Босые ступни тонут в серебристом мху, когда я выхожу на поляну. Воздух дрожит от закатного света: древние дубы вспыхивают золотом, будто огонь коснулся их коры. Мои светлые волосы рассыпаются по плечам и ловят последние лучи, переливаясь, как расплавленное золото.

Это место приходит ко мне во сне раз за разом. Опять этот дивный сон... Почему он никак не отпускает? А может, это уже не сон?

Озеро передо мной темное, глубокое, как провал без дна. Наклоняюсь, и мои голубые глаза отражаются в воде. Застываю в предвкушении. Я знаю, что будет и терпеливо жду. Сердце стучит быстро, будто отбивает тревожный ритм.

Вода дрожит, и появляется он. Аэдан.

Сердце замирает, а потом начинает биться так сильно, что кажется, вырвется из груди. Светлые, почти белые волосы Аэдана сияют, как серебро под луной. Широкие мощные плечи подчеркнуты тонкой рубашкой из шелка. Она расстегнута достаточно, чтобы я увидела загорелый торс. Но больше всего меня завораживают его глаза — глубокие, как горные озера перед рассветом. В них невозможно не утонуть. Аэдан слишком красив.

— Ты пришла, Элиана, — его голос теплый, густой, медовый, будто течет по коже.

Я чувствую, как предательски дрожит мой голос:

— Я не могла не прийти.

Пальцы Аэдана касаются моего запястья. Легкое движение — и по руке бегут мурашки, как искры.

— А если я скажу, что это слишком опасно? — его дыхание пахнет спелыми лесными ягодами и чем-то неуловимо мужским, свежим, как прохладный лес после дождя. Притягательным, как тайна.

Закрываю глаза на мгновение, чувствуя, как все внутри меня переливается от радости. Аэдан так близко... так нереально близко.

— Тогда я спрошу, — я открываю глаза и встречаю его пристальный взгляд, — почему опасность может быть такой прекрасной?

Губы Аэдана мягко касаются моего виска. Лес вокруг будто расплывается, теряя форму.

— Ты пахнешь лунными цветами, — шепчет он, его пальцы скользят по моим волосам, словно запоминая каждую прядь.

Аэдан рядом. Он в каждом моем сне. Но я не понимаю...

— Почему ты приходишь только ночью? — спрашиваю хрипловато, сама удивившись своему голосу.

В его глазах пробегает тень, холодная, как внезапный порыв ветра.

— Потому что днем я принадлежу другому миру.

Я не успеваю спросить что это значит — его губы настойчиво находят мои. Вопросы растворяются, как дым.

Светлячки вспыхивают, как яркие звезды, сорвавшиеся с неба. Густые ветви древних дубов склоняются над нами, образуя живой шатер. Где-то вдалеке журчит ручей, наполняя ночь мелодичным шепотом.

Мох подо мной мягкий и прохладный, а тело Аэдана теплое и твердое. Его руки скользят по моим бокам, оставляя на коже следы из огня.

— Ты такая красивая, — Аэдан касается губами моей шеи, — как первый снег на рассвете.

Я смеюсь тихо, едва слышно. В мыслях звучат слова: «А ты, как сон, от которого не хочу просыпаться». Я не говорю их вслух, но провожу пальцами по его лицу. Аэдан смотрит на меня, и в его взгляде появляется легкое удивление.

— Ты думаешь слишком громко, — он улыбается, и в уголках глаз появляются мягкие лучики.

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет, — его губы снова находят мои, — я просто тебя чувствую.

Наши тела сплетаются в танце, одновременно новом и знакомом. Лес затихает, словно затаив дыхание. Даже звезды кажутся ярче, хотя сейчас мне совершенно не до них.

Что будет завтра? Я не знаю. Не хочу знать. Аэдан целует меня снова, и мир исчезает. Остается только этот миг. Только он. И лунный свет, льющийся сквозь листву, будто чье-то невидимое благословение.