— Пятьдесят два часа.

Ооо, это катастрофа! Корпоратив отпразднуют без меня, ладно, но мои родители понятия не имеют, с кем я буду отмечать Новый Год. Надо же их предупредить! Я спохватываюсь, Акмаллак глядит на меня встревоженно... может, зря я вообще думаю о нем плохо?

— Что такое, Ирина? Ты пропустила там что-то важное?

В моей голове рождаются десятки нецензурных слов, но я прикусываю язык. Он не поймет. Просто не поймет. Для него-то я принцесса, а не Ира Полякова.

— Да... У нас там большой праздник... Я должна родителей поздравить, предупредить, что не буду в этот раз с ними...

Акмаллак хмурит красивые брови... сейчас он так близко, а я подмечаю всякую ерунду... он вообще красивый, куда более привлекательный, чем Максим. Он спрашивает:

— Сколько часов до вашего праздника?

По правде, около двух суток, но я говорю другое:

— Двадцать четыре.

— На самом деле ты хочешь его с родными отмечать?

Ого. Вот это поворот.

— Да... — теперь я точно хочу... когда дальше меня ждет не тоска по сгинувшему Максиму, а другой мир и всякие приключения.

— Хорошо. Придем к ним вместе, я скажу им, что я — твой муж.

— Но у нас не женятся так быстро!

— И за королевские дары тоже не женятся?

— Нууу...

— Решено. Это все вопросы, Ирина?

Спорить с ним, наверное, бесполезно. Я и так безумно благодарна ему, что увижу папу с мамой... не верится...

— Расскажи мне о Максиме. Как вы с ним... эээ... сговорились?

И без того смуглое лицо Акмаллака стремительно темнеет.

— Ты всерьез считаешь, что я сговаривался с этим псом?!

Ох, а вот и буря, где не ждали. Я внутренне сжимаюсь, но улыбаюсь как можно очаровательнее.

— Прости, я подумала...

Он резко кладет ладонь мне на плечо пониже лямки и чуть сдавливает.

— Не извиняйся. Я догадываюсь, как все выглядит с твоей стороны... — он убирает руку и продолжает, — тот, кого ты знаешь, как Максима, — князек в одном из миров, близких к Земле. Я чувствовал, где ты... искал тебя... сужал круги... Заключал договоры с правителями, даже мелкими... чуял, что один из них может напасть на твой след или... попытаться присвоить тебя... Правителю всегда проще найти женщину...

— Как долго... ты меня ищешь?

— Четыреста тридцать один год, Ирина... Ты долго пряталась. Максим... Этот недостойный жил двойной жизнью. На Земле он уходил в «командировки», а сам вел дела у себя... ему нравится играть с людьми и чувствовать себя всемогущим.

В горле сухо, и я жалею о том, что не вижу рядом с собой стакана с водой.

— Он... изменял мне?

Акмаллак ничего не отвечает, лишь смотрит выразительно, а потом говорит:

— Ты нравилась ему, и в своей жажде иметь самое лучшее он решил выдернуть тебя с Земли, когда окончательно выбрал между ней и своим княжеством. Я представился ему очень жадным до денег магом. Жадные до денег люди отлично понимают этот мотив... Максим купился и пообещал мне всякие побрякушки, если я смогу привести его знакомую женщину... Я бывал на Земле и раньше, Ирина, но тогда ты еще не воплотилась на ней... а теперь...

Удивительная жизнь. Пока я страдаю по изменнику и лжецу, другой мужчина четыре с лишним века — страшно подумать! — ищет именно меня среди миров... Иногда унижаясь, нанимаясь в какие-то работники к тем, кого он может пальцем раздавить.

Я хочу укорить Акмаллака за обман, но слова сами замирают у меня на языке. Он соврал насчет важности Максима, но абсолютно честен в главном — он любит меня и хочет меня своей женой.

Что ж...

— Мой отец... у рахати... он знает, что ты нашел меня?

Акмаллак сидит в напряженной позе, сейчас это особенно бросается мне в глаза.

— Он погиб много лет назад, Ирина... Ушел, не оставив сыновей. Рахати правит другой род, им нет дела до давно исчезнувшей принцессы.

А я отчего-то чувствую облегчение... тот король сейчас — почти сказка... зато я могу начать жизнь с чистого листа. Принцессе рахати не простят любовь с черным колдуном. Зато Ирине Поляковой...

Я могу делать все, что я пожелаю.

И прямо сейчас я хочу... завершить обряд.

— Что такое амигори?

Лицо Акмаллака выглядит суровым... он не верит, что я всерьез хочу принять его и узнать?

— Особенные фрукты... они разжигают страсть. Свадебное угощение.

Вот так... уже и банкет. А как же праздник?

— И мы не будем отмечать свадьбу... при гостях?

— Будем, Ирина... отметим твое воцарение на престоле рамту... а свадьба всегда проходит без гостей, потому что любовь не терпит чужих ушей и глаз.

Мне нестерпимо хочется погладить его лицо... и нет, борода мне не мешает, она мягкая и приятная, а еще приятнее контраст, когда подушечки пальцев скользят по гладкой коже, а потом возвращаются...

— Научи меня есть амигори...

Акмаллак говорит тихо, почти шепотом:

— Жена кормит мужа, а муж жену. Это сочные и сладкие, но не слишком липкие фрукты... — он берет красно-оранжевый шар и разламывает его пополам — внутри оказывается ярко-розовая мякоть.

Я принимаю фрукт, но смотрю не на него, а на лицо своего мужа... и в его карих глазах обожание и страсть... наши пальцы соприкасаются, и меня словно обжигает.

Я держу половинку амигори, пальцы дрожат... мне сладко и... жутко... жутко сладко.

Подношу лакомство к губам Акмаллака... его взгляд завораживает, затягивает... как смерч... и нет воли противиться ему.

Акмаллак откусывает кусочек и протягивает фрукт мне... а сердце бьется — вот-вот готово выпрыгнуть из груди... фрукт и вправду очень сладкий, с еле уловимой остротой...

Ой... то ли я неаккуратно ем, то ли Акмаллак специально так меня кормит... — сок течет по моему подбородку, капает мне на грудь... такой же розовый, как мое платьице... но я не вижу платья, не вижу ничего, кроме Акмаллака, который нагибается, чтобы поцеловать меня... и я целую его в ответ.

Нежно, терпко и пряно, наши языки ласкают друг друга, а мы обнимаемся тесно-тесно, и то, что Акмаллак вдавливается между моих ног, а платьице совсем короткое, и то, что его руки тискают мою попу, нисколько меня не смущает... Рамту? Да пусть рамту, потому что он чудесен... и, может, есть правда в том, чтобы искать свою любовь столько веков... Я не хочу разочаровать его... ааах...

Крепкие жадные поцелуи на шее, на груди сквозь ткань, он играет со мной страстно и беззаветно бережно... Я раскидываюсь в сильных руках, зная, что он удержит, не даст мне упасть... я беспричинно улыбаюсь и не хочу больше ждать... я слишком мокрая, а он слишком твердый... и влияние ли то амигори, или я сама просто люблю своего мужа... да какая разница?

Акмаллак действительно меня чувствует — подкладывает подушку мне под попу и мягко опускает меня на нее. Горячие руки задирают подол платьица, под которым я совсем голая... боже... как бесстыдно, я ведь знаю Акмаллака всего ничего... но плевать... потому что между нами любовь... и я широко развожу ноги, обнимая и впуская его, а затем закидываю их ему на талию... чтобы глубже... вот так... невыразимо приятно и глубоко...

Перед закрытыми глазами мелькают звезды... я чувствую ритмичные сильные толчки... все быстрее и быстрее... мы не говорим ни слова, но слова и не нужны — страсть сжигает вены — и с каждым сумасшедшим толчком удовольствие все выше и выше... до звезд... я ощущаю его губы на своих губах... быстро... резко... как укус... и взмываю куда-то высоко-высоко, чтобы встретить в этой вышине его — своего любимого... свое настоящее новогоднее чудо...

А потом я слышу сквозь шум в ушах.

— Двадцать три часа до праздника... Десять часов тебе поспать, а то, что осталось... ты моя, Ирина, а я твой... и мы как следует закрепим наш союз!

Закрепим... и он научит меня летать... Рамту умеют летать, я помню...

А сейчас... ооох... я балдею от его легких укусов... я отправляюсь в прекраснейший полет своей жизни, и самые стыдные мечты становятся реальностью.