Карета медленно едет вперед, оставляя за собой след колес на мокрой земле. Дорогу сильно размыло после ночной грозы, поэтому быстрее двигаться транспорту невозможно.
Небо хмурое, серое, говорящее о том, что сезон дождей только начался. В воздухе пахнет сыростью и свежестью, но я терпеть не могу дожди.
Смотрю, как все дальше и дальше уносят от меня четыре серебряных коня изысканную карету из темного дерева. Да... Глава города далеко не беден, но вот так мерзко поступить мог только он.
Оборачиваюсь и смотрю на мать, которая стоит чуть поодаль. Заметив мое внимание, она склонила голову, стараясь избежать взгляда.
— Мама, отец никогда бы подобного не позволил! — возмущенно, но тихо произношу. Стараюсь сдержать эмоции, но получается плохо.
— Розалиа, прекрати! — тут же строго произносит она, поправляет шаль и возвращается в дом.
Следую за ней.
— Мам, это же немыслимо!
— Ты же знаешь, если мы не сделаем так, как говорит он, то… Тебя опозорят перед всеми, — стараясь, чтобы никто не слышал, говорит она в ответ. — Немедленно в кабинет отца.
— Какая ирония! – горько отзываюсь, но выполняю приказ родительницы. Самая банальная история, даже добавить нечего — картина маслом.
— Он влиятелен. Если мы не повинуемся, то он сделает все, чтобы опозорить не только тебя, но и всю нашу семью. Думаю, граф Милонский не отступит. Прости, но сейчас я не могу тебе помочь. Никак не могу тебя защитить.
— Ты даже не пытаешься! — с обидой перебиваю.
— Роза! У меня нет такой власти. После пропажи твоего отца я пустое место — такая же женщина, как и все. Ты же знаешь, слово могут иметь только мужья. Несмотря на мой статус, должность главы города — немалый пост. Он раздавит нас! А у тебя есть еще брат и сестры. Что будет с нами, если ты ослушаешься?
Светлые брови мамы нахмурились. Я видела, ей тяжело, но мне все равно было больно. Неужели, совсем никак нельзя избежать участи невесты старого главы города?
— Мам, — шепчу со слезами, — ладно, есть дедушки очень милые, добрые, можно закрыть глаза на их возраст — дело в самом человеке. Но ты же знаешь, о нем ходят дурные слухи.
— Будем надеяться, что эти слухи из-за его поста, — съежилась мама и устало села в кресло. Ее плечи поникли, в серых глазах отразилась печаль. Я же побледнела. Надеяться? На что?
— Почему я? Я средняя. Ладно, Марта не в счет, ей всего семнадцать, но Анна? Она старше меня на пять лет, и более подходит.
На самом деле, я никому не желала такой участи, но этот вопрос стал действительно интересен, ведь обычно сначала старшие замуж выходят. Но и также во мне говорили обида и боль.
— Мне всего девятнадцать, и я что, должна выйти замуж за старика и вот так поломать себе жизнь?..
— Анна помолвлена.
Я смеюсь.
— Мама, даже слухов не было, что за ней ухаживали, а ты говоришь про помолвку?! — иронично воскликнула. Резко падаю перед сидящей мамой и беру ее руки.
— Мамочка, ну, пожалуйста, не позволяй этому случиться. Прошу тебя, — шепчу и смотрю в серые грустные глаза, в которых уже видны слезы.
— Роза, я не желаю тебе такой жизни, — облизывает она сухие губы. — Но даже если ты сбежишь… — белое лицо мамы бледнеет еще сильнее, — он найдет тебя, — шепчет, — и тогда, боюсь, тебя ждет еще более худшее будущее. Прости! Если бы я была хотя бы магом, с моим мнением считались бы, но я даже граммом дара не обладаю. Пока твоему брату не исполнится двадцать пять, господин Милонский может надавить. Послушай меня, подумай сама. Да, я могу отказать. Да, могу встать за вас. Но я уверена, он найдет выход — он сломит тебя. Я этого боюсь... Еще тогда, на последнем балу, он так смотрел на тебя — я очень разнервничалась. И мои опасения оправдались. Ты красива, молода — я надеялась найти тебе достойную пару, а не так вот…
Мама сжала мои ладони.
— Но я не особенная — кругом множество красивых дев и более прекрасных, чем я. Но даже их мне было бы жаль, мама, он стар. Неужели нет закона о том, что старше девяносто лет жениться запрещено, хотя бы с разницей более десяти лет младше. Ему осталось жить двадцать-тридцать лет. Возможно, для него это ничто, а для меня будет пытка…
Надежда на то, что смогу уговорить маму помочь, гаснет. Вижу, как она поджимает виновато губы, как отводит взгляд.
— Понятно, — шепчу, встаю. Внутри такая пустота, словно у меня отняли душу. Хотя ее действительно отняли, учитывая, какое меня ожидает будущее. Мама хотела еще что-то сказать, но не решилась. Я же направилась к себе в комнату, на чердак.
Нет, комната у меня там не потому, что я изгнанная или нелюбимая дочь. Я сама ее выбрала. Отец не был против и сделал хороший ремонт, так что покои у меня далеко не хуже, чем у Анны или Марты, которые живут на общем этаже. Я всегда любила красивый вид с чердака на долину, освещенную солнцем, с текущей по ней рекой.
Вот и сейчас уставилась на родной теплый пейзаж. Над долиной просияло солнце — темные тучи разошлись в стороны, и залитая дождем земля светится и искрится. Сейчас она еще прекрасней. Стоит ли ждать, что и за моим испытанием последует свет и красота? Вот бы взметнуться сильной птицей и улететь высоко и далеко — на поиски отца. Но лучше не тешить себя глупыми надеждами, нужно как-то решать вопрос.
Стук в дверь. В комнату входит Артур — мой старший брат, внимательно смотрит на меня, после чего в его синих глазах отражается моя же печаль.
— Артур, ты же старший, почему не ты глава семьи? — непонимающе произношу. Прекрасно знаю ответ: брат хотел бы всем сердцем взять на себя обязанности, но закон не дает…
— Розочка, — подходит и обнимает за плечи, — прости, мне еще нет двадцати пяти, поэтому мне не дают власти. Я бы никогда не позволил так поступить ни с одной из моих сестер.
Темные волосы брата уложены набок, синие глаза смотрят на меня, он закусывает губу. Я понимаю, что сейчас брат старательно размышляет над чем-то.
— Я думаю, необходимо как-то потянуть время, — шепчет, — до моего совершеннолетия. Вижу только такой выход, тогда я смогу отменить помолвку с этим паразитом общества.
Последние слова Артур произносит со злостью. Хоть кто-то на моей стороне, и это придает сил.
— Спасибо, — выдыхаю, — но он всунул уже выкуп — нам доставили сундук с золотом. Представь, сколько он заплатил!
Артур с силой сжимает мою ладонь.
— Я что-нибудь придумаю, — тихо говорит, — но вот так тебя не отдам. Сундук запросто можно вернуть — это не проблема.
Артур встает, пытается еще приободрить, но видит, что у него плохо получается. После чего решает оставить меня вновь одну.
Конечно, брат помог, словно глоток воздуха дал, в сердце поселилась небольшая надежда. Которая в итоге разбилась о рифы города графа Милонского.
Он приехал через три дня, мерзкий старик. Я еле сдержала эмоции, чтобы не закричать, посылая всех от боли.
Я не хотела выходить. Видела, как неуютно маме, как затихла прислуга, которая тоже уже знала о случившемся. На меня, словно на прокаженную, стали смотреть с жалостью и сожалением. Мой «жених» ждал в гостиной, сидя на мягкой софе, спокойно пил себе кофе. Худые костлявые пальцы уверенной хваткой держали хрупкий фарфор.
И зачем в этом возрасте жениться?
Седые волосы уложены набок. Он чуть ниже меня, на бледном лице мелкие морщины… и вообще, он старый! Мерзко старый, но даже не это пугает, а его взгляд, в котором промелькнула при виде меня похоть. В его темных глазах что-то словно засветилось. Извините, но разве в этом возрасте еще что-то работает? Разве не пора готовиться на покой, грубо говоря. Занимайся своими делами и наслаждайся последними годами, зачем кому-то еще жизнь ломать?
— Прекрасно, — говорит слегка дрожащим голосом. Кажется, вздрогнула не только я, но и мама.
А вот дядя широко улыбнулся.
— Ну же, Роза, — подошел ко мне родственник, — покажи, как ты играешь на флейте. Я рассказал твоему жениху, как ты талантлива в музыке. И вообще, Роза — образцовая миледи, ее растили с подобающим воспитанием. Вероника, какие у нее были учителя? — решил уточнить у мамы дядя, он, видимо, считал, мэр — партия что надо, так как породниться с графом Милонским очень престижно.
Дядя приезжает не часто. Видимо, прибыл вчера вечером, когда до него дошли слухи о помолвке, и уже хочет себе что-то прихватить из выкупа. Не скажу, что он плохой, но скользкий, и любит деньги.
— Всех моих детей обучали преподаватели из королевского замка, — прошептала мама.
— Правда? — удивился граф Милонский. — Каким же образом вам удалось их уговорить?
— Мой брат, Самуил, тоже был при дворе, там и договорился, — пояснил дядя Авдоль. — Так же Роза рассматривалась на отбор для короля, но отказалась после в нем участвовать.
Тут дядя с таким неодобрением на меня глянул... Но гость этого не заметил.
— Ее приглашали на смотрины? — вновь удивился старый граф. — Хотя неудивительно, девочка очень красива.
Комплимент из его уст мерзок, меня замутило. Лучше бы я отправилась на отбор и приняла приглашение в замок, где выбирали только пятерых миледи для основного отбора. Это было полгода назад, сразу же после исчезновения отца. У меня не было и раньше желания участвовать в отборе, папа всегда знал, что я хотела поступить в институт, и поддерживал. Лучше бы я не ездила на тот бал. Но Анна тогда уговаривала, и мама, видимо, хотела выдать меня замуж скорее. В итоге, выдает…
— Да, ее пригласили, — сказал еще раз Авдоль, улыбнувшись. — Поэтому, вы понимаете, что Роза чистая аристократка, очень ценна как будущая супруга.
— Конечно, это я и рассмотрел в ней сразу. Думаю, спланируем свадьбу через две недели, — отозвался глава города.
Две недели? Мое сердце ушло в пятки.
— Вы слишком торопитесь, — отозвалась мама, — нужно ведь все подготовить.
Новость ее тоже удивила, и она побледнела еще сильнее.
— Что вы. Розалиа приедет в мое поместье через три дня, и мои слуги смогут быстро все подготовить. Я даю ей время попрощаться с домом и собрать все свои вещи. Вы, мадам Иливинская, можете с остальными детьми подъехать как родственники чуть позже. Я отправлю приглашение, — после этих слов граф Милонский встал, опершись на трость. — Мне пора.
Дядя поспешно проводил «жениха», а я так и стояла в ступоре. Этот самый «жених», пройдя мимо, одарил мою ладонь поцелуем, отчего я вздрогнула, даже не взглянув на него.
— Встретимся через три дня, милочка, — прошептал он на ухо. Этот голос будет сниться мне в кошмарах.
— Роза, — чувствую, как касается моих щек мама, — приди в себя.
— А по-моему, не такой уж и плохой старик, — пожала плечами Анна. После чего я так на нее глянула, что она поморщилась.
Старшая сестра очень похожа на маму, и еще она двойняшка Артуру. Только они очень разные. Мы с Артуром похожи больше на отца, у нас с ним жгучие черные волосы, только мои кудрявые. У Артура и глаза, как у папы — синие, а у меня — мягко-карие, как теплый чай с лимоном. Так говорил отец… Марта вообще смешанная: темно-русые волосы, серые глаза — мамы, и волосы тоже в кудряшках. Она сжала мою ладонь и прижалась щекой к моей руке:
— Прости, Роза, — произнесла, — мне так тебя жаль!
Я оторвалась от младшей сестры. Кусок в горло не лез… Поспешила встать из-за стола и быстро ушла к себе.
Свои вещи я не трогала, сил не было, но мама позаботилась об этом — приказала все сложить вместо меня. Днем в моей комнате послушные слуги выполняли приказ хозяйки дома.
Завтра с утра меня… за мной приедет карета.
**
— Артур? — зажгла я свет на тумбе, брат тихо вошел в мою комнату.
— Да, — прошептал он и сел на постель рядом со мной. — Роза, ты должна хорошо отдохнуть, завтра у тебя тяжелый день.
Я лишь отмахнулась — даже слушать не хочу.
— Нет, послушай. Я договорился… — тут же села ровнее и прислушалась, внимательно всматриваясь в синие глаза, которые пришлось слегка разглядеть в полумраке. — Я узнал, что тебя будут сопровождать четверо защитников и смог договориться через… определенных людей. На карету нападут разбойники.
— Разбойники? — шепотом переспросила я.
— Да, тут-то тебе и нужно быть очень внимательной — придется сбежать ото всех, пока будет идти сражение, и двигаться на восток. Нападение предположительно произойдет между двумя холмами, вниз по дороге. То, что дороги размыты, должно помочь тебе, но может и сыграть злую шутку. Надеюсь, завтра будет дождь. На восток по лесу беги, увидишь высокую липу, я буду там.
— Это опасно, Артур, лучше не приходи.
— Нет, я уже придумал алиби, у меня есть верные люди, не бойся. Я передам тебе лошадь, вещи и деньги. Подготовь все, что нужно, и спрячь под кровать, я заберу. После ты должна будешь ехать дальше на восток и пересечь границу. Ты сможешь?
— Смогу, — обнимаю брата и тихо плачу, — я смогу.
— На год, как Роза Иливинская, ты умрешь — до моего принятия родовых дел. После я якобы тебя отыщу. Там, за границей, в городе Альбрус будет ждать мой давний товарищ, я отправил ему весточку. Он поможет тебе скрыться.
— Ну и продумал ты все! Я смогу, Артур, но ты… будь осторожен, не выдавай себя. И вообще, совсем никому, даже семье, не говори о том, что помог мне.
— Я знаю, малышка, — потрепал мои черные волосы брат. — Отец… поддержал бы меня, думаю, и мама в душе надеется на чудо. Для всех ты пропадешь с разбойниками.
Я кивнула. Брат поцеловал в макушку и пожелал спокойной ночи.
Уснуть я так не смогла, на глаза то и дело наворачивались слезы. Я полночи промолилась Вышнему о помощи и защите брата, меня и моей семьи.
Утром дождя не было, что очень опечалило, но дороги и так были очень мокрыми, и карета то и дело застревала. Вот так, застряла в болоте, и четверо мужчин выталкивали ее из жижи грязи. Я кусала губы и вновь молила о помощи, руки предательски дрожали.
Прощание с семьей было скупым, мама все время отворачивалась, стараясь не смотреть на меня, но в конце крепко обняла. По ее глазам я увидела, что она тоже плакала. Анна попрощалась непринужденно и быстро, сказав, что скоро увидимся, Артур приобнял и ободрительно сжал мою ладонь. Марта, вообще, не хотела отпускать, то и дело, висела у меня на шее. Она предлагала мне сбежать, или спрятаться в столице. Я лишь улыбнулась и погладила ее по волосам.
Вот так меня усадили в карету, и мы отправились в путь. Как хорошо, что наш город на соседнем холме, и наш дом тоже на высоте, что дороги такие тяжелые. Раньше постоянно из-за этого печалилась, зато сейчас была очень благодарна.
Показался склон, а за ним два холма. Сердце пропустило удар, я с силой сжала кинжал под рукавом левой руки.
— И еще раз! — толкнули мужчины карету, ее дернуло вперед. — Отлично!
Послышались легкие удары о стекло — дождь! Как же повезло! Капли воды припустили еще сильнее, и вот начался ливень. Обожаю дождь!
Крики, удары, я осторожно выглянула в окно.
— Миледи, — врывается один из защитников, — разбойники напали, немедленно следуйте за мной. Выхожу из кареты, дождь стеной стелется перед нами, мужчина пытается показать путь, я поскальзываюсь и падаю, и тут на этого защитники тоже нападают. Он отважно отбивается, а я тихо ползком огибаю карету и с трудом разглядываю дорогу к лесу. Почти уже вся в грязи, понимаю, что это шанс, и максимально пачкаю себя. Пока лошади встают на дыбы, разбойники сражаются с защитниками, я осторожно крадусь к лесу, где тут же прячусь за деревьями.
Глянула назад — пока моей пропажи не обнаружили. Вижу, как к бою присоединяются еще несколько разбойников, теперь их больше, и я срываюсь на бег. Дождь с грохотом стучит о листья, холодные капли стекают на оголенные участки тела, в основном, это лицо, все остальное я постаралась максимально скрыть, так как знала, что бежать придется по лесу. Обула более менее удобные туфельки. Ветки и листья бьют по лицу, ноги то и дело спотыкаются, но я не отступаю — это единственная возможность выжить, скрыться, и я ее не упущу. Дыхание обжигает, смотрю вверх, на небо, разглядываю все по сторонам. Так, вроде двигаюсь правильно. Облегченно выдыхаю, когда через пятнадцать минут вижу знакомое дерево. Смотрю по сторонам и медленно продвигаюсь к липе.
— Артур, — выдыхаю, завидя брата, вышедшего из-за веток и удерживающего лошадь.
Он ускоряется, быстро передает мне поводья, накидывает на плечи плащ и одновременно дает указания:
— Тебе придется нелегко. Меньше показывайся в маленьких деревнях, селах и тавернах, там тебя запомнят. Только в крайнем случае. До темноты постарайся выйти из лесу, тут много диких животных. Когда достигнешь долины, далее иди между лесом и рекой, там мало путников из-за узкой тропы, и менее опасно. Максимально растягивай еду и воду. Запомни: королевство Герноэльт, город Альбрус, мой друг Жанет Сильтверк будет тебя ждать. Роза…
Смотрю на брата и плачу, крепко обнимаю его, и он тоже прижимает меня к себе.
— Да хранит тебя Всевышний, — и целует в макушку.
— Да хранит тебя Всевышний, — отвечаю.
Брат помогает сесть на купленного коня.
— Теплая одежда, карта и деньги тут, — указал он на узел поклажи. Береги себя…
Хлопает по крупу коня, и он тут же пускается в рысь. Слезы застилают глаза, но я, обернувшись, разглядываю позади одинокую фигуру, которая слишком быстро удаляется. Брат махнул и тут же поспешил скрыться в лесу.
Ехала около часа и, когда дождь прекратился, остановилась у большого камня.
— Спасибо,— слезая и касаясь шеи, поблагодарила. Конь, словно поняв, качнул головой, прикоснулся к моему плечу и слегка прикусил. Темно-коричневый статный красавец с черной гривой опустил голову к земле и стал щипать траву.
Я достала сухую одежду и поспешила переодеться, так как от мокрой и грязной ткани вся продрогла. Сжалась в комок, растирая руки. Да, прохладно, но все лучше, чем быть женой того человека с темной историей. Вздрогнула…
Через полчаса, когда животное отдохнуло, мы вновь пустились в путь. Хорошо, что утром удалось запихнуть в себя завтрак под внимательным взглядом Артура — брат знал, что меня ожидает длинная дорога, поэтому проследил.
После обеда показалось солнце, и я вновь сделала остановку, чтобы просушить плащ изнутри — он намок от моей одежды — и развесить мокрые вещи. Съела кусочек хлеба, запила водой, размяла спину и ноги, затекшие от длительной езды.
Ночь прошла тяжело. Мы остановились у края леса. Как и полагалось, я все время просыпалась от страха и тревоги — вот так, в открытом лесу, я никогда не ночевала. Смотрела на коня и, увидев, что тот спокойно спит, тоже засыпала, чтобы вновь проснуться через час. В итоге в дорогу пустились на рассвете. Животное хорошо отдохнуло, чего не скажешь обо мне. Ехали уже не быстро, спокойно и размеренно, временами слегка ускоряясь. Остановившись у большого склона, я достала карту.
За вчерашний день мы проделали приблизительно шестьдесят километров, учитывая остановки. Мало… Что если за мной пустят ищеек? Рано я расслабилась.
Распустила сырые волосы, разлетевшиеся в стороны под порывами ветра. От сырости и влаги дождя мои кудри завились еще сильнее и запутались. Передние пряди заколкой закрепила назад, чтобы не мешали при езде.
Сейчас на мне изумрудное платье, вышитое серебряными нитями, с длинными рукавами. Плотная мягкая ткань бархата — не самая удачная для влаги, но хорошо оберегает от ветра. Квадратный вырез горловины оголяет ключицы и совсем немного декольте. Длинная юбка при езде задирается до колена, но зато ноги скрыты аккуратными кожаными сапожками. Брат, конечно, расстарался — выбрал очень хорошую одежду и обувь. Хотя среди вещей я заметила и брюки, и более скромный комплект. Это он дополнительно впихнул в мой мешочек, который я приготовила. Сапоги точно купил вчера, такой пары до этого у меня не было. Я думала, он соберет меньше одежды, но так как конь вынослив, прихватил как можно больше.
Если бы не побег, можно было бы подумать, что я отправилась на лесную прекрасную прогулку. Единственное, что не укладывается в образ — это слегка поцарапанные щеки и растрепанные черные кудри.
Села на коня, который уже был готов к бегу, развернула его и ускорила езду. Нужно оторваться, как можно дальше.
Между высокими холмами с высокими лесами течет сильная и шумная река. Тропа расширилась, и стала видна небольшая долина. Насколько помню, эта река стекает с вершины холма. Тут очень много камней, поэтому я слегка сбавила скорость — еще не хватало, чтобы конь ноги переломал.
У долины остановилась и глянула на чистое небо — сегодня прекрасная погода, что удивительно для августа, обычно в это время в нашем королевстве сильные дожди, переходящие в грозы. А после приходит осень. Мне нужно достигнуть границы до холодов.
Остановилась, переводя дух. Конь приблизился к реке и стал пить воду. На руке, сжимающей повод, я увидела кольцо с большим камнем. Поморщилась. А что, если на нем какая-нибудь магическая метка? Сняла украшение, размахнулась и с силой бросила в шумную воду, которая буквально проглотила драгоценность.
Услышала звук выстрела и вздрогнула, конь тоже приподнял голову и посмотрел позади меня. Мы насторожились, когда услышали голоса и топот копыт. Испугавшись, я развернулась и, ускорив коня, двинулась вдоль дороги.
Слышу смех позади, и мы вновь ускоряемся, так что приходится пригнуться к шее моего друга.
Мужские голоса. Откуда они тут? Что если за мной? Нет, вряд ли. Достала платок, чуть замедлив бег, закрыла лицо легкой тканью, закрепив под заколкой. На руки — перчатки.
Обернулась — позади пять всадников. Дело плохо, они явно из высшего общества. Что они тут потеряли? На путников не похожи, города поблизости нет.
Один из мужчин, увидев нас, что-то сказал другим. Меня позвали, но я лишь продолжила ехать так же быстро.
Догнали, более того, окружили моего коня, и тот встал на дыбы, я удержалась.
Главное, быть обычной, а не подозрительной. Хотя это сложно, если учесть, что в лесу я одна и без сопровождения.
— Миледи! — воскликнул один из всадников, я лишь рассмотрела его белую лошадь и коричневую высокую обувь. Как прилежная миледи я не должна поднимать головы или смотреть на мужчин, не представленных на приеме, бале, мероприятии, или дома, когда посещают гости. Вот так, столкнувшись в городе или еще где-то, я не должна говорить, или смотреть на них, и они не имеют права требовать от меня иного поведения. Это сейчас сыграет мне на руку.
— Не бойтесь!
Но я лишь сильнее склонила голову, отворачиваясь от всадников.
— Ты ее пугаешь, — послышался смех второго мужчины, с более взрослым голосом.
— Почему? — возразил первый. — Помочь ведь хотим.
— Вы можете поднять голову, — услышала я третий голос, такой спокойный и сильный, но лишь отрицательно мотнула головой. — Не переживайте, никто не обвинит вас в невоспитанности или незнании этикета, более того, никто не опозорит. Даже за этот круг не выйдет то, что вы посмотрели на мужчину без представления его вам ранее.
Я хотела рассмеяться — прямо картина маслом — благородные всадники спасают бедную одинокую миледи в лесу.
— Как хотя бы вас зовут? — спросил вновь первый.
— Видишь, Олман, тебе вот такие невесты нужны, — сказал четвертый мужчина, — а не те, которые сами в постель прыгают, окидывая пылким взглядом.
Мужчины рассмеялись. Я с силой сжала поводья.
— Точно, может, эта милочка согласится? — произнес пятый, и от его прозвища меня чуть не замутило — именно так меня называл тот старик. Я буквально чувствовала, как меня прожигают взглядами, особенно один — сильный и серьезный.
— Боюсь, что мы от нее и слова не дождемся, — произнес с грустью первый, кто заговорил со мной. — Вам угрожает опасность?
Отрицательно мотнула головой.
— Может, вы потерялись?
Вновь отрицательно мотнула головой.
— Тогда что? — уже с нетерпением произносит, и я слышу, как он слазит с лошади.
— Леон, даже не думай, — властный голос незнакомца, и молодой мужчина останавливается буквально в двух шагах от меня.
— Скажите хотя бы, из какого вы рода? — произнес третий.
— Что вы к ней пристали? — подал реплику пятый. — Словно впервые женщину увидели.
— Возможно, она нуждается в помощи, — отозвался первый. — Никогда не слышал, чтобы женщина одна ездила по лесам.
— Если бы нуждалась, то сказала бы — закон не запрещает просить о помощи при нужде, и это не позорно при беде, — произнес пятый вновь.
— И все-таки, — вступил сильный голос, — мне тоже стало интересно, что же тут, среди дикой природы, может делать одинокая миледи?
— То, что она из аристократии, это точно, — заметил второй.
— Да, и цвет волос такой редкий, встречается только у нескольких семей. Хотя, может, она иностранка?
— Беглянка? — посмеялся первый.
Я вздрогнула, так как к моей ладони кто-то прикоснулся. Тут же попыталась смахнуть сильную руку. Они тратят мое время, я обернулась к лесу.
— Не бойтесь, — произнес мужчина, вновь коснувшись меня, его сильная рука почти в два раза больше моей, на мизинце виден перстень, — возьмите это.
Он раскрыл мою ладонь и вложил в нее кольцо. Серьезно? Я только что одно выкинула. Хотела отрицательно мотнуть головой, но меня удержали.
— Не отказывайтесь, если вам будет угрожать опасность, наденьте его.
Я замерла, разглядывая синее тонкое колечко.
— И что, мы ее так оставим? — удивился первый, послышался топот множества копыт.
Когда от меня отъехали, я подняла голову и, кажется, все-таки столкнулась взглядом с яркими зелеными глазами. Но может, это мое воображение?