— Надька, глянь чего твой вытворяет!
Моей и так шитой седины сегодня станет больше. А почему? Причины, как минимум, три:
а) Пришлось ответить на звонок при клиентке. Я пилила ногти: фреза жужжала, летели опилки геля, рядом парикмахерша фен врубила, а мне, как назло, Галка моя названивает, как никогда. Явно что-то случилось.
б) Я включила громкую связь, потому что руки заняты.
в) Весь мой салон красоты узнал, что мой муж мне изменяет.
Галка – моя подруга и по совместительству клиентка с двадцатилетним стажем – прислала мне видео, где какая-то малолетняя пигалица сидит на коленях моего мужа в ночном кабаке, культурно называемом «танцевальный ресторан». Хорошее такое заведение, модное. Я там раза два была, цены кусачие, а у меня кредит висит. И работы вагон, не продохнуть. Сейчас время десять, а я сижу, маникюрю. Поздним клиенткам я не отказываю — тем, кому кровь из носа надо «вот прям сейчас» — потому что беру за срочность подороже. Чтобы заработать побольше и закрыть, наконец, кредит на свой салон. А мой супруг спускает всё заработанное, отмечая дату, которую не отмечают. А я об этом ни сном, ни духом. Воистину сорок лет ума нет.
— Ой, глянь чё делается! — цитируя героиню одного известного фильма, вздыхает Галка на том конце телефонного звонка. — Ты приезжай, Надь. Совести у него нет!
Сейчас, доделаю покрытие и приеду — девчонок своих я не бросаю без ногтей!
Я хладнокровно и профессионально, чётким отточенным движением наношу гель-лак – базу с шиммером. Это быстро, тридцать минут, и все пальчики готовы, несмотря на то что клиентка убеждает меня всё бросить и идти убивать эту гниду. Поняв, что я не отступлю, настояла, что довезёт меня и возглавит карательную миссию. Девочки мои смотрели на меня с пониманием и сочувствием, ни от кого не ощущалось и не слышалось ни ехидства, ни смешков. Всё-таки команда у меня в салоне отличная собралась. Девки-огонь!
Салон у меня небольшой, но прокачанный. Три кресла для стилистов по волосам, два места для ресничницы и бровистки, еще три для спецов по маникюру и педикюрши-подолога, не считая моего. Цену на аренду я не загибаю, основной доход всё-таки волоку на своём горбу, плюс тут у меня небольшой стеллаж с уходовой косметикой для волос, ногтей, бровей. Тоже небольшой, но доход, хотя еле отбиваюсь от Озона с Вб, держу цены, ассортимент, качество. Заказываю прям с заводов. Салон на первом этаже жилой высотки премиум-класса, который я оформила в кредит на этапе котлована, рядом отделение банка, кофейня и продуктовый, поэтому проходимость у меня отличная.
Я закончила маникюр. Собрала инструмент, обработала стол. Иринка — любуясь новыми мерцающими ноготками — терпеливо и настойчиво ждала меня у двери. Маша, парикмахерша, тоже закончила стричь и намылилась с нами. «Давать звезды», цитирую.
А потом я выяснила, что этот ресторан он снял. Весь. Полностью. В кредит. Потому что сегодня у него день рождения. Юбилей. Сорок лет. Которые он отмечать не собирался.
Я организую ему сорок дней.
А как я узнала? А потому что, когда я запирала салон и ставила его на охрану, с моей кредитки исчезли шестьсот с копейками тысяч рублей в счёт ООО «Ресторан Магнолия». Видимо, счёт оплатил за свой праздник. Глядя на банковское приложение, я широко открыла рот и заорала.
— Тварь!
Так что, кажется, услышали и «Сбер», и «Пятёрка».
Шестьсот тысяч. Ещё шестьсот! У меня пол-ляма ещё висит за салон!
— Ну и мудак же! Бестолочь! Безмозглый!
Сидя на переднем сиденье, пока Ирина гнала по Тверской, я крыла мужа как могла и чем могла. Враз все его косяки поднялись в моей памяти: его вечные глобальные бизнес-идеи, которые он никогда не доводил до конца, хорошо, если просто в ноль уходил, а не в минус, эти его «поиски себя» лёжа на диване после очередного провала, его «я на такую работу не пойду», когда я предлагала ему просто пойти в найм по его специальности инженера-строителя или хотя бы в такси, на худой конец, потому что мне, мать его, ТЯЖЕЛО ВСЁ ОДНОЙ ТАЩИТЬ! А мать его, это вообще отдельная песня. Вечно больная-несчастная-одинокая-страдающая женщина, точнее бабушка, аж пятидесяти восьми лет, старая и разваленная, как девяностолетняя старушка. Которая, когда надо, аж вперёд меня побежит лёгкой трусцой и даже не запыхается. Даром что актриса самодеятельности в прошлом.
Я-то её сразу поняла, а вот Григорий, муж мой, так и бегал по каждому её пуку, пока сам не устал. Да и то до сих пор она находит, чем его подцепить. Еле мусор её научил выкидывать самостоятельно. Еле уговорили её, что доставка продуктов — это ничуть не страшно, и совсем не обязательно три раза в неделю нам навьючиваться и лично отдавать великой женщине честь, принося ей продукты лично. На которые она щедро накрывала столы свои соседкам, подружкам и нередко забегающим на приветливый огонёк ухажёрам. Вот для соседок, подружек и интересных пожилых мужчин она и была резва, весела и бодра. Для меня с Григорием была заготовлена иная маска. Не работала она, если не соврать, уже лет пятнадцать, находясь то на содержании своих мужчин, то на содержании сына. Чтоб я так жил, как говорится. Но я так не жил, увы. Я пахала за себя, за Гришку, за его мамашу и за того парня.
Дал Бог мне сил и здоровья, и ездаков мне на шею.
Я работаю в бьюти-сфере, моя внешность — это резюме! Поэтому я всегда выглядела на все сто, у фейсконтроля ко мне не возникло вопросов, когда мы приехали в ресторан. Я мужа на год старше. Сорок лет я восприняла болезненно, но отражение в зеркале меня устраивало, мужа тоже. Вроде бы. Но когда всё слишком хорошо, надо же зажраться и пойти искать получше, верно?!
Верно.
Меня впустили, когда я показала паспорт с фамилией арендатора сего заведения. Я его сразу увидела, как вошла в ресторан. Он сидел за большим столом, во главе, и на коленях у него всё также по-хозяйски восседала тощая брюнетка с безвкусными прядями-гофре родом из нулевых.