Гулкий шум дверного замка заставляет вздрогнуть. 

Он возникает неожиданно, разрезая тишину комнаты, в которой меня заперли.

Я вся напрягаюсь.

По позвоночнику бегут неприятные мурашки.

Нервное напряжение, кажется, даже кожу напитало. Забилось комком в горле, и рот сделало невероятно сухим.

ОН появляется в комнате совсем не таким, каким я его знала. 

Высокий. 

Широкоплечий. 

Темноволосый. 

Взгляд, не выражающий ничего. Даже усмешки. 

Суровые крупные черты лица лишь подтверждают, что папа был прав. Я понятия не имею, что этот человек может сделать со мной. 

От этого кажется, что до потери сознания мне остается маленький шажок. Шёлк! И я провалюсь в бездну из тьмы и собственного страха.

На нем классический темно-синий костюм и белая рубашка, распахнутая на пару пуговиц.

В этот идеальный образ не вписываются только сбитые руки, что до сих пор алеют на костяшках пальцев.

Это напоминает мне о его животной силе. О том, как безжалостно Максим лупил на ринге другого, не менее сильного, человека.

А тут я.

Маленькая. Хрупкая, точно фарфор.

Мне кажется, я даже от его тяжелого дыхания сломаться смогу.

А если ударит?

Паника нарастает в груди неприятным чувством, хотя мужчина до сих пор находится на расстоянии.

Еще сегодня утром рядом с ним было так легко, будто мы вечность знакомы. 

Еще вчера, я чуть не отдалась ему, поддавшись запретным ласкам.

А теперь… Теперь я в страхе трепещу, потому что в действительности совсем не знаю этого человека.

Он подходит ко мне, и останавливается. 

Слишком близко. 

Так близко, что сердце трусливо замирает.

Воздух остается в легких, потому что я больше не имею возможности выдохнуть его.

Еще пара мгновений, и у меня от страха все внутренности свернутся.

Я просто не могу вынести этого леденящего молчания.

– Мой отец, – едва слышным, срывающимся голосом, начинаю я.

– Чщщщ… – мужчина прикладывает к моим губам указательный палец.

Он зажимает мои волосы в ладони, собирая их на затылке. Аккуратно, но так, будто имеет на это полное право. Слегка запрокидывает мне голову.

Хочет, чтобы смотрела ему в глаза.

– Ну, привет, Алевтина Попова, – палец с нажимом проходит по моему подбородку и спускается к шее. – Я соскучился. А ты?

Уголок его рта хищно выгибается.

У меня земля из-под ног уходит. И я остаюсь на месте только потому, что он держит.

– Отпусти… меня… – шепотом молю я, хотя сама не верю в то, что мольба поможет.

Его ладонь оказывается непозволительно близко к моей груди, и это вынуждает снова задержать дыхание.

В легких окончательно заканчивается кислород, когда нахальный палец ныряет под вырез платья.

Ему ничего не стоит продолжить, и полностью завладеть мной.

– Разве папочка не научил тебя, Аля, что нельзя выходить замуж за первого встречного?

На ответ просто нет сил, а его тон лишь подчеркивает, что впереди меня не ждет ничего хорошего.

– Зато муж точно научит послушному поведению, – жесткие, безапелляционные интонации пугают. Он не шутит. Он больше не играет со мной.