Понедельник начинается с новой глупой неприятности.  Наша кофемашина, дорогущий подарок мужа  окончательно выходит из строя. Я уставилась на мерцающую красную лампочку на её панели. Конечно, где-то в стопке гарантий и квитанций в ящике валяется инструкция, объясняющая, что означает это мигание, но когда до выхода осталось всего сорок минут, ни времени, ни желания её искать точно нет.

В дверях кухни появляется Маша. Полотенце небрежно повисло на её плече – не розовое «персональное», которое я ей купила, а общее банное, которым пользуется Дима. Волосы мокро плотно обрамляют её лицо. Дочка моя шестнадцати лет, она похожа на отца глазами и на меня характером – такая же упрямая. На ней старая разлохмаченная футболка с постером какого-то айдола и дырявые джинсы.

– Мам, а где мой синий свитер? – слышу крик из другой комнаты. Не оборачиваясь, я указываю рукой куда-то в сторону кухни и продолжаю возиться с банкой кофе.

Она выскакивает из комнаты и быстро находит свой свитер в сушилке. А я тем временем наливаю себе горячую воду в кружку с двумя ложками растворимого кофе. Дима ненавидел такую «химию», устраивал лекции...

 В голове растёт длинный список покупок, а вместе с ним растёт и тревога: до зарплаты ещё целая неделя, а на счету – сущие копейки.

Телефон вибрирует в кармане. Это Инна  моя коллега и лучшая подруга на работе. Она пишет: «Босс сегодня не в духе. Проиграли вчера тендер на СтройИнвест. Готовься: планёрка будет адская». Прекрасно, думаю. Понедельник обещает быть «просто восхитительным». Делаю глоток кофе. Тот самый кислый привкус подпорченного молока на языке… Хм, жалко выливать, да и без кофеина эта неделя точно не выдержу.

Переодеваюсь в спальне. Мой шкаф – сплошные распродажи: три неухоженных костюма, пять блузок (две надо срочно прогладить, на одной дыра на виду). Выбираю тёмно-синий костюм – он самый приличный на вид – и белую блузку, пока ещё целую.

Щёлк, «застёгнуть». И тут взгляд падает на листок бумаги, торчащий из-под стопки рубашек на тумбочке Димы. Беру записку, разглядываю: «Уехал рано. Встреча с китайскими поставщиками. Не жди вечером. Д.». Почерк вроде Димин, но что-то здесь не так. Буквы неровные; я помню, у «Д» у него был замысловатый завиток снизу, а тут просто палочка с крючком. Видно, торопился… Или вообще кто-то чужой это написал?

Отгоняю мутные мысли: «Не выдумывай себе проблемы, – говорю себе. – Привык, вот и наспех написал». Но проблемы и так есть.

– Мам, я не могу найти учебник по физике! – тут уже Маша залетает обратно и начинает рыться на полу в коридоре. Я не расстраиваю дочку, кричу ей в ответ: «На журнальном столе в гостиной лежит!» Она вскрикивает «Нашла!» и убегает одеваться.

Моя юбка в талии вдруг кажется тесноватой – последствия новогодних праздников и вечера с печеньками за просмотром сериалов. Ладно бы заняться спортом… Но спорт – это время и деньги, ни того, ни другого сейчас нет. Сажусь за стол, допиваю кофе и провожу кружку под кран. Кстати, наша посудомойка сломалась ещё неделю назад, мастер за ремонт насчитал пятнадцать тысяч, легче новую купить. А у нас тех пятнадцати нет, как нет и желания возвращаться в «дом посуды лады-Б», поэтому приходится махать губкой и мыть посуду вручную, как в девяностые.

Дима наш семейный автомобиль «Шкоду» забрал себе – говорит, ему нужнее, клиенты, встречи, представительности всякие. Я давно поняла: ссориться с ним – себе дороже, иногда проще молча постоять в стороне. Так что метров две до станции, я иду пешком, мысленно вытирая пот со лба.

В переполненном вагоне метро душно и тесно – духи, шампуни и пот с соседей давят сильнее, чем духота забитого буфета после ремонта. Схватившись за поручень, я отключаюсь от внешнего мира. Вдруг сумка завибрировала: письмо на рабочую почту.

Достаю телефон – почтовое приложение показывает 32 новых письма за выходные. Большинство – обычная рутина: утвердить договор, ответить клиенту, рассылки каких-то юридических порталов. Но одно письмо заставляет меня внезапно остановиться.

Отправитель: Мой муж!!! Муж.... Это не его рабочий адрес и не знакомый мне его личный – с какого почтовика? В теме: «Срочно проверь».

Открываю письмо. Там сухой текст: «Случайно отправил тебе. Удали после прочтения. Д.». И вложение – PDF «Договор_февраль_2025».

Тяну пальцем по экрану: PDF открывается за несколько мучительных секунд. На экране договор: «Поставка офисного оборудования ООО “ЛогистикТрейд” – некая китайская фирма с непонятным названием на английском». Сумма – двенадцать миллионов рублей. Вещи – компьютеры, принтеры, картриджи. Вроде всё стандартно, ожидаемо, пока взгляд не падает на строки внизу:

От покупателя: А.С. Салтыкова, действующая на основании доверенности.

Моя подпись. Моё имя – в скобках под «покупателем». Я же никогда ничего подобного не подписывала. У «ЛогистикТрейд» я – вообще никто, ни учредитель, ни сотрудник… только жена директора. Я приближаю экран: почерк почти как мой. Очень похоже, но мелочи выдают: «С» начерчено острее, точка после инициалов стоит выше обычного, штришок в конце короче. Однозначно – подделка. Кому-то понадобилось подделать мою роспись под контракт на двенадцать миллионов.

Дрожь пробегает по телу. Вокруг – никто; все поглощены своими экранами или дрёмы. Повторно смотрю на документ: дата подписания – 25 февраля, четыре дня назад. Тогда я была на работе с девяти до шести, потом забирала Илью с тренировки. Да я и думать о контракте не могла!

В последний момент выскакиваю на своей станции, ноги будто подкосились. Это не усталость, а страх: подпись жены на финансовом документе – это уголовная статья. Мошенничество в особо крупном размере – до десяти лет тюрьмы.

На эскалаторе снова вытаскиваю телефон и пересматриваю сообщение Димы. «Случайно отправил», – повторяю про себя. Какая случайность? Наоборот, слышится в голове: кто-то специально это мне шлёт. Он что, просит внимания? И почему с этого непонятного адреса?

Вхожу в офис, привычная суета понедельника. Коллеги полусонные тащатся к своим столам, автомат с кофе рычит как обычно, плюя бурую пенку. Я прохожу в свой закуток с прозрачной перегородкой – стол ещё завален бумагами. Включаю компьютер. Однако работать не получается: мысли всё к тому поддельному документу. Кто это сделал? Зачем? И главное – почему Дима отправил мне этот файл?

И тут в кабинет влетает Инна: моя подруга Инна Воронцова. Сорок два года, бывшая бухгалтерша, сбежавшая из большой конторы за «серые схемы» и теперь помогающая в юридической фирме. Инна всегда с двумя чашками кофе из «Бодрости»: «Вот тебе нормальный кофе, не эту жижу». Улыбается и тут же замечает, что я бледнее невинного призрака. «Что случилось?» – тихо интересуется. Не вдаваясь в объяснения, я развернула экран на её сторону.

Инна щурится над монитором, читая документ. Вид её от лица: сначала удивление брови поднимает, потом брови хмурятся, потом она присвистывает. «Какого чёрта это такое?» – вырывается из неё.

«Дима шлёт», – наконец объясняю я. – «С какого-то нового адреса. Написал, будто случайно отправил.»

Инна фыркает, смахивая челку в сторону: «Случайно? – говорит она так, что улыбка на лице мгновенно появляется и пропадает. – Ага, конечно. Случайно подделал твою подпись, случайно подписал контракт на двенадцать лямов, случайно отправил. Ань, да это…»

Я перебиваю её: «Я знаю, что это. Это подстава. Вопрос в другом: от кого. И зачем Дима вообще мне это скинул?»

Инна садится на мой стул, делает глоток кофе и начинает думать. Всматривается на листки, хмурит лоб, нос щурит, как будто над мыслью. Наконец начинает: «Варианта два, – говорит она мягко. – Либо он хотел, чтобы ты узнала. Как предупреждение. Либо это действительно какой-то прокол, и у вас дома намечается очень интересный разговор.»

«Но почему именно мою подпись подделал? Он и сам-то по идее мог подписывать эти бумаги – у него начальник отдела закупок», – спрашиваю я.

«А какие у него вообще права на подпись?» – переспрашивает Инна. – «Официально. Насколько мне помнится, он просто начальник отдела закупок. А по закону на такие суммы нужны печати гендиректора или главбуха».

«Надо устав компании посмотреть», – шепчу себе. Инна кивает. «И вообще надо много чего проверить, – вскакивает она. – Для начала – эту китайскую контору. Может, там вообще фирмы такой нет? Проверь-ка, существует ли. И если найдёшь хоть какой-то след, забей вопрос Диме прямо в лоб: Что за фигня?

«Он не ответит», – качаю головой. – «Значит, накручиваю себя. Скажет, что я всё нафантазировала».

«Тогда копай сама, но будь осторожна. Если это то, что я думаю…»

«Что ты думаешь?» – почти по-детски прошу я.

Инна смотрит мне в глаза и тихо говорит: «Это классическая схема обналички. Фиктивный контракт, подставная фирма, липовая поставка. Деньги уходят на левый счёт, обналичиваются, делятся между участниками. На бумаге всё чисто – товар якобы пришёл, деньги заплачены, все довольны. Только налоговая, конечно, недовольна».

По её губам я вижу, что интуиция у Инны такова, как лезвие скальпеля. «А моя подпись там зачем?» 

Она пожимает плечами: «Чтобы крайней была ты. Подпись твоя? Вроде бы твоя. Деньги ушли? Ушли. Товар не пришёл? Ну так это ты типа «не уследила за поставщиком».

Меня пробивает дрожь. Неужели Дима действительно мог на такое пойти – подставить собственную жену? «Не может быть…» – шепчу я, отказываясь в это верить.

«Анют, – Инна хватает мою руку, – мужчины на многое способны ради денег. Мой бывший,  переписал квартиру на любовницу, когда я со вторым в роддоме лежала, – а раньше казался на всю жизнь».

Мой телефон начинает звонить. Номер неизвестный.

– Алло? – неуверенно отвечаю я.

– Анна Сергеевна Салтыкова? 

– Да, это я.

– Нам надо с вами поговорить… о вашем муже.

Я замерла. – Кто вы такая? – выдавила из себя я.

– Это неважно. Главное, я знаю кое-что о его делах. И если вы не хотите, чтобы ваша семья осталась без копейки, прислушайтесь: завтра, в час дня, кафе «Якорь» на Большой Покровской. Приходите одна.

– А если я не приду?

В трубке послышался тихий смешок: – Придёте. Как только узнаете, что у меня есть. Тук-тук – звонок.

Я опускаю телефон, пальцы трясутся. Холод растёт внутри.

– Кто это был? – спрашивает Инна.

– Не знаю. Женщина сказала, что знает о Диме. Хочет встретиться, – тихо отвечаю я.

– Не ходи, Аня. Это ловушка.

– А если она действительно что-то знает?

– Тогда тебе тем более опасно. Если Дима влип во что-то серьёзное, тебя могут использовать как рычаг.

Я встаю, начинаю ходить по кабинету: туда-сюда, туда-сюда, на сантиметр больше нет места. Сжимаю кулаки. «Я должна узнать правду, – шепчу я. – Не могу дальше жить в неведении».

– Может, возьмёшь кого-нибудь с собой? – предлагает Инна. – Я, например. Посижу на соседнем столике, скажу– случайно.

– Она сказала прийти одной, – пожимаю плечами я.

– Что с того? – улыбается Инна. – Я просто окажусь в том же кафе в то же время.

Я киваю. Да, это разумно.

Оставшийся рабочий день проходит в тумане. Я машинально веду дела, отвечаю на письма, играю на автомате участие в планёрке (босс, кстати, устроил нам громкий разнос, но я на полуслове теряю смысл его речи). В мыслях снова документ, звонок, завтрашняя встреча.

В обеденный перерыв открываю сайт ФНС и проверяю ту китайскую фирму. Есть! Зарегистрирована две недели назад, уставной капитал – десять тысяч рублей. Директор – некий Ли Вэй, гражданин КНР. Адрес регистрации – Москва, бизнес-центр, где десятки однодневок-фирм. Классическая «фирма-однодневка». Сделал пару сделок – и разбежался.

Если Дима вовлечён в это, нам конец. Конфискация, уголовное дело, тюрьма. И у меня есть дети: шестнадцатилетняя Маша и тринадцатилетний Илюша. Что будет с ними?

Тихонечко еду домой. Вечерний час пик давит сильнее: народ внутри вагона стоит как селёдки в бочке. Я зажата у двери и думаю, что скажу Диме. Спрашивать прямо? Он начнёт отнекиваться, обвинять меня в паранойе, доведёт до крика. Промолчать? Но завтра у меня встреча с этой женщиной, которая, судя по всему, знает всю правду.

На пороге дома встречаю лишь детей. Маша заперлась в своей комнате – там играет громкая поп-музыка и пахнет маникюром. Илюша торчит за компом в своей «миссии спасения мироздания».

– Папа был? – спрашиваю я уже в прихожей, разуваясь.

Илья не отрываясь от игры фыркает: – Нет.

На кухне Маша уже завтракает йогуртом и яблоком – та ещё диета у неё, боится поправиться (а сама весит, должно быть, килограмма сорок пять).

– Папа опять на работе? – тихо спросила она, не отрываясь от смартфона.

Я ковыряюсь в холодильнике: суп вчерашний, полупачка пельменей, пакеты с йогуртом. Нечего предложить. – Да, он в офисе задержался, – говорю я и тащу ладонь к розетке, где кипит чайник.

– Опять с китайцами? – Маша перекатывает глазами. – Саша сказал, что скоро он и домой перестанет приходить.

В её голосе слышится обида, и по-хорошему я её понимаю: шестнадцать лет, ей хочется, чтобы отец был рядом, даже если она старается казаться взрослой. Мне самой становится противно от собственной фальши. «Ну да, работа такая», – думаю я, и эти слова ощущаются во рту бумажными, как поддельная купюра. Маша фыркнула и выскочила в ванную. Я остаюсь одна с чашкой остывающего кофе и кругом бесконечных подозрений.

Мне предстоит узнать правду, какой бы горькой она ни оказалась.