На месте шеи пожеванного Жорой изваяния торчат острые осколки, а спереди, по-видимому, остался кусочек ректорского каменного подбородка. Мишаня задумчиво созерцает покусанную статую ‒ остатки былой роскоши ‒ и поглаживает собственный подбородок ‒ гладенький и целый. Молча стою рядом, всем видом изображая, что я тоже весьма прониклась печальностью момента.

‒ Нынче творящиеся вокруг события практически заставляют терять голову, ‒ наконец философски изрекает ректор Тунгусский и проводит пальцами по сгибу своей шеи.

Жора, закусывающий всем, чем можно и, теоретически, нельзя, но лично ему, по глубокому внутреннему убеждению, можно, исчез в слоистых пространствах так же быстро, как и появился. Никто из альф и пикнуть не успел. Хотя некоторые из студентов, занимавших в зале первый ряд, все же успели разглядеть прелесть внешнего вида камнежорного эллипса в непосредственной близи, а потому последующая демонстрация их скоростного сползания с кресел была особенно зрелищной. И винить их не за что. Жора ‒ будто чудовище, выбравшееся из самых кошмарных сновидений, которые только может породить воображение взрослого существа. Еще бы тут с головой под кресло не занырнуть.

С другой стороны, струсившим парнишкам в будущем нелегко придется. Они ведь по-прежнему остаются альфами и, по логике бытия, должны закусывать подобной опасностью на завтрак.

Меня обрадовало, что ректор отнесся к происшествию предельно спокойно. Мигом восстановил тишину и спровадил студентов по своим делам, объявив, что камнежорка ‒ проблема уже завтрашнего дня.

Понятия не имею, почему он так уверен, что Жора может не захотеть вновь войти в амплуа «проблемы», но все еще «сегодняшней».

‒ Думаете, он, в смысле эллипс, не проявит себя где-нибудь еще? ‒ задаю вопрос с максимальной осторожностью. Как ни крути, Жоржа в этот мир призвал профессор Ярый, но настоящую свободу ему даровала именно я.

В общем, волнуюсь, как бы мне этот «подвиг» не припомнили в отрицательном аспекте и резко не отняли те странно заработанные рейтинговые баллы, благодаря которым моя ракета стала чуть ближе к космическим пространствам успеха.

‒ Камнежорному эллипсу достаточно закусить чем-то каменным средних размеров, а затем завершить трапезу откусыванием кусочка шпиля академической башни. И тогда он утихомиривается на несколько часов, таясь где-то в промежуточных пространствах. Но это если судить по опыту последних дней, ‒ радостно поясняет мне Мишаня. ‒ А сегодня он уже отгрыз половину шпиля, слизал черепицу с крыши здания одного из общежитий и выдрал кусок хранилища вместе с дополнительным складским помещением, где в этом момент находился Хранитель.

‒ А что с Хранителем?

‒ К счастью, уцелел. ‒ Ректор усмехается с особым удовольствием. ‒ Медитировал в момент нападения, так что всего лишь свалился со стула и выпал на мягкий лужок, благополучно пропустив момент самого приема пищи.

Хранителю в последние дни удача не просто улыбается, а хохочет в голос прямо в ухо. Сначала Малява при поддержке Радика собирался его схарчить без всяких приправ, затем Жорик его тоже себе присмотрел в качестве легкого аперитива. Но дедок как-то выжил.

Опасливо смотрю на ректора, ожидая напоминания, что практически вся буйная фауна в пределах ближайшей пары километров так или иначе связана со мной.

Слышу смешок и округляю глаза.

Кажется, Мишане весело. Этот рокерский ректор ‒ истинное воплощение позитива, отвечаю.

‒ Исходя из всего сказанного, он пока из своей норки не вылезет.

‒ Кто? Хранитель? ‒ переспрашиваю я, из-за волнения потеряв нить беседы.

‒ Камнежорный эллипс. ‒ Мишаня, улыбаясь, кладет громадную ручищу на мое плечо и дружески встряхивает меня. ‒ Полагаю, сегодня он уже насытился.

‒ А…

‒ И завтра он ‒ весь ваш.

‒ А?

‒ Первая пара завтра ‒ «взаимодействие и обуздание магического зверья». Так что ничего не мешает нам сразу перейти к практике. Нам ведь нужно как-то убрать монстра с территории академии. Вот вы как раз и возглавите ловлю.

Каких «А» мне еще не хватает? Ах да, по-моему, таких…

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Ловить Жору?! Ага, ага, уже беру сачок и набрасываю ему на коготь.

‒ Может, не надо…

‒ Не волнуйтесь. Учебную программу эта неожиданная практика не сорвет. Во-первых, подобные задания и так предусмотрены программой. Во-вторых, ведет предмет ваш покорный слуга. ‒ Ректор Тунгусский делает реверанс, что при его габаритах выглядит, по меньшей мере, нелепо. И, пожалуй, смешно. Очень смешно. Наверное, именно так в поклоне приседает его любимая Звездочка, а он всего лишь пытается ее скопировать.

Лады… Но меня-то вовсе не необходимость перекраивания учебных планов беспокоит! А перспектива пихания меня обратно на трапезную тарелку Жоры. Доводы о том, что он так и не съел меня в первый раз и, теоретически, не станет этого делать и завтра, не принимаю вообще. Теории теориями, но за прошедшие сутки у плодожорки вполне могли измениться как настроение, так и гастрономические вкусы.  

‒ Отлично, Лютик! Я уже вижу, как ваши глаза озаряются пламенем азарта! ‒ Мишаня принимается потирать ладони в заметном предвкушении завтрашней пары.

Да-а… азартом мои глазенки озаряются. Ух, каким азартом пламенеют!

Чувствую, пять минуток рандеву с Жорой и его жором завтра, и бабуленькина Конфетонька точно сложит вам из мармеладных кирпичиков мармеладный заводик.