Ровно половину моей жизни назад, когда мне исполнилось десять лет, мамочка одарила меня волшебной палочкой. Я не расстаюсь с ней по сей день.

Однако, спешу заметить, моя помощница отличается от тех, которыми привыкли размахивать настоящие маги. Формой она напоминает вытянутый в длину торт. А верхняя её поверхность своим оттенком навевает мысли о шоколадном заварном креме. Жаль только, что не является съедобной.

Золотистая глазурь, выведенная рукой мастера, гласит: «Большое собрание рецептов лучшей эферийской выпечки». Вот такая сладкая у меня магия!

Настоящие маги работают с разумом или сердцем, слабаки! Разум и сердце возможно привести в оживление, не прибегая к заклинаниям. Достаточно точного словца или даже пронзительного взгляда.

А теперь попробуйте взглядом разбудить чей-то желудок. Если вы не ароматная булочка, у вас это вряд ли получится. Так что я бы ещё поспорила, кто из нас больше причастен к магии: утыканный артефактами и зельями маг или хороший кондитер, которому для свершения чуда хватит муки, сахара и яиц!

Впрочем, иной раз случается так, что даже этими ингредиентами кондитеру разжиться не удается.

— Анита, нам нечем платить за продукты. — Вот что сказала мне Лори в один прекрасный светлый день, пришедшийся на люсиль, первый месяц лета.

Более того, она ещё и от души меня обругала! А ведь всего полтора года назад не смела и поднимать свои огромные карие глаза, когда я к ней обращалась. Не может не радовать то, что мы с Лори сроднились — иначе нам бы сейчас очень друг друга не хватало. И всё-таки мало кто радуется, выслушивая о себе гадости.

— И это ты во всём виновата, — громогласно заявила Лори. — Ты слишком добрая, Анита. Слишком мягкотелая.

Стерпеть такое оскорбление я уже не смогла. Развела руки в сторону, выставляя себя напоказ. Может, я и кондитер, но за своим внешним видом слежу! Такой гармоничной фигурой не каждая аристократка похвастается, между прочим.

— Я не про это! — Лори даже ногой притопнула от избытка чувств. — Я про твой нрав. Никому никогда грубого слова не скажешь. Да к нам всё приходят лишь для того, чтобы просто с тобой поболтать. Знают ведь, что ты всегда разговор поддержишь и жалобы выслушаешь, даже если они покупку у тебя не сделают.

Моя волшебная палочка всегда находится у меня под рукой, в этот раз она лежала возле кассового аппарата. Я подхватила её и выставила перед собой, как щит. Будто бы это могло спасти меня от нападок Лори.

— И что ты мне предлагаешь? — полюбопытствовала я. — Караулить вход и проверять кошелёк у каждого вошедшего? Если монет в нём меньше, чем цена нашего самого дешёвого изделия, дальше порога не пускать?

— Соглашаться на разговоры уже хотя бы тогда, когда покупка совершена, — пробормотала Лори.

Она отвернулась, принялась переставлять коробочки на прилавках, которые сама же и поставила туда не больше тьеры назад. Вся сникла, как уставшее дрожжевое тесто. Значит, обиделась… Надо срочно её тормошить!

— Ну, ничего страшного, Лори, — я улыбнулась. — Подумаешь, мука закончилась. Будем пока готовить меренги. Попробуем добавлять в них землянику, прогуляемся по окрестным полям — и ингредиент раздобудем, и свежим воздухом подышим.

— Анита, — Лори покачала головой и очень уж внимательно посмотрела на меня. — Яиц у нас тоже осталось десятка с три.

Я махнула рукой, давая понять, что устала бороться с её чрезмерно серьёзным ко всему отношением. Столько трагедии в голосе, столько драмы!.. Как будто не яйца заканчиваются, а Жосен перестаёт светить. И мир на веки вечные погружается во тьму.

Мама всегда меня учила: нет ничего, что нельзя преодолеть. А любые трудности, с которыми мы сталкиваемся, лишь делают наш дух крепче. Тяжёлые времена рождают сильных личностей. Если проблема нехватки денег сможет нас сломить, что будет, когда мы столкнёмся с чем-то более серьёзным?

— Ничего страшного, — только и сказала я. — Как закончатся яйца, возьмёмся готовить суфле. И не говори мне, что молока у нас осталось с четыре пинты. Я договорюсь с гримой Китчер, она обязательно даст нам с десяток пинт в долг. Я же вернула ей предыдущий долг, не помнишь?

— Не помню, — пробормотала Лори.

Не стоит и сомневаться: помнит отлично, просто не решается поведать мне истину. Истина всегда воспринимается тяжело, ударяет по тебе, как черствая булка, запущенная с высоты драконьего полёта прямёхонько в твою наивную голову.

Тем не менее, что бы там Лори ни говорила про мою способность притягивать людей и прочих существ (платежеспособных или нет, теперь неважно), в данный момент наша кондитерская пустовала. Так что я решилась собственноручно сверить отчёт Лори. Как раз тот, через мгновение после вручения которого Лори заявила, что, оказывается, нам нечем за продукты платить.

Кондитерская у нас просторная — места хватило и большой кухне, и складу, в котором за баснословную сумму денег один маг-торговец установил кристалл, поддерживающий прохладу, и даже моему личному кабинету. На пару с отчётом я прихватила и книгу рецептов — невозможно предугадать, когда захочешь обратиться к волшебству.

— Пс-с-с, Анита?

Путь к моему кабинету проходит вдоль одной из стен кухни. А появление на кухне никогда не обходится безнаказанно ни для Лори, ни для меня.

— Успел соскучиться, Кексик?

Что интересно, покидать пределы рабочих помещений наш ручной призрак не рискует. Даже когда зал пустеет. А уж если в нём присутствуют посетители (что само по себе явление довольно редкое), то Кексик не смеет даже голоса подавать. Собственно, гости в кондитерской служат единственным спасением от его чрезмерной болтливости.

Я повернула голову в сторону призрака, и мне едва-едва удалось различить его нечёткие очертания. Размерами наш призрак не превосходит даже не самого высокого гнома. Но при разговорах с ним опускать взгляд вниз всё-таки не приходится: передвигаться вдоль пола Кексик вопиюще не переносит. Так что обычно зависает в ярде над землёй.

— Вы ругаетес-с-с-с Лори, и это неправильно. Прийти к ус-с-спеху мож-ш-шно лишь с-с-сообща. С-с-знаешь ли ты, Анита… Когда я с-с-служ-ш-шил… Да! В те с-с-славные времена, когда я с-с-сам был пекарем, я с-с-смог прийти к ус-с-спеху лиш-с-с тогда, когда повс-с-стречалс-с-я с-с-с моим верным другом! Были времена, когда с-с-са ночь мы пекли с-с-сотни пирогов! К с-с-сожалению, тот мой друг не продерж-ш-шалс-с-ся с-с-сдес-с-сь и недели…

Верить призракам стоит с осторожностью. Мы с Лори убеждались в этом печальном факте неоднократно: смерть не делает прирождённого лжеца честным призраком. Насколько Кексик любить врать при жизни, мы сказать не можем, однако призрачная его сущность любит нас обманывать, в основном по мелочам.

Вот пример. Однажды, в порыве эмоционального всплеска, Кексик сосредоточился настолько, что смог сдвинуть сахарницу, спокойно стоящую на тумбе. Всего на дюйм, но этого оказалось достаточно, чтобы сахарница упала на пол и разлетелась на тысячи осколков.

С каким рвением Кексик пытался нам доказать, что во всём виновата чайка, которая влетела на кухню сквозь приоткрытое окно! Честно смотрел на нас бездонными призрачными глазами и кивал головой, слабо отличимой от тела. Вот только окно у нас в тот момент было приоткрыто лишь на слабую щель, в которую не протиснется даже очень стройная и ловкая чайка.

А в другой раз он смахнул под один из шкафчиков письмо. Лори оставила на шкафчике целый десяток писем, а потому пропажу конкретно этого письма мы заметили не сразу. Осознали свой промах лишь тогда, когда адресат отправил письмо повторно, сопроводив его гневными примечаниями (которые своим объемом превышали размер письма раза в три).

Адресатом этого письма между тем был не кто иной, как сам Капитан Труба — здесь все зовут его именно так, настоящее его имя мне до сих пор никто не сообщил, а потому в письмах приходится обращаться к нему обезличено, как к «местье». В нашем квартале именно он следит за тем, чтобы всё с канализацией было в порядке. По словам самого Капитана Трубы, из-за моей кондитерской он постоянно лишается премий: мы то засоряем канализацию мукой и забываем вовремя вызвать трубочиста, то растрачиваем слишком много воды, пытаясь отмыть посуду.

Из-за того незамеченного письма Капитан Труба в очередной раз пострадал. И с тех пор предпочитает со мной даже не здороваться. Мы долго мучили Кексика, пытаясь выведать у него, зачем он поступил с нами так подло. Но в этот раз Кексик свалил вину на ветер.

— В твои времена, — заметила я, — всё было куда как лучше. Я в этом даже не сомневаюсь. Сейчас же наша кондитерская переживает не самый приятный период.

— Ш-с-сто с-с-случилось? — Кексик обернулся вокруг собственной оси, а потом ещё и меня облетел. Вернувшись к исходному положению, Кексик наклонился набок, едва ли не в горизонтальное положение перешёл. И обеспокоенно уставился на меня.

— Доходы не покрывают расходы, — ответила я, — и уж точно не удовлетворяют амбиции.

— Вс-с-сё, как я и говорил-с! — Кексик покивал. — С-с-страшное место, с-с-страшное!

Историю своего появления в нашей кондитерской Кексик нам тоже успел поведать. Сомневаюсь в том, что ей можно верить, но всё-таки приведу в кратком пересказе. Когда-то очень давно, когда Кексик был едва ли старше меня, он взялся за исполнение своей детской мечты… Знакомая история, не правда ли? Скитаясь (точнее говоря, с-с-скитаяс-с-сь) по с-с-свету в поисках с-с-своего мес-с-ста, Кексик наткнулся на это самое здание, на которое сотню лет спустя наткнулась я.

Если бы в завершение этой истории душа Кексика всё-таки обрела покой, я бы осмелилась предположить, что следующей своей оболочкой она выбрала именно моё тело. Поскольку, выбирая это здание местом своей будущей кондитерской, я руководствовалась теми же принципами, на которые полагался Кексик: недорогой стоимостью самого здания и приветливостью местного населения. Так вот: сто лет тому назад Кексик вывесил над крыльцом этого места гордую табличку, где имени Кексика, настоящему, предшествовала гордая приставка «Пекарня».

Неприятности начались в первый же день.

Когда Кексик, спускаясь со стремянки после вывешивания таблички, неудачно оступился и растянул лодыжку.

Сначала Кексик винил в неудачах собственную нерасторопность и неуклюжесть. Но очень быстро понял, что дело всё-таки не в нём! А в этом проклятом месте. Погиб Кексик трагически, в самом расцвете сил, спустя три года после того, как повесил свою гордую табличку. Отравился ингредиентом, который никогда и ни у кого прежде не вызывал подобных трудностей…

Однако очень уж много в Кексике оказалось нерастраченного запаса жизненной энергии, а потому просто так исчезнуть со страниц этого мира Кексик не смог. Стал самопровозглашенным хранителем этого места.

И всё-таки именно мне, а потом ещё и Лори, стала доступна такая честь: лицезреть его призрачные очертания и слышать посвистывающий шепоток. Кексик клялся, что прежде никогда и никого не удостаивал такого везения. Опять же, проверить это мы никак не могли. Только поверить на слово. Или не поверить.

— И что ты предлагаешь нам делать? Бежать из этого страшного места, куда глаза глядят? А все усилия смыть в канализационную трубу, чтобы Капитан Труба и вовсе нас возненавидел? — я вздохнула. Тяжело сохранять бодрый настрой, когда все вокруг так и норовят погрузить тебя в пучину печали.

— Я буду с-с-скучать… — протянул Кексик, даже вокруг собственной оси закружился от избытка чувств.

Я серьёзно посмотрела на Кексика. Даже руки сложила на груди, чтоб выглядеть более серьёзной и внушительной. И произнесла строго (скорее даже для себя, чем для призрака):

— Не время для уныния!

Но, пожалуй, Лори всё-таки ошибается не во всём. Наверное, я и вправду слишком болтливая. Сколько времени я потратила на разговоры с Кексиком? Страшно посчитать! И сколько денег мне это принесло?

А ведь Кексик вполне мог бы стать фишкой нашего заведения! Если бы был чуть менее принципиальным.

И вообще, иногда мне думается: он даже рад тому, что не так уж всё радостно складывается в моей кондитерской. Ведь если бы я вдруг добилась успеха, это бы значило, что проблема была всё-таки в Кексике, а не в здании. Новоявленный призрак теряет всякую самокритичность. Начинает верить в то, что все совершенные поступки и сказанные слова были единственно правильными в тех обстоятельствах, в которых ему довелось пожить. И такое прямое указание на недостатки Кексика, как успех моей кондитерской, были бы для нашего призрака причиной глубокой душевной раны…

Мой маленький кабинет оказался полностью залит светом Жосен, самой яркой и щедрой обитательницы нашего неба. Из-за приоткрытого окна (в которое вновь ни одна чайка не смогла бы пролезть) внутрь кабинета залетал бодрый морской воздух. Надо будет после работы прогуляться до побережья. Я всегда предпочитаю лето всем остальным временам года. Значит, не имею никакого права упускать его из виду.

Вообще говоря, во всей кондитерской именно кабинет — моё самое любимое место.

Точнее даже так: я люблю каждый уголок кондитерской, ведь во все её закутки я вложила частицу собственной души. Обустраивала кондитерскую именно так, чтобы самой с удовольствием в ней находиться. Сначала работала над ней в одиночку, если не брать в учёт наёмных сотрудников, а потом и Лори к обустройству подключила, когда она уже стала моей помощницей.

И всё-таки что зал для посетителей, что кухня, что склад вынуждены подчиняться определенным правилам, без соблюдения которых не могут таковыми зваться.

В зале определенным образом расположены столы и стулья, а витрины с товарами нужно расставлены так, чтобы каждый посетитель мог свободно их рассмотреть.

Кухня в целом представляет собой целый свод строгих правил, в котором переплетаются меж собой газовые трубы, канализационные и вентиляционные. Здание относится к старому фонду, а потому правила безопасности следует соблюдать со всей строгостью. За последние двадцать лет существования это здание с десяток раз успело немного обгореть и раза три было слегка затоплено. Повторять ошибки его предыдущих владельцев мне не хочется.

А на складе приходится поддерживать пониженную температуру. Правда, не могу сказать, что там особо есть что хранить…

Зато свой личный кабинет я обставила так, как того пожелала моя душа. На полочках, которых здесь предостаточно, соседствуют красивые безделушки, ценные бумаги и горшки с цветами. На широком подоконнике устроилась стопка книг, в которой чередуют друг друга любовные романы и книги рецептов, а подпирает эту стопку большая стеклянная ваза, почти до самого верха заполненная разноцветными полупрозрачными камушками. Каждый раз, отправляясь на побережье, я обязательно нахожу очередной экспонат, достойный пополнить мою коллекцию. И несу его сюда.

Есть у меня такое не то предчувствие, не то предубеждение: стоит вазе заполниться окончательно, и обязательно произойдёт что-нибудь, выходящее из ряда вон. Быть может, именно поэтому последние пару месяцев я бываю на море так редко?

Я опустилась на стул, обитый сине-зелёным бархатом. Придвинулась поближе к столу, волшебную палочку оставила на правой стороне стола, отчёт опустила прямо перед собой. Кексик, лишенная скромности душа, тут же занял пространство по левую руку от меня. Всем своим призрачным величием расселся на столе и бездонными чёрными глазами уткнулся в отчёт. Промолвил:

— Почитаемс-с-с, чего ещё вас-с-с лишило это проклятое мес-с-сто.

За чтение мы взялись одновременно. Чем ниже опускались мои глаза, тем бледнее становился Кексик. К концу отчёта Кексик побледнел настолько, что через него удавалось различить структуру стола — ажурные разводы деревянного спила.

Для меня чтение тоже не прошло бесследно. Я почти забыла, как дышать.

— Ладно ещё продукты, — возмутилась я, — но куда могли подеваться все чайные ложки?.. Неужели настолько понравились посетителям, что покинуть кондитерскую без них оказалось просто невозможно? Может, нам стоит продавать не пирожные, а ложки? — Я уткнулась взглядом в Кексика. — Ты один вряд ли бы успел избавиться от двадцати ложек за какую-то неделю.

— Никаких лож-ж-сек! — согласился Кексик не менее возмущенно.

— Может, Лори что-то неправильно посчитала?

Я вернулась на кухню. Хотела сначала заглянуть в зал для посетителей и обратиться к помощнице, чтобы удостовериться в том, что в графе «Чайные ложки: в наличии…» Лори по случайности не написала какое-нибудь не то число. Мало ли, вдруг двойку, значащуюся там, забыла снабдить нулём? Однако, приблизившись к арке, ведущий в зал, я различила посторонний голос: значит, к нам кто-то заглянул.

Что ж, проверим теорию Лори. Если сейчас она продаст хоть что-нибудь из нашего скудного ассортимента, при этом не обсудив с посетителем погоду, новую шляпку и повышение цен на муку, значит, наш неуспех — это целиком и полностью мою вина.

А я пока принялась ложки пересчитывать.

Вытащила из шкафа отсек со всеми столовыми предметами, которые только у нас имелись. Громыхая металлом, высыпала их на рабочую поверхность, принялась перебирать и считать. Ну и ничего страшного, что до меня в этом отсеке был полный порядок (и аж две чайные ложки, прижавшиеся друг к другу, как несчастные возлюбленные). Может, их родственные души затерялись где-то между вилок и ножей?

Ещё обиднее то, что вилок и ножей оказалось предостаточно! На весь наш пригород хватит и даже на парочку кораблей из порта. А вот ложек — всего две! Как бы тщательно я ни вглядывалась в поблескивающие серебром трезубцы, ни в одном из них не смогла разглядеть округлую сферу.

Я вернула отсек на место. Ещё и зацепила его как-то неудачно, что при опускании вся сотня ножей и тысяча вилок стукнулись друг об друга — наверное, на всю улицу было слышно. Отбросив от лица выбившуюся из пучка прядь, заглянула в зал для посетителей.

— Как там продажи, Лори? Я, наверное, посетителя спугнула своим грохотом?

Лори с самым обречённым видом сидела на стуле, спрятанном за витриной. Одной рукой подпирала голову, а другой крутила палочку, верхушку которой знаменовала клубника в шоколаде. Отличная, спелая клубника от лучших продавцов в очень вкусном, дорогом шоколаде, который тает во рту, но до этого прекрасно держит форму и не плавится даже в такую жару. Что ещё может быть нужно для счастья?

— Никак, — ответила Лори, поднимая на меня взгляд. — Там была твоя грима Китчер. Она хотела с тобой поговорить, но я сказала, что ты занята.

— Надо было меня позвать, — заметила я. — Или сама бы спросила, даст ли она нам немножечко молока…

— Это унизительно, Анита, — Лори гордо задрала нос, посмотрела на меня свысока. Может, я и в самом деле слишком мягкотелая, раз даже помощница так легко и непринуждённо берётся меня отчитывать? — Бегать, просить…

Не зная, что сказать, я пожала плечами. И поинтересовалась:

— А ты не знаешь, куда подевались все наши ложки? Я прочитала твой отчёт и заинтересовалась их смешным количеством. Может, покупатели не идут к нам как раз таки потому, что не желают есть пирожные с ножа?

Смелость Лори мгновенно стихла. Она опустила взгляд, скукожилась, отвернулась и надкусила клубнику. Удобно, на самом деле: когда что-то жуешь, отвечать не получится, неприлично во время еды разговаривать. Может, использовать это как лозунг для привлечения посетителей? Что-то по типу «Спасём вас от неудобных разговоров!».

— Кексик говорит, он ложки не трогал, — продолжила я.

— Кексику доверия мало, — напомнила Лори.

— И тем не менее. Избавиться от почти всех ложек за неделю — это слишком грандиозно даже для него.

Лори пожала плечами. И заметила:

— Я в отчёте написала всё как есть. Ничего не придумывала, не преуменьшила и не преувеличила. Продукты у нас тоже исчезают с молниеносной скоростью. Может, дело всё-таки в самом этом здании, как Кексик говорит? Вдруг под ним где-то действительно бездна прячется.

— Удобно переложить ответственность на бездну под кондитерской, — я вздохнула. — Наверное, в следующий раз я так и скажу Капитану Трубе, когда он начнёт жаловаться на засоры — мол, это бездна во всём виновата. Ладно, что уж теперь поделать. Прогуляюсь завтра до грима Мирора. Попрошу, чтобы он отлил нам новые ложки.

— Хорошо, — Лори кивнула. И сделала попытку к примирению: — Я, если что, не со зла это всё говорю, Анита. Мне тоже очень грустно из-за того, что кондитерская попала в такое положение.

— Вряд ли кем-то действительно управляет зло, — заметила я. — Скорее, собственные убеждения. А как они воспринимаются окружающими — это уже другой вопрос. Не волнуйся, Лори! Прорвемся! — Я улыбнулась, даже подмигнуть попыталась: — А сейчас можешь идти домой. Думаю, сегодня мне больше не понадобится твоя помощь.

А сама я к морю сбегу. Как только завершится рабочий день. Может, где-то там, в сплетении волн, меня ждёт подсказка?..