Зима в этом году выдалась, сохраняя верность традициям, жестокой. Она завладела Глейменсом раньше положенного времени, когда рипиния даже не успела сбросить свои ярко-алые цветки, так ещё и морозы с первого дня установились лютые, не щадящие ни живые тела, ни механические устройства.

Где морозы, там и прочие природные буйства. Через день королевство сражал снежный буран, острыми ледяными осколками сметая всё на своём пути. В городах покрупнее, том же Леберлинге, от него можно было укрыться за широкими навесами, а ещё лучше — внутри домов, построенных из особо прочного и стойкого к зимним испытаниям камня.

Но до Леберлинга ещё полночи пути. А буран бушует уже сейчас. Особая степень неудачливости: оказаться наедине со стихией именно в тот момент, когда один город остался позади, а второй ещё не приблизился. И вокруг — сплошняком лес. По обе стороны от автомобиля — высокие треугольные ели с хвоей зловещего голубого цвета. Клонятся друг к другу, будто шепчутся о чём-то. Смыкаются над головой в хитроумную конструкцию, внутри которой установилось снежное безумство.

Сплошная неприятность.

С этим заданием всё с самого начала шло не то чтобы гладко. Оно свалилось на голову ещё более неожиданно, чем первый снег. И поразило отчего-то именно путника. Пока все нормальные люди сидели дома, наслаждаясь жизнью, он вынужден был сесть за руль и помчаться в неизвестность... А ведь всё благодаря учителю: он решил, что это задание будет отличным испытанием, шагом во взрослую жизнь. Вот и пришлось ехать.

Будет забавно вплоть до весны остаться в этом лесу, в автомобиле, накрытом тяжёлой шапкой из сугроба. Застрявшего в автомобиле несчастного обнаружат, быть может, когда растает этот сугроб. Станут грустить и оплакивать, и учитель поймёт, что поспешил раздавать поручения. Но не проронит ни слезы — слишком хладнокровен для такого яркого проявления чувств. Усмехнётся, скорее.

Ещё и автомобиль, пробираясь через лютый буран, жрёт топливо в три раза быстрее, чем он же, скользящий по ровной дороге в спокойную погоду. Бак, предусмотрительно заполненный под завязку, пустеет на глазах. Ещё немного, и загорится красным огнём лампочка, заорёт о критическом состоянии. Бросишь эту бездушную технику, решишь двигаться пешком — так ведь ещё быстрее можно будет околеть. И обнаружат тебя только к лету, если вообще будет что обнаруживать…

***

А всё-таки вовремя на глаза попалась эта деревня: домики такие аккуратные, хоть и крошечные по сравнению с домами Олтера. На улицах — пусто, так что не сразу поймёшь, живёт ли здесь ещё кто или все прежние обитатели вдруг стали благоразумными, разъехались по городам, туда, где больше возможностей и перспектив.

И всё-таки, если приглядеться, можно заметить горящий в окнах свет, жёлтый, слишком тёплый на фоне установившегося вокруг холода. Кто-то, выходит, здесь всё ещё обитают. Да и не бывает такого, чтобы все вдруг поумнели одномоментно. Только глупеть получается вмиг. Впрочем, путнику же и лучше — есть шанс отогреться. И даже поужинать, если особо повезет.

Едва добравшись до первой человеческой постройки, автомобиль издал последний вздох и заглох. Причём сделал это в весьма удачном месте: напротив двухэтажной деревянной постройки. На путника внимательно смотрело около десятка окон, но свет горел в одном-единственном — том, что горделиво расположилось по правую сторону от входной двери. Значит, кто-то здесь всё-таки обитает.

Путник распахнул дверцу автомобиля и вышел наружу. В то же мгновение, будто по велению магии, погода утихомирилась: на смену острым ледяным комьям пришли мягкие, будто связанные из овечьей шерсти, снежные кружева.

И то хорошо. Автомобиль не придётся откапывать. Останутся силы толкать его до ближайшей топливной станции, главное, чтобы таковая в этой деревне в принципе нашлась.

Входная дверь оказалась запертой. Обхватив тяжелое медное кольцо, уже почти полностью окрасившееся в зелёный, путник несколько раз ударил им по дверному полотну и прислушался. Прошло достаточно времени, прежде чем удалось различить шоркающие шаги. Приближались они неохотно, еле-еле, и путник сам принялся перетаптываться, будто этим мог ускорить хозяев дома.

Скрипнул наконец замок, со скрежетом отъехала в сторону дверь.

За порогом стояла женщина весьма почтенного возраста. Волосы белоснежные, морщины на лице и шее сплетаются хитрее, чем ветви столетней сосны. Зато недовольство из глаз никуда не делось. Зыркает, не моргая, и молчит, как тайный агент самого его величества.

— Доброго вечера, бабушка, — заметил путник с улыбкой. Едва удержался, чтобы не поклониться и не разозлить недружелюбную хозяйку ещё больше. — Переночевать не пустите? Для вас одной этот домишко всё равно большеват. Столько заплачу, сколько вам и во снах не снилось.

Молчала долго, осматривая его с головы до ног. Потом всё же решилась:

— Ты по адресу. Заходи, если наглости хватит. Тепло не рассеивай, городской. Здесь печь топит, дрова.

Интуиция автомобиля оказалась проницательнее интуиции мага. Поскольку, как выяснилось, последний выдох автомобиль сберёг до гостевого дома. И неважно, что гостей в нем на данный момент не было — лишь престарелая хозяйка.

За эту старуху в целом можно не беспокоиться, такая многих переживёт. Наглости ей хватило как на то, чтобы содрать с гостя столько денежного вознаграждения, сколько просили в лучших гостевых домах Леберлинга за номер с повышенным уровнем комфорта. Как и на то, чтобы обвинить путника в растрате тепла, которого здесь не было и в помине.

Старуха ещё, как назло, отвела его в самую дальнюю комнату, с двух сторон обдуваемую ветрами. С довольной скукоженной улыбочкой пожелав самой приятной ночи, старуха, смилостивившись, предложила накормить гостя завтраком. Но даже ребенок знает, что к угощениям злодейки лучше не притрагиваться.

Снимать верхнюю одежду не хотелось. Путник лёг на узкую отсыревшую кровать прямо так, не скидывая утепленное пальто. Глядишь, и от кровососущих тварей меньше достанется. Если они, конечно, не повымерзли все.

***

Балкона, который позволил бы насладиться свежим воздухом вкупе с дымом сигары, здесь не было. Пришлось высунуться прямиком из окна.

Сон не шёл. Более того — вместо сна явился жар, пришлось даже снимать пальто. Перемёрз всё-таки, пока ехал по этой сумасшедшей погоде. В автомобиле имелись кое-какие лекарства, но путник всё никак не осмеливался покинуть комнату и выйти на улицу. Опять надо старуху тревожить и выслушивать о себе всякое… До утра протянет, сколько раз заболевал и каждый раз вылечивался.

Да и лучше пусть будет жарко, чем холодно. Вон оно как прекрасно: в одной рубашке высовывается на лютый мороз и даже не дрожит.

Вскоре снег прекратился полностью — и кровожадный, и умиротворяющий. Небо прояснилось, и со второго этажа вся деревушка предстала как на ладони. Дома с двускатными крышами, миролюбивый дымок, выдыхаемый печками… Пушистые елки скрывают окна первого этажа от любопытных взглядов соседей. Сосёнки тянут пушистые лапы к небу, будто пытаются хоть так впитать немного света. В каждом огороде — стеклянные конструкции теплиц, без которых ничего съедобного в таких диких краях не вырастишь.

Первая сигара прогорела и юркой птичкой устремилась вниз, прямиком в сугроб. Путник достал вторую.

А вон там, вдалеке, нечто вроде рыночной площади. Сменяют друг друга вывески, качаются какие-то финтифлюшки. Сами продают, сами покупают. И вовсе, наверное, деньгами не пользуются, товар меняют на товар. Интересно, и куда старуха потратит монеты, полученные от единственного гостя? Никто не удивится, если на шею повесит и станет носить в качестве украшения, какая-нибудь другая польза здесь от них вряд ли будет.

Вот если бы не горящие окна, путник ни в жизнь бы не поверил, что живёт здесь кто-то кроме. Слишком тихо, слишком спокойно. Когда вся жизнь проходит в городах, где движение ни на мгновение не останавливается, перестаешь воспринимать деревенское умиротворение.

Ни одного человека на улицах этой ледяной пустыни, ну надо же!.. Вот в городе не только поздним вечером, но и глубокой ночью хоть кто-нибудь, но ходит-бродит между домов. Иногда с выкриками, чтобы никто не вздумал спать, когда вокруг такое веселье. Не захочешь, но всё-таки повстречаешь кого-нибудь на пути. Останется только надеяться на дружелюбный настрой этого случайного встречного.

А хотя, постойте-ка. Всё-таки не все жители деревеньки уже попрятались в тёмных углах собственных домов. Вот, идёт как ни в чём не бывало… От центра — к окраинам. Куда-то в сторону гостевого дома. Ждала, наверное, пока закончится снегопад, или слишком увлеклась работой, или допоздна просидела в гостях…

Идёт легкой походкой, будто бы даже слегка заигрывает с кем-то невидимым. Фигурка высокая, но худая — дублёнка висит свободно, подпрыгивает при каждом движении. На волосы наброшен меховой капюшон, но всё-таки несколько крупных прядей из-под него выбралось, покачиваются теперь при каждом движении…

Необычный цвет волос. Даже слабого освещения окон достаточно, чтобы его подсветить. С ним приходилось встречаться. Прежде. Не так давно. Но ведь не бывает таких совпадений, правда?

Путник бросился к саквояжу, который взял с собой в гостевой дом. Лекарства оставил в автомобиле, да, но артефакты частого пользования бросить не смог. Мало ли что может приключиться. Вот, например, нечто необъяснимое приключается прямо сейчас.

Помимо приборов, в саквояже дожидались путника два портрета.

Один из них был раскрашенной фотокарточкой — впрочем, цена одной такой фотокарточки составляет даже больше, чем ночь в этом престижном гостевом доме. На фотокарточке изображена весьма достойная любых денег девушка: миловидное лицо, хитрые глаза и те самые пряди волос, что так не вовремя выбрались из-под капюшона прохожей, случайно замеченной.

Второй же портрет выглядел как деревянный брусок, выкрашенный в чёрный мазут, но лишь для тех, кто не посвящён в таинство магии. Путника же в магические секреты посвятили. Так что на втором портрете он, кое-что перед этим предприняв, мог видеть всполохи — немного зелёного, немного розового, чуть больше оранжевого, каждый расположен в строго определенной позиции. Все вместе они образуют уже знакомый силуэт: овальное лицо, тонкая шея, слегка волнистые пряди…

Мало ли что могло придуматься под влиянием лихорадочного дурмана, внезапно стукнувшего в голову. Но, прежде чем отказаться даже от самой безумной идеи, надо убедиться в её провальности. Подхватив оба портрета, путник вернулся к окну и вновь высунулся из него, не боясь быть замеченным. Таинственная, но так сильно зацепившая незнакомка постепенно приближалась к гостевому дому. Медлить было нельзя.

Чтобы увидеть нечто, скрытое за привычной картиной мира, недостаточно просто прикрыть глаза.

Многие непосвященные думают, что магия интуитивна, и тем самым весьма сильно ошибаются. Поскольку, приближаясь к магии бессистемно, ты вряд ли сдвинешься с мёртвой точки. Магия — это собрание алгоритмов, которым нужно следовать, чтобы достичь определенного результата. Основная проблема в том, что возможность постичь эти алгоритмы далеко не каждому, лишь избранным.

Но, прежде чем таинство начнется, глаза и в самом деле всё-таки придётся закрыть.

Погрузиться во тьму, достигнуть самых коварных её глубин. Поплыть что есть сил. Сорвать внешний лепесток, чтобы докопаться до глубинного внутреннего слоя. И вот перед закрытыми глазами предстаёт действительность, но не та, какой ты её запомнил. Очертания искажены, пропорции нарушены. Большое становится маленьким, незначительное — жизненно важным.

Самое сложное — разглядеть в этом неправильном мире исходный предмет интереса.

Впрочем, в этот раз данная задача оказалась легчайшей: сложно было не различить в серой массе зелёные, розовые и оранжевые всполохи, сконцентрированные внутри женского силуэта. И подозрительно сильно похожие на магический портрет.

Магия учит не верить в случайности. Поскольку для каждой случайности можно отыскать объяснение — конечно, если знать, куда смотреть.

Магические портреты не могут совпадать, но могут быть весьма схожими. Но какова вероятность, что для одного человека совпадут и художественный, и магический портрет? Описывались ли вообще, за всё время пользования магией, такие совпадения?

Чтобы убедиться в идентичности магических портретов, нужно сравнить каждую отдельно взятую точку, а на это потребуется не меньше получаса, которого, как несложно понять, в распоряжении не имеется… Зато, чтобы убедиться в совпадении черт лица, достаточно заглянуть за капюшон, сдвинуть слегка пушистый мех…

Возвращение к привычной действительности оказалось слишком резким, болезненно ударило по голове.

Распахнув глаза, наблюдатель посмотрел на случайную встречную. Он намеревался применить ещё одну каплю магии: всколыхнуть ветер, чтобы тот открыл для взора её лицо. Но делать этого не пришлось. Будто почуяв внимательный взгляд, девушка подняла глаза, и лицо на мгновение попало в световой блик, так что разглядеть удалось каждую чёрточку.

Лицо оказалось тем же, что смотрело на него с художественного портрета.

И ещё одна неприятность: девушка явно заметила наблюдение. И если это действительно та особа, которую путнику поручено отыскать… А она явно та, совпадение исключено! То отыскать её во второй раз будет куда как сложнее, ведь она наверняка заподозрила что-то неладное.

И как её занесло сюда, в эту негостеприимную деревню? Сведения, полученные учителем, гласили, что искать её нужно именно в Леберлинге.

Впрочем, путник и сам не планировал оказаться здесь. Вдруг она тоже попала в буран и решила переждать непогоду? Дороги иногда оказываются спутаны столь изощренно, что невозможно угадать, где тебя поджидает новая петля, жизненный виток. И где твой собственный путь пересечётся с тропой, по которой следует некто, в данный момент имеющий для тебя значение.

Со всем этим можно будет разобраться потом. Позже. Сейчас нужно действовать, пока спина девушки не скрылась за очередным завихрением дорог. Руки сами собой нашли в сумке необходимый артефакт. Выглядел он, как самая обычная коробка, не считая трубки из начищенного до блеска металла и выпуклой линзы, закупоривающей эту трубку.

Давнее изобретение. Повсеместно используемое. Позволяет сосредоточить магию так, чтобы она поражала направленно, не рассеивалась по пути и тем более не тратилась попусту на что-нибудь постороннее.

Обхватить коробку ладонями. Прищуриться, взглянуть через увеличительную линзу. Не так-то эта линза проста: когда приближаешься к ней вплотную, различаешь разметку: пересечение кругов и линий. Объект, на который направлена магия, должен быть ровно по центру. А иначе промахнёшься.

Сконцентрироваться. На мгновение погрузиться в самого себя. Выпустить магию из глубин сердца, направить по артериям вместе с кровотоком, прямиком к капиллярам на кончиках пальцев. Покалывая кожу, магия выйдет на свободу, просочится через податливый материал коробки, закружится в коварном смерче и вылетит через трубку.

Если бы не посторонние помехи, он разглядел бы паутину, что стремительно летит в направлении девушки…

Ничего серьезного. Обездвижить, погрузить в краткий сон. Поймать, а там уже пусть учитель разбирается, что делать дальше. Задача путника — отыскать и привезти. Больше ничего.

Ещё мгновение — и девушка будет поймана.

Мгновение — и…

Она вдруг обернулась, невесомо взмахнула рукой. Ярко вспыхнув — так, что различит даже обывательский взгляд, — заклинание развернулось.

И, всё ускоряясь, направилось в обратную сторону.