Несколько
слов от автора: Уважаемые читатели, я обожаю ужасы, в частности люблю серию игр
«Dead Space».
Долгие годы я упорно дожидался выхода любого материала, связанного с
этой игровой вселенной, но однажды, когда моё терпение хлопнуло дверью и вышло
в открытый космос, я решил, что ждать больше нет сил. Нужно брать дело в свои
руки.
Так и появился этот рассказ. Он полностью меня устраивает. Я доволен тем, что заглянул за рамки прописанного игрой сценария.
Теперь я решил поделиться этим рассказом с вами. Однако прошу отнестись ко мне снисходительно: я молодой автор. У меня нет редактора. В тексте могут быть ошибки. И если для обычного читателя несколько помарок — это не трагедия, то для ярого фаната игры — это повод бросить в меня камень. Прецеденты были, поэтому давайте обойдёмся без камней. Пристегивайте ремни. Наш челнок отправляется на просторы Мёртвого космоса.
Пролог.
— Ты зря грустишь… Здесь не так плохо, как кажется, — она смотрела на него с улыбкой. Её светлые волосы тяжёлым мокрым веером спускались к пояснице. Она только вышла из душа. Кожа блестела; Харди невольно посмотрел на упругие бусинки её идеальных сосков.
— Мне тебя не хватает, Джини. Я будто живу в постоянном кошмаре. День за днём… он не заканчивается, как бы я не умолял его.
— Ты сам виноват. Космос… эти бескрайние просторы мертвой пустоты. Ты променял меня на них… Бросил свою жену, бросил наше счастливое будущее. И всё для чего? Чтобы летать среди безжизненных звёзд. Я просила тебя вернуться ко мне, но ты отказался. Я тебе не нужна…
— Это не правда… Джини, я желал сделать нас счастливее. Эта работа — мой шанс. Я надеялся, что мы сможем привыкнуть к расстоянию, которое нас разделяло… — он торопливо произнёс. На его лбу выступил пот. Ребра будто сдавили лёгкие.
— Миллионы световых лет для любви не помеха? Как наивно… — её улыбка стала печальней. — Это, словно секс по телефону. Тебе становится только хуже… ощущения меркнут. Ты живёшь в обмане. Ты разрушаешься. Теряешь себя, превращаясь в свою блеклую, измождённую ожиданием копию. Из-за тебя, Джеймс, я стала тенью. Я изменилась, истлела эмоционально и морально. Ты изменил меня… ты и только ты подтолкнул меня к краю…
— Если бы ты подождала меня… — он потянулся к ней дрожащей рукой. Его разрывало отчаяние. Глаза быстро метались: её лицо, идеальная грудь, босые ноги, холодный пол, вновь лицо…
— Видно, что смерть ждать не умеет. Она избавила меня от мук одиночества, на которые ты хотел меня обречь, — Джини посмотрела в его глаза. Он испугался её взгляда — холодного, внеземного, словно чужого, не принадлежащего ей.
— Не будь ко мне так жестока, Джини. Я люблю тебя! Обожаю. Мне без тебя так плохо, — он схватил её за руку, упал перед нею на колени. Лицом прижался к её едва колыхающемуся животу. Она была совершенно нагая. В точности такой, какой он её помнил. Полоска волос, рыжая, крашенная, аккуратно выбритая, также чудесно смотрелась на её лобке. Харди помнил их незабываемые ночи: её стоны, взгляды, излюбленные позы. Он скучал… и, конечно, секс был лишь способом соприкосновения с ней. Взгляд. Чувства. Эмоции. Поступки. Он скучал по всему, что было с ней связано.
— Представляю, любимый. Наверное, ты страдаешь больше моего. Прости мой эгоизм, — Джини опустила руку на его волосы, запустила его локоны между своих пальцев, как часто любила делать при жизни. — Вот было бы чудесно, если бы ты тоже умер… — с надеждой, любовно произнесла она. Харди содрогнулся от её слов. Его виски пронзила боль, а ноги сковала тяжесть.
— Ты желаешь мне смерти? — спросил он неуверенно. Её тело, к которому он прижимался, стало холодеть. Он буквально ощущал, что обнимает мокрый и холодный труп.
— Почему нет? Если ты умрешь, то сможешь присоединиться ко мне. Ты же этого желал? Чтобы твои муки прекратились? Ты клялся мне в любви и говорил, что скучаешь по мне. Космос — территория Смерти, а я — стала её Знамением. Смерть также безгранична и лишена жизни. Если ты любишь космос — полюбишь и смерть. Тем более, Джеймс, я буду ждать тебя там, и когда ты умрёшь, мы вновь будем вместе, — её голос оставался прежним, но в нём затаилась некая кровожадность. Харди, едва живой, боязно отстранился от её холодного живота. Он приподнял голову, посмотрел на свою любимую. Джини улыбалась ему, держа в руке острый штырь строительной арматуры.
— Я исполню твоё желание, Джеймс. Мы будем едины… — она опустила руку. Ржавое железо пробило Харди глаз. Он почувствовал, как другим концом арматура врезалась в кости его черепа. Кровь хлынула из ужасной раны; боль пронзила всё его естество. А Джини смеялась… громко смеялась, склонившись над его остывающим, истерзанным трупом…
Глава 1. Отправление. Глубокий космос.
Сержант Джеймс Харди проснулся в холодном поту. Его трясло. Голова нестерпимо раскалывалась. Вот уже несколько дней он мучился от нарастающей пульсирующей боли, которая мешала ему спать и есть. Джеймсу постоянно снились кошмары, и с каждым разом эти сны становись всё более реалистичней: просыпаясь, он чувствовал, как болит его глаз и раскалывается череп.
«Когда это всё началось?» — он не помнил. Его разум будто обволакивал туман. Он жил в забвении, в котором головная боль и муки совести — стали типичным состоянием его тела и души.
«Ты разрушаешься, Харди. Гниешь изнутри, словно испорченный фрукт. Так дальше нельзя, парень. Ты должен бросить всё. К чёрту бабки! Тебе нужен профильный врач. Может курс у военного психолога или обследование у нейрохирурга дадут результат. А там, когда вернёшься на землю, купишь домишко у озера, забудешься…» — он мог часами разговаривать с собственным я. Оно никогда ему не отказывало в бесплатном общении. Иногда подбадривало, а иногда подсказывало, как бы лучше надрезать вены на руке, под каким углом нужно держать лазерную винтовку, чтобы более эффективно вынести мог из своей головы…
Харди искал утешение в журналах, книгах, даже в грязном виртуальном порно, но постыдные секунды не спасали его от ужасной головной боли и внутренних терзаний совести. Врач, приписанный к этой колонии, предположил, что головные боли, возможно, являются следствием посттравматического синдрома. Его психопатологические переживания перешли в более тяжелую форму. Он винил себя в смерти жены, пологая, что его отлёт плохо подействовал на её эмоциональное состояние.
Она долгое время пребывала в затяжной депрессии. В отчёте было указано: Джини Харди погибла по неосторожности, свалившись в шахту, которую подготавливали под будущие сваи. Её тело было истыкано десятком арматурных прутов, которые в строительстве использовались для дополнительного армирования конструкций. Ужасные кадры — нестерпимые.
Джеймс не смог попрощаться с ней. Компания-наниматель отказала в расторжении контракта. Уголовные тяжбы могли уничтожить его и навсегда поставить на нём крест. Хоронить Джини пришлось её брату, Стивену. Земля приняла её на родите в Новой Вирджинии. Родственники прислали Джеймсу фото: зелёный газон, белый камень надгробной плиты, надпись на табличке, одним словом — она получила всё, что полагается ушедшим из жизни. Ах Джини… его милая, единственная и любимая Джини.
— Мне остался последний вылет. Они больше не смогут держать меня здесь. Я улечу домой. Надеюсь, мой брат поймёт меня, он не станет меня удерживать, — так он успокаивал себя последние две недели. Брат Джеймса был пилотом на втором корабле «Вейлор-2». Они вместе мечтали бороздить космос, открывать новые планеты и системы. Перспективное будущее — оно было там, в его мечтаниях. Джини он встретил ещё на гражданке. Она была студенткой. Курс инженера. Джеймс представлял, что она будет проектировать города на тех планетах, которые он откроет. Но что с ним стало сейчас? Он часами лежал на кушетке, скрутившись калачиком и обхватив голову руками, словно был умалишённым, отверженцем, пораженным космической болезнью. Он ощущал, что сходит сума — медленно, необратимо.
— Надо поспать, — пролепетал Харди. Завтра будет тяжелый день. Последний день… а сразу после, он отправиться домой и навестит её могилу — её новое прибежище.
— Только не шуми, прошу. Мне нужно выспаться, — просил он собственную голову. А в ответ: «Бзззз… бззззззз... бзззззззз!!!». Джеймс прикрыл глаза и вроде как заснул…
— Харди! Эй, Харди! — знакомый голос заставил его подскочить с кровати. Сержант вытянулся по струнке. К горлу подступил ком. Желудок скрутило. Он едва сдержался, чтобы не выплеснуть скудный обед на блестящие туфли командира.
— Командир Дженкинс, рад приветствовать! — Джеймс отшлифованным движением поднес руку к голове. Мокрая холодная рубашка прилипла к его вспотевшей спине. На этой планете всегда царил лёгкий полумрак, но если придерживаться общепринятой линии времени, то он проспал до полуночи. Вероятно, он лёг в одежде...
— Вольно, сержант Харди, — ответным жестом, сурово, как и положено военному, поприветствовал его командир, стоящий в дверях жилой каюты.
— Ну и вид у вас, сержант. Настоятельно рекомендую продолжить сон.
— Командир, я не понимаю. Вы же сами меня разбудили? — удивился Харди такой странной заботе начальства. Его ошарашенное лицо украшали свинцовые мешки под глазами.
— Верно. Разбудил. Твои крики мешали спать личному составу. И что это? Ты изодрал простынь? — Дженкинс подошёл ближе к кровати сержанта: белая ткань была перепачкана пятнами крови. Дженкинсу показалось, что он увидел кусочки ногтей и остатки кожи, что остались торчать в глубоких порезах ткани. Он попытался рассмотреть их поближе…
— Виноват. Ковырялся со снаряжением. Лень было иди в инженерную комнату. Не волнуйтесь, командир, больше не повторится — Харди спрятал ладони за спину, потупил глаза в пол.
— Вы уверены, что осилите перелёт? — Дженкинс отступил, посмотрел на пилота вопросительным взглядом. Казалось, что он о чём-то знает, догадывается и, возможно, проверяет его.
— Да, командир. Без проблем. Конечно, иногда побаливает голова, но уверяю — это мелочи, не волнуйтесь, — решил признаться Джеймс.
— Как я и думал! — Дженкинс задумчиво наморщил лоб. Харди напрягся.
— Треклятая планета! С тех пор, как мы здесь оказались, у меня весь экипаж сидит со снотворным! Да ещё, к моему удивлению, им хватает духу отмалчиваться! Герои херовы! Боятся, что я сниму их миссий, но ирония в том, что я не могу позволить им отсиживаться в колонии. Люди тут слетают с катушек. Каждый солдат на счету. Ты же понимаешь, Харди? Ты — пилот. Для нас ты особенно ценен. Командование не может прислать тебе замену. Не сейчас, когда здесь всё разваливается на части, а у них вдобавок горят сроки – Дженкинс вопросительно взглянул на подчиненного. Сам он не испытывал негативных эффектов, а если и ощущал их, то в очень лёгкой форме.
Однако куда сильнее страдал личный состав корабля. У здешних колонистов ситуация оказалась в разы плачевнее: ещё при развёртывании базы их инженерная команда потеряла троих специалистов. Местный доктор, пытаясь взять ситуацию под контроль, сперва полагал, что раздражённость и плохое самочувствие солдат вызваны синдромом «Дальних систем». Но он ошибался по нескольким причинам: во-первых, Дженкинс был прекрасно знаком с проявлениями этого синдрома, и его действие не могло послужить причиной исчезновения целой группы людей; во-вторых, среди экипажа Дженкинса были бойцы, которые отлетали в подобных миссиях не один год. Здесь точно что-то другое: возможно, электромагнитное поле планеты взбунтовалось или до них долетела вспышка звёздной активности. К сожалению, Дженкинс не знал ответов. Они использовали эту планету как перевалочный пункт, поэтому её исследованиями никто всерьёз не занимался. Колонисты дали ей название: «Врата Эгиды». Они прилетели сюда двумя неделями ранее и, несмотря на проблемы, смогли подготовить базу для приёмки кораблей, следующих к дальним системам.
Часами ранее на коммуникатор Дженкинса поступила жалоба: доктор не отвечает на звонки. Вход в медицинский комплекс заблокирован, а весь персонал бесследно пропал. Дженкинс, желая урегулировать ситуацию военным вмешательством, попросил у штаба разрешения, но, в ответ на его запрос, пришли чёткие инструкции: все проблемы колонии оставить на управляющую компанию, занимающуюся развёртыванием инженерных и гражданских комплексов.
Дженкинсу докладывали о жертвах. Опасаясь провала миссии, он распорядился изолировать стартовый комплекс. Солдатам было разрешено применить оружие, если колонисты попытаются захватить военные корабли «Вейлор-1» и «Вейлор-2» или попробуют приблизиться к ангарам и стартовой площадке.
— Ничего, солдат, в течение грядущего дня мы покинем это гиблое место. И надеюсь, что больше никогда сюда не вернемся. Продержись ещё немного, Харди, — командир доброжелательно положил руку на плечо Джеймса, а после отстранился от него, вероятно собравшись покинуть каюту пилота.
— Наша завтрашняя цель, что это? – Харди поспешил окликнуть командира прежде, чем он шагнул за порог его «клетки»; голова вновь зазвенела: «Бзззз… бззззззз... бзззззззз!!!». Харди почувствовал, как его внутренности словно втягиваются в тело.
— Конкретных указаний мы не получали, но, как ты мог догадаться, командование направляет нас в систему «Эгида-7». По прибытию в указанный квадрат, нам приказано ждать дальнейших директив. Миссия, сам понимаешь, совершенно секретная.
— Юнитологи заварили эту кашу? — Харди кисло ухмыльнулся. Его слова звучали с презрением. Он не любил этих помешанных фанатиков, даже если сам был схож с ними, когда речь касалась исследований космоса.
— Осторожно, Джеймс. Юнитология очень распространённая вера. Даже в рядах нашего экипажа есть их последователи, — Дженкинс серьёзно посмотрел на пилота. Харди присел, опустил глаза в пол. — Мы живём в то время, когда человечество отчаянно ищет спасения или, быть может, избавления… но чёрт их возьми! Сам их недолюбливаю, однако моя работа обязывает слушаться приказов. Ваша, Джеймс, ничуть от моей не отличается.
— Я понимаю, командир, — Харди поубавил пыл. Провёл ладонью по затылку. На липкой руке остались его выпавшие волосы.
— Немедленно приступай ко сну, Джеймс, — приказал он, а затем добавил:
— Я слышал, ты недавно потерял жену. Мои соболезнования, Джеймс. Компания жестоко с тобой обошлась. Надеюсь, ты не бросишь космос. Мне нужны такие надежные люди, в особенности сейчас.
— Рад быть под вашим началом, командир Дженкинс, — Харди приложил руку к голове. Командир ответил взаимностью, вышел.
«Бзззз… бззззззз... бзззззззз!!!».
— Проклятье! — боль вернулась и взялась за него с новой силой. Харди вяло, почти безнадежно, пошарил по карманам одежды. Он надеялся отыскать там спасительные пилюли. По уставу ему не положено принимать снотворное перед вылетом, но Дженкинс сам признался — другого пилота у них нет.
— Тумбочка! — его вдруг осенило. Он извлек из ящичка упаковку. Поднёс к лицу, открыл: на дне баночки осталось несколько пилюль.
— Когда я успел принять так много? — удивленно подумал он, прежде чем боль вернулась вновь. Джеймс сжал зубы и впился ногтями в ладони. Из повреждённой кожи сочилась кровь.
— К чёрту! Всё скоро закончится. Завтрашний день всё решит. Он всё изменит! — пилот отсыпал несколько пилюль и кинул в рот. Его бесконечная боль временно отступила. Но вот она вновь выходит из душа. Мокрая, нагая. Её стройные бёдра окутывает пар; от босых ног на полу остаются мокрые следы. Она идёт к нему. Он падает перед ней на колени. Быть может, в этот раз всё будет иначе? Он смотрит на неё: она улыбается ему и поднимает над головой стальную арматуру…
«Джеймс! Джеймс... Это я, твоя Джини. Почему ты оставил меня, любимый? Зачем ты толкнул меня в спину? Зачем сбросил меня вниз? Ты убил меня, Джеймс». — кто-то громко звал его. Харди почувствовал, что его пихнули в плечо. Он испуганно раскрыл глаза; в уши ударила какофония звуков: работа двигателя, жужжание приборных панелей, писк лампы, что барахлила над его креслом, и, как он распознал после, гул голосов экипажа.
— Джеймс, потрудитесь объясниться. — строгий голос Дженкинса раздался над головой пилота. Командир почти нависал над ним; его ноги были широко расставлены, грудь выпячена вперёд, а мышцы напряжены.
— Командир, я… — Харди осмотрелся. Вне всяких сомнений, он находится в кресле пилота на борту корабля «Вейлор-1» Однако! Он совершенно не помнил, как и при каких обстоятельствах попал сюда. У него был разговор с Дженкинсом, потом он принял таблетки… увидел во сне Джини. Тьма.
— Придите в себя, Джеймс. Ситуация, несомненно — сложная, но я не позволю вам спать на рабочем месте. От вас зависят сотни жизней, если вы, конечно, не забыли, — командир сложил руки на груди. Его взгляд был холодным и тяжелым, словно многотонная каменная порода.
— Виноват, командир, — Харди поднялся, приложил руку к голове; тошнота прильнула к его горлу; лицо пилота заметно побледнело. Дженкинс скомандовал ему сесть обратно.
«Когда они вылетели? Почему он ничего не помнил?» — Джеймс отчаянно пытался восстановить события последних часов своей жизни. Однако он не мог, и у него только вновь разболелась голова. Боль не ушла! Она не привязана к планете! Он — её заложник. Навсегда!
— Оставим на потом этот разговор, — Дженкинс снисходительно качнул головой. Скорее всего, Харди ещё не восстановился. Напирать на него нельзя, впрочем, как и давать больших поблажек. Космос — поле битвы. Он безжалостно ломает тех, кто слаб духом и телом.
— Уважаемые пилоты, скорректируйте курс. Командование просит прикрыть им задницы. А мы, как бравые исполнители, должны вовремя прибыть к этой самой заднице и, если понадобится, вымыть её с детским мылом. — Дженкинс окинул экипаж внимательным взглядом. В голосе отзвучала знакомая сталь.
— Так точно! — отозвался второй пилот, что сидел неподалёку от Харди.
— Будет сделано, сэр! — подтвердил Джеймс. И на следующие несколько часов он сознательно ушел в работу.
Харди пытался утонуть в мотанном процессе. Хотел скрыться от вездесущего шума, который продолжал жужжать в его голове и, казалось, нарастал пропорционально их приближению к цели.
Дженкинс изредка наблюдал за ним: Джеймс ощущал тяжелый взгляд командира на своей спине. На благо, Дженкинс занимался своими делами и особо не вмешивался в их работу. Временами он отходил к дальней части капитанского мостика. Что-то обсуждал по закрытому каналу. Джеймс предполагал, что Дженкинс держит связь с капитаном судна «Вейлор-2» и, что не удивительно, слушает хозяйские команды из далекого «Титана».
Когда корабль миновал туманность «Бадиннга» и вошёл в искомую систему, Джеймс громко объявил:
— Мы прибыли в «Эгиду-7». На заданный вектор выйдем через десять минут. Помех нет, приборы работают справно.
— На радарах чисто, сэр, — дополнил доклад второй пилот.
— Хорошая работа, — Дженкинс, без особых оваций, похвалил пилотов.
— Я отправлюсь к десантному экипажу. Парням нужно сообщить дальнейшие указания. В «ЦУ» решили держать нас на коротком поводке. И всё куда серьёзнее, чем мы предполагали, господа, — неутешительно подытожил Дженкинс и отправился к дверям шлюза, что вели к грузопассажирской части.
— Джеймс… ты уже так близко. Мы станем едины… — Харди вдруг услышал отдалённый голос.
— Командир, вы что-то сказали? — решил он уточнить.
— Нет, Джеймс. Господи, да что с вами такое? Просто ожидайте моих дальнейших указаний, — раздраженно отреагировал Дженкинс. Кнопка активации дверей шлюза оказалась у нег под рукой.
— Джеймс-с-с-з-З-ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ!!! — Харди вскрикнул, схватился за правое ухо. В его голове стремительно разрастался ужасающий свист, словно он запихнул макушку под сопло ионных двигателей.
— Сэр! Мы принимаем сигнал неизвестного происхождения. Второй пилот склонился над панелью управления. Он попытался определить источник странной аномалии, но головная боль мгновенно усилилась. Пилот подскочил с кресла. Его движения походили на конвульсии изломанной куклы. Кровь стала сочиться из его ушей, носа и глаз. Не выдержав мучений, он стал биться головой об внутреннюю стенку.
Джеймс мог поспорить, что услышал звук ломающихся костей лобной доли и с десяток тяжёлых шлепающих ударов, прежде чем второй пилот затих и стёк по ребристой поверхности, оставляя после себя блестящий кровавый шлейф.
Дженкинс упал на колени и стал срывать шлем со своей головы. Ему казалось, что тот начал сжиматься, и его черепная коробка вот-вот лопнет как переспелый фрукт. Он разломил несколько зубов, потому что сжимал челюсть с такой нечеловеческой силой, что потоки крови хлынули из его рта. А как только предмет костюма был отброшен, командир рухнул на пол и больше не подавал признаков жизни.
Харди тоже досталось: он несколько раз терял сознание. Панель навигации на его рабочем месте была разбита и окровавлена. Джеймс сломал нос и рассёк щеку об острые осколки защитных экранов, которые он вероятно сломал во время падения. А может, он, подобно второму пилоту, пытался покончить жизнь самоубийством?
— Джеймс! — женский голос.
Харди ошарашено оглянулся: командир лежал на полу; его уши были плотно прикрыты руками. Харди увидел струйки крови на пальцах Дженкинса. Второй пилот потерял сознание. Его конечности обмякли и теперь безжизненно свисали к полу; лужа крови вокруг его головы покрылась небольшой коркой.
— Кто меня звал? — спросил Харди. Его желудок неприятно подрагивал; температура тела повысилась; глаза растерянно метались по кабине.
— Надо взять себя в руки. Надо успокоиться. — промолвил пилот и, сам того не замечая, прикусил губы до кровавых ран. Затем Джеймс взглянул на панель приборов: всё в норме. Никаких отклонений.
— А что по визуальному осмотру? — пилот посмотрел в иллюминатор и увидел непроглядную мглу открытого космоса. Тусклые звёзды светились в бездонной черноте. Там, за стеклом, холодная, враждебная и безжизненная среда.
Внезапно его внимание привлекло пролетевшее мимо иллюминатора белое пятно. Оно появилось и исчезло. А затем вновь появилось, но уже с другой стороны корабля.
«Космический мусор? Облако пыли?» — Джеймс сосредоточил все внимание на этом странном пятне.
Оно парило в невесомости. Выписывало различные круги, будто полиэтиленовый пакет на ветру.
«Но это невозможно» — подумал Джеймс. Мы в открытом космосе. Здесь не может быть ничего живого. Там нет ветра, там нет тепла. Только вакуум пустого и смертоносного пространства.
Внезапно пятно приблизилось к иллюминатору. Джеймс ближе пододвинул кресло и привстал на нём. Он всматривался в это существо и пытался понять, что это могло быть? Как вдруг оно обрело форму и подлетело вплотную.
— Привет, Джеймс. Давно не виделись.
— Джини?! Это ты? Но как? Ты мертва. Тебя похоронили. Тебя больше нет… — Джеймс отрицательно покачал головой. Он видел фотографии её истерзанного тела. Видел кровь и ржавчину, перемешанную с плотью…
— Мертва? Нет, любимый, как ты мог такое подумать? — Джини удивленно приподняла бровь. — Я здесь. И даже нарядилась в платье, которое ты мне подарил, — она улыбнулась, отлетела чуть дальше от иллюминатора и — покрутилась в невесомости.
Действительно, на ней красовалось чудесное платье: пестрый горошек, жёлтые ромашки и синие небо. Дивные цвета, которые напоминали Харди их любовные утехи на цветочном поле.
А когда подолы платья Джини взметнулись вверх — Джеймс подметил, что на ней надеты её любимые черные трусики.
— Но что ты здесь делаешь, Джини? – Джеймс припал к стеклу. Он пытался хоть в чем-то разобраться. Неужели его обманули? За что они так с ним? Зачем подстроили её смерть? Всё из-за денег? Из-за поганых денег…
— Глупенький! Я решила повидать своего любимого. Разве в этом есть что-то плохое? – она по-детски надула губки, как всегда делала это раньше, когда она злилась или обижалась на него.
«Те же хмурые брови, тот же игривый взгляд, те же пухлые губы…».
— Ты не хочешь меня видеть, Джеймс? – произнесла Джини. Её плечи опустились. Она словно сжалась в ком. Взгляд замкнулся в себе. Девушка вернулась к иллюминатору. За её спиной — чернота космоса.
— Нет, нет, я не хотел тебя обидеть, Джини. Просто я немного взволнован. Мы так давно не виделись. Зачем ты оставила меня? Мне было очень одиноко без тебя, Джини. Я хочу всегда быть рядом с тобой. — голос пилота частил. Интонация колебалась, как и мысли. Он сильно вспотел, и от костюма несло противным запахом пота.
— Давай отныне всегда будем вместе. — Джеймс влюблено смотрел на свою жену Джини Харди. Это точна была она: кольцо, подаренное его бабушкой в честь их свадьбы, было одето на её утончённом пальце. У него не осталось сомнений. Перед ним была его любимая. Его Джини!
— Харди! Ты в порядке? — раздался неуверенный голос Дженкинса. Он с трудом поднялся и широко осмотрелся. Второй пилот не подавал признаков жизни. Его глаза стали блеклыми, стеклянными, как у мертвой рыбы.
— Командир! Вы не поверите! Там Джини! Она пришла навестить меня. Она всё ещё любит меня. Компании не удалось нас разлучить… — Джеймс не отводил взгляда от иллюминатора. Теперь он походил на мышонка, который смотрит на мир через маленькое отверстие в коробке.
— О чем ты говоришь, Харди? Твоя жена мертва. Её похоронили… — Дженкинс растерянно осмотрел своего подчиненного: ноги Харди дрожали; плечо неестественно изворачивалось, словно желало отвалиться от тела.
— Да нет же. Вы не понимаете. Она здесь, со мной. — умоляющее произнес Харди. Его голос казался таким слабым, тихим, даже умирающим.
— Да, правильно, Джеймс. Скажи ему, что я здесь и я всегда буду с тобой. Им нас больше не разлучить. У них ничего не выйдет, пока мы вместе. — Джини положила обе руки на стекло иллюминатора; Джеймс согласно закивал. От радости ему хотелось застонать. Его зрачки расширились, вены на руках и голове вздулись. Он был возбуждён, как психически, так и физически.
— Послушай, Харди. У тебя стресс. Ты ударился головой. Но нужно собраться, слышишь? Взять ситуацию под контроль. Проверь икс Питера. Прими на себя управление и ожидай моих дальнейших распоряжений. — Дженкинс сделал неуверенный шаг в сторону Харди, а затем остановился: его уши вновь кровоточили. Кровь шла из носа. Кровь сочилась из глаз…
— Нет, послушай меня, Джеймс. Я хочу тебе сказать кое-что очень важное. — Джини внимательно посмотрела в глаза возлюбленного. Её лицо стало серьёзным; алые губы сошлись в тонкую полоску.
— Да-да. Говори, говори скорее. Я слушаю. — Джини открыла рот и что-то произнесла. Она бала сосредоточена. Она точно говорила что-то очень важное, но Харди не услышал её слов. Вместо этого он слышал нарастающий голос Дженкинса.
— Сержант, я повторяю: ты должен проверить систему жизнеобеспечения в костюме Питера. — командир подумал, что пилот разговаривает с ним. Он постарался максимально внятно донести свой приказ до Харди.
— Что-что? — Джеймс припал ухом к иллюминатору. «Не слышу! Почему я не слышу?!».
— Проверь его икс, Харди. Может Пит ещё жив. — Дженкинс тяжело говорил. Ему с трудом удавалось повторять слова. Ноги налились свинцом. Руки, подбородок и шея намокли от крови.
— Я не могу, командир. Джини хочет сказать мне что-то очень важное. Помолчите. Из-за вас я не слышу её слов. Вы мешаете мне. — Джеймс продолжал безотрывно смотреть в пустой иллюминатор.
— Сержант, я устал тебе повторять, — произнес Дженкинс раздраженно, — там никого нет. Твоя жена умерла. Компания присылала тебе фото. Её смерть подтвердили близкие родственники. Возьми себя в руки, солдат. Мы всё ещё можем вернуться домой. Помоги мне!
— Она не мертва!!! — вдруг пронзительно крикнул Джеймс. Он почти заверещал. Его руки будто охватили конвульсии. Он обернулся: в его глазах полыхал гнев. Он был зол. Зол как никогда. Его зубы скрипели, а скулы напряглись, как тугой комок змей.
— Она здесь, со мной! Она жива! Вы просто обманули меня, командир. Да-да… вы заодно с ними. А я вам верил… напрасно верил. — взгляд Харди источал обиду. Он был предан. Он остался один против всех…
— Нет… нет. У меня есть Джини. Моя Джини. Я не один. Мы вместе. Мы одно целое… — Харди страдальчески прошептал и вернулся лицом к иллюминатору.
«Безумец» — Дженкинс наконец-то всё осознал. Разум сержанта потерян. На него нельзя больше полагаться. Он опасен. Его нужно срочно изолировать. Но нельзя идти в одиночку. Нужна поддержка и помощь остальной команды…
С этими мыслями командир попятился спиной к дверной заслонке. Дженкинс боялся оставлять Харди без внимания. Пришлось двигаться на ощупь. Также вслепую найти приборную панель. Нажать нужную кнопку…
«Что за херня? Открывайся же!» — Дженкинс повторил. Вновь нажал на кнопку; круглая створка двери не среагировала. Дженкинс еще раз коснулся панели. Дверь все также не отвечала. Внутри командира всё похолодело.
«Неужели? Не может быть?!» — наконец, Дженкинс повернулся к створке двери и включил камеру аварийного наблюдения. Его глаза наполнились ужасом: огромный отсек был усеян кучей разорванных трупов; стены и пол были залиты кровью и исписаны странными символами. Они были везде, даже на обрывках кожи, плоти и одежды.
Кровь витала по отсеку, подобно дождю, застывшему в воздухе. И кругом глаза — мёртвые, безумные глаза. Они словно продолжали бороться друг с другом. Даже их остатки полыхали гневной волей, диким желанием всё разрушать, порабощать и объединять внутри себя.
«Черт возьми! Да что здесь произошло?! – Дженкинс содрогнулся. Его ноздри раздулись, стук сердца барабанил в ушах, дыхание участилось. Командиру казалось, что он заперт в железной клетке. Впервые в жизни он испытал приступ панической клаустрофобии. Он хотел бежать. Но куда? Это тюрьма. Это — могила.
«Как и почему это произошло?» — на другом конце отсека сидел труп. Его череп и конечности были сильно деформированы. В руках он сжимал охапку собственных внутренностей. Это кисть. А он — чуткий и внимательный художник.
Он видел в голове картину и пытался её нарисовать. Символ за символом. Сантиметр за сантиметром. Они царапали обшивку ногтями, шкрябали железо обломками собственных костей. Всё ради того, чтобы эти символы стали реальны в этом мире. Обрели смысл и форму. Были услышаны людьми…
— Сигнал. Он свёл их сума. — Дженкинс все осознал.
Похоже, сигнал как-то влиял на психику людей. Вот почему у них так болела голова. Вот почему Джеймс видел перед собой свою погибшую жену. Сигнал вызывал галлюцинации. Делал людей раздражительными. Заставлял их убивать, совершать суицид и повсюду писать эти мистические знаки…
— Джини, он больше не мешает нам. Он замолчал. Я прогнал его! — Джеймс прислонился к иллюминатору. Его обрывистое дыхание оседало на стекле. — Что ты хочешь мне сказать? Говори, ты же знаешь, я всегда готов тебя выслушать. Ты можешь мне доверять. Я тебя не подведу, любимая. Ты только скажи, и я все сделаю, — он всячески пытался загладить свою вину перед Джини.
— Джеймс, любимый Джеймс. Слушай меня внимательно, Джеймс. У нас мало времени. — её голос был едва слышен. На губах появилась грустная улыбка. Харди изо всех сил напряг свой слух; из его ушей просочилась кровь.
— Да. Я слушаю. Говори, говори скорее, — пилот заботливо и нежно провёл рукой по стеклу. Как бы он хотел обнять её, погладить, поцеловать… раздеть, любить…
Джини немного отдалилась от иллюминатора, а затем с размаху врезалась в него головой.
— Я ЗАДЫХАЮСЬ ДЖЕЙМС!!! — взревела она во всё горло. От удара её лобная костью деформировалась. Кровь бежала по её лицу.
— Мне нечем дышать!!! Джеймс!! Нечем дышать!!! – Джини кричала и дергалась в конвульсиях. При этом она раз за разом билась головой в иллюминатор. Её передние зубы оказались выбиты. Рот наполнился кровью. Она билась и билась об корпус, сжимая горло руками.
— Дышать, здесь нечем дышать, скорее, Джеймс, пусти меня на корабль!!! — кровь во рту не позволяла ей нормально говорить, и, вместо слов, она изрыгала булькающие звуки.
— Стой, Джини! Перестань! Не надо! — Джеймс закричал во всё горло. Он закричал так громко и так истошно, что Дженкинс от испуга кинулся к противоположной стене. Командир лихорадочно искал оружие.
«Нужно вырубить его, а затем связать. Только так я смогу спасти нас обоих» — подумал про себя Дженкинс.
— Нет! Джини, держись. Только не умирай. Не оставляй меня одного!!! — похоже, он вовсе забыл про командира. В голове пилота раздавались истошные вопли Джини. Он бил руками в иллюминатор. Его пальцы набухли и кровоточили. Несколько пальцев были сломаны, но он продолжал нещадно колотить руками об стекло.
Джеймс ошалел от дикого ужаса: его милая, любимая, его Джини задыхается у него на глазах, а в голове истошно звучали её вопли:
— Впусти меня! Впусти к себе. Я задыхаюсь Джеймс!!! — её некогда прекрасное лицо побледнело, а кожа стала похожа на кожу мертвеца. Она все билась в стекло и молила впустить её внутрь.
— Потерпи, любимая. Я уже иду! — Джеймс резко развернулся. Ему нужно было срочно открыть для Джини пассажирский шлюз.
Вдруг он увидел Дженкинса, стоящего возле створки. Он перекрывал ему дорогу. В его руке был кусок арматуры. Похоже, Дженкинс оторвал её от дверной панели. Он не хочет пропустить его туда? Он хочет, чтобы его Джини умерла?!
— Мне срочно нужно пройти в пассажирский отсек. Нужно открыть шлюз. Я впущу Джини на корабль! — надрывисто завопил Джеймс. Его силуэт угрожающе надвигался на командира.
— Это невозможно, Харди. — Дженкинс пытался подбирать слова. Он не желал провоцировать сержанта.
— Мне нужно туда. Разве ты не слышишь, как она кричит? Как она страдает там? Во тьме? — Джеймс расставил перед собой искалеченные руки; струйки крови бежали по его пальцам.
— Разве ты не слышишь, как она умоляет меня? Я должен её впустить! —вновь проревел Джеймс. Его глаза были налиты гневом и болью. Мышцы напряжены, вены вздуты. Он рычал подобно дикому зверю.
— Послушай, Джеймс. Дверь заперта с той стороны. Я не могу её открыть. Я пытался. Она не поддаётся. Тебе её не открыть. — командир пытался отговорить своего подчиненного, но Харди только прошипел. Гневно посмотрел на живую преграду; Дженкинс направил на него тупой конец арматуры.
— Ты хочешь её смерти. Ты пытаешься убить мою Джини. — вкрадчиво произнёс Джеймс. Его изломанные пальцы сжались в кулаки; Дженкинс слышал противных хруст.
— Стой там! Не приближайся ко мне, Джеймс. — но Джеймс продолжал упрямо идти вперед.
— Остановись! Или я разнесу тебе череп! — пригрозил командир.
— Нет! Ты все врешь. Ты просто не хочешь её впускать. — Джеймс резко перешел на бег, попутно поднимая лежащий на полу шлем командира.
Дженкинс взмахнул арматурой и ударил Джеймса по руке. Затем он замахнулся вновь, чтобы нанести удар по голове пилота, но тот вновь закрылся рукой. Дженкинс бил его раз за разом. Рука Харди превратилась в кровавое месиво. Куски плоти отпадали от неё, словно кусочки мяса, отлетавшие от переваренной куриной ножки.
— Я не позволю тебе убить мою Джини. Я не позволю, — упрямо повторял Джеймс. Его вторая рука тянулась к горлу командира. Он наступал. Он не чувствовал боли.
Внезапно командир уперся спиной к двери. Ему некуда было отступать, и тут же кровавые пальцы сомкнулись на его горле. Дженкинс вскрикнул, но тяжелый шлем с титановыми пластинами врезался ему в челюсть. В голове Дженкинса помутнело, а ноги подкосились. Еще один удар, и руки несчастного опустились вниз.
Теперь он сползал по железной двери, а Джеймс все бил и бил его. Острая волна боли захлестнула командира. Он чувствовал, как потоки теплой крови стекали по его лицу, груди и рукам. Он понимал, что сейчас умрет. Боль перешла на второй план, и осталось только сожаление. Он больше никогда не сможет вернуться домой. К своей жене и детям. Черная дымка закрыла глаза командира, и он больше нечего не смог увидеть…
Окончив кровавую расправу, Джеймс откинул в сторону изуродованное тело командира. Дженкинс был мёртв. Частички его мозга теперь блестели на острых гранях шлема.
Харди подошел к панели управления дверью и попытался открыть её, но створка не реагировала. Джеймс попробовал вновь. Дверь по-прежнему не открывалась.
— Проклятый Дженкинс! Наверно, он что-то с ней сделал! — отчаянно и злобно провопил Харди. Его левая рука плетью свисала к полу. По ней текла кровь, а местами торчали куски раздробленной и оголённой кости.
— Джеймс. — позади раздался голос его любимой.
— Всё хорошо, Джеймс. Я уже здесь, с тобой. — Харди обернулся: перед ним стояла Джини. Совсем нагая, мокрая, как если бы она только вышла из душа.
Босыми ногами она стояла в кровавой луже и улыбалась. Она была счастлива. Она довольна тем, что он сделал...
— Джини, ты в порядке? — Харди испытал дикое облегчение. Его тревога спала. Наконец-то он чувствовал облегчение и покой.
— Я так испугался. Как хорошо, что ты жива. — Джеймс протянул к ней свою руку, но девушка отвергла её.
— Ты правильно сделал, что убил его. Он бы только мешал нам, но ты все сделал правильно. — она провела рукой по своей шее, коснулась пальцами своей груди и отправилась дальше, к тонкой рыжей полоске волос.
— Послушай, Джеймс. Я хочу тебя вновь попросить. — сказала она или не сказала. Джеймс вдруг с ужасом заметил, что Джини произносила слова, но на её лице не дрогнул и мускул. Её голос звучал в голове. Губы не двигались. Улыбка теперь казалась натянутой, не естественной.
— Да, я слушаю. — Джеймс отмахнулся от позывов разума. Какая разница, как она выглядит и как себя ведёт? Главное, что она здесь. Она рядом. Это его возлюбленная. Его Джини…
— Джеймс. — девушка приблизилась к нему, и всё вокруг затопило оранжево-кровавым светом. Стены, потолок, пол — всё покрывали странные инопланетные символы.
— Джеймс. — повторила она и подошла к мужчине. От её тела веяло трупным холодом; Харди упал перед ней на колени и обхватил её бёдра руками. Слёзы потекли из его глаз. Он посмотрел наверх, на её прекрасное лицо.
— Сделай нас Едиными… — Джини вонзила в его голову кусок железной арматуры.
Дорогой читатель, вот и подошла к концу история корабля «Вейлор1». Если тебе понравилось, то я прошу поддержать меня лайком, комментарием и подпиской.
Если рассказ наберёт достаточно вашей активности, я напишу рассказ по второму кораблю «Вейлор2».
