Она опять вышла замуж. На этот раз, как долго брак продлится? Ей самой не надоело? Почему она не может завести любовника и остановиться на этом? Да ещё меня заставляет переехать к этому… блин опять забыла имя. Такое стрёмное оно у него. Говорила какой-то врач. Капец, то у неё психопаты - адвокаты, то брутальные механики, то тупые спортсмены, а теперь вот… врач. Очень надеюсь, что психиатр.

 Честно, мне это всё чертовски надоело. Сначала я её ненавидела, потом жалела, а теперь мне на всё плевать. Она всё делает неправильно, считая, что новый муж, станет мне хорошим отцом. Для начала ей нужно стать хорошей матерью. Мы могли бы снимать квартиру, жить вместе, для себя, но вместо этого, она вынуждает меня унижаться. Она как ребёнок, который, наигравшись с одной игрушкой, бросается к другой.

 Таксист останавливается в какой-то глуши. Вокруг лес.

 − Чувак, у тебя машина сломалась?

 − Нет, мы приехали. С тебя четыреста рублей.

 − А ты уверен, что мы приехали?

 − Вон дорога направо уходит, видишь? А вон там, если приглядеться, видны ворота.

 Отсчитываю свои копейки, жесть последние карманные деньги отдаю тупому водиле.

 Выхожу из машины и закидываю на спину заплечную сумку, достаю сигарету из пачки и закуриваю. Оглядываю широкую двухполосную дорогу и мгновение наблюдаю, как таксист пропускает несколько машин и когда появляется возможность, выезжает на трассу в сторону столицы.

 Затягиваюсь и сворачиваю на узкую дорогу, по которой проедет только одна машина. Вокруг лес, твою мать, как можно тут жить с комарами? Дохожу до ворот и звоню в звонок. Надеюсь, я не опоздала на ужин, есть очень хочется. Она сказала к шести приехать. Над воротиной висит камера, я поднимаю руку, показываю средний палец и выдуваю струю дыма. В двери щёлкает замок, ступаю во двор дома и округляю глаза. Дом в стиле - хай-тек с соснами и минималистическим садом поражает воображение.

 − Да ни хера себе. На этот раз ей повезло.

 Захлопываю дверь, и минуту разглядываю три тачки под навесом. Здесь старенькая BMW как из первого фильма «Перевозчик», голубой кроссовер марки KIA и блестящий, чёрный внедорожник от GM. А у этого хрена отличный вкус и бабла до чёрта. Он точно не психиатр. Может, пластический хирург?

 Когда двор заканчивается, начинается лестничное восхождение по тёмно-коричневым деревянным, лакированным доскам, смотрится стильно и идеально сочетается с чёрными стенами дома и серым камнем. Дохожу до широкой деревянной двери, здесь стоит бонсай и какая-то фигура из гладкого чёрного камня, даже не пойму, что это такое. А может это пластик? Кладу сверху руку и толкаю, но зараза не поддаётся, это точно камень… ах ты сука, он падает… Хватаю кусок глыбы и пытаюсь удержать и не позволить ему свалиться. Сука, тяжёлый.

 − Он тут для красоты, − прозвучал за спиной голос мужчины.

 − Какой красоты? Это ж какое-то дерь…, − замираю с сигаретой в зубах, в неприличной позе, точно пытаюсь пристроиться у писсуара и справить нужду. На меня вопросительно смотрит высокий качок с белыми волосами, чёрной короткой бородой и очках. Я знаю этого чувака. Блядь. Это же тот хер, которого я две недели назад послала «на хуй». Я подавляю стон. Только бы он меня не узнал.

 Мужчина подходит и помогает мне установить камень на его прежнее место. Я успеваю ощутить исходивший от мужчины приятный, густой, пряный аромат духов.

 − А ты как я понял дочь Татьяны.

 − Ага. А вы её новый муж?

 − Как работа в кофейне?

 Блядь, он помнит меня. Ну ещё бы.

 − А-а-а, нормально.

 Меня уволили сразу, после того как я оскорбила его. Да и похер, я теперь нормально работаю в баре.

 − Заходи, мы как раз тебя ждём.

 − Иванна, − с наигранным обожанием мамочка потянулась ко мне, обняла и расцеловала щёки. Это она так перед ним старалась показать себя хорошей, любящей матерью?

 − Мама, я Анна, перестань меня уже называть этим дерьмовым именем.

 − Но ты же моя Иванна.

 − Меня сейчас стошнит.

 − Дорогая, я же попросила тебя надеть платье, у нас сегодня ужин в кругу семьи.

 − Какое платье? Я похожа на идиотку? Я тя умоляю.

 Мама виновато смотрит на мужчину.

 − Прости, − общается она к нему.

 − За что? – бросаю в ответ и затягиваюсь. Мама выхватывает сигарету и выбрасывает в урну. Перехватываю насмешливый взгляд мужчины.

 − Давайте зайдём в дом, − предлагает он.

 − Верно, − киваю. – Какого хрена мы запускаем комаров в дом? Ну что вы как баржи, честное слово, заходите быстрее, − проскальзываю между мужчиной и мамочкой, скидываю с плеча рюкзак и бросаю его перед стеклянным столиком с живыми цветами в трёх, цилиндрической формы, вазах. – Ох, твою мать, как тут красиво. Вы любите цветочки товарищ… как вас там. Простите мою девичью память.

 − Демьян Александрович.

 − Точно.

 − Да, мне нравятся цветы, − тем же спокойным и невозмутимым голосом отвечает мужчина, вновь напомнив мне то дерьмовое утро, когда я обслуживала его столик. Тогда он тоже был спокоен, но ужасно требователен. Кофе ему не понравился. «Это ненастоящий кофе», так он мне сказал, чем невероятно взбесил.

 − Мамуля сказала, что вы псих… психиатр.

 − Нет…

 − Как я такое могла тебе сказать? И разуйся, пожалуйста.

 Я посмотрела на их ноги. На мужчине лёгкие туфли, блестящие мать их, как зеркало, мама в лодочках. Ой, да, пожалуйста. Я скидываю ботинки, бросаю их у двери и отряхиваю руки.

 − Ванна вон там, − указывает мама на дверь сзади меня.

 − Нахуй… сорян, зачем мне ванна? Я, вообще-то, чистая.

 − Руки.

 − Пфф…

 Открываю чёрную дверь и вхожу в белоснежную ванную, но здесь, кроме унитаза и раковины, нет никакой ванны. Вымыв руки, ищу полотенце, но не нахожу и, выйдя из так называемой ванны, вытираю руки о джинсы.

 Мама ждёт меня в холле, сложив руки на груди, и возмущённо смотрит на меня.

 − Это мне ты тапочки приготовила? – сую ноги в мягкие, кожаные тапочки.

 − Какого чёрта ты строишь из себя дуру? – шипит она мне в лицо.

 − Да потому что меня это всё бесит. Какого чёрта, я тут делаю? Хочешь замуж, вперёд, меня зачем каждый раз дёргать? Я пытаюсь бабки заработать, а из-за тебя мне пришлось не выйти на работу.

 − Ты будешь жить со мной, здесь.

 − Спасибо, но мне хорошо жить у Толика.

 − Опять ты связалась с этим отбросом общества?

 − Ладно, я поем тут и уеду.

 − Нет, ты теперь будешь делать то, что я сказала.

 − Ага, щаз, − обхожу мать и через холл попадаю сразу в гостиную, опять же всё в чёрно-золотистых расцветках. Но выглядит богато. И среди этой роскоши на кожаном диване расположился этот качок в чёрной шёлковой рубашке и белых брюках. – Шикарные у вас хоромы Демьян Александрович, только вот в ванной нет полотенца.

 − Там есть сушилка для рук.

 − В упор не увидела. Ну так, что? Чего мы ждём? Сказали, тут будут на халяву кормить.

 Мама закрыла лицо руками. Демьян улыбнулся.

 − Мне нравится твой юмор Иванна, − умышленно подчёркивает он моё имя. Поднявшись с дивана, он приглашает маму и меня в столовую. Я снимаю кожаную куртку, бросаю её на спинку дивана и, сунув руки в задние карманы джинсов, следую за парочкой в белую столовую с чёрным столом и стульями на гнутых ножках. Стол накрыт на три персоны, хозяин дома отодвигает стул для мамы, она с улыбкой в блестящем красном платье садится за стол. Я ногой крючкую ножку стула и отодвигаю. – Тебе помочь?

 − Мерси, но уже поздно, − плюхаюсь на стул, хватаюсь за сиденье и прыжками вместе со стулом пододвигаюсь к столу. – О да, сегодня у нас курица с рисом. Давайте уже жрать. А потом живите долго и счастливо.

 − Прости Демьян, она росла без отца, на улице постоянно, в то время как я работала. Прости, за её невоспитанность.

 − Так кем вы работаете? Я увидела ваши нехировые тачки и я прям такая: ого это ж блядь кем надо работать, чтобы такие охуенные тачки иметь. Вы какой-то магнат?

 − Нет, я нейрохирург.

 Я запрокидываю голову и от души хохочу.

 − Да ну нах, ни фига себе.

 Мама под столом носом туфли бьёт меня по ноге, от боли наклоняюсь над столом и, продолжая хохотать, стучу кулаками по столешнице.

 − А нельзя ли полегче, у меня теперь синяк будет на ноге.

 − Иванна, − обращается ко мне мужчина с натянутой улыбкой. – Твоя мама сказала, что тебе семнадцать…

 − Восемнадцать!

 − Нет, семнадцать, тебе через месяц восемнадцать.

 − Короче, у меня есть паспорт и я совершеннолетняя. А что не так, Демьян Александрович?

 − Ты ещё не совершеннолетняя, а значит, не можешь жить у какого-то парня. Мама твоя настаивает на том, чтобы мы жили как семья.

 Смотрю на него как на сумасшедшего.

 − А зачем? Вам это надо?

 − Жить с семьёй лучше, чем с каким-то парнем.

 − Не лечи меня. Мне нравится жить у моего парня.

 − Почему ты мне грубишь?

 − Демьян…

 Он поднял руку, приказывая мать заткнуться, его же голубые глаза впились в моё лицо.

 − Почему, Иванна?

 Я откидываюсь на спинку стула и смело выдерживаю его взгляд через оправу очков. Какого хрена он их нацепил? В прошлый раз он был без очков. Ненавижу стиляг. А этот прямо вылизан.

 − Ты считаешь, что у меня с твоей мамой всё это временно и несерьёзно?

 − В точку. Меня бесит этот цирк.

 − Нет, Иванна на этот раз всё серьёзно. Теперь ты можешь жить здесь и чувствовать себя как дома. И мы будем очень рады, если ты останешься сегодня. Уже поздно, а завтра, если хочешь, я на одной из тех красивых машинок отвезу тебя в школу.

 − В школу? Пфф, чувак да ты чё…? Ты ему не сказала?

 − Сказала, что ты не ходишь уже месяц в школу.

 − Э аллё, я бросила эту хуёвую учёбу, а не учусь месяц. Это два разных понятия.

 − Значит, тебе придётся вернуться.

 − Я бы тебе сейчас сказала пару ласковых, но у меня ещё осталась капелька уважения к матери и очень надеюсь, что она нашла то, что так долго искала, поэтому промолчу. Но в школу не вернусь. Не заставите, а будете настаивать, и вы меня больше не увидите. Простите, мою прямолинейность и грубость, но я не собираюсь притворяться хорошей и воспитанной девочкой ради временного отчима. Достало меня это всё.

 Демьян прищурился, его глаза выражали, нет, не испуг как у матери, а скорее возмущение и отвращение.

 − Мы вернёмся к этому разговору, а сейчас давайте ужинать.

 Я просто в шоке. Только вот не надо строить из себя хорошего папочку, ты не первый такой. Но ладно, я промолчу. Переночую, лишь потому, что мне нравится его дом, но в школу не вернусь.