Ей хотелось вернуться и не брать конверт. Просто оставить его там. Забыть и жить дальше. Притвориться, что не видела; просто прикинуться дурой, как делают многие, ведь им это помогает. Ей хотелось вернуться туда и спрятать конверт. Бросить его в урну: уничтожить, сжечь вместе с отчетом за месяц. Только делать это нужно было тогда, а не сейчас, когда бумажное послание уже лежит в руках, а изображение внутри отпечаталось на сетчатке глаза, в голове, в мыслях.

Это без сомнений была она. Не узнать ее – невозможно, те же рыжие и вьющиеся волосы, длинная шея и крупная родинка на щеке. Она так запомнилась при первой встрече, что впоследствии взгляд сам подмечал в ее облике все новые и новые детали. В последний раз Диану Князеву видели выходящей из подъезда своего дома в ярком мятном пальто с белым шарфом. И то самое пальто на фото у нее в руках – только уже не мятного цвета, тот же шарф – далеко не белый, те же волосы и глаза, но губы разбиты в кровь, а на лице гримаса боли. В последний раз она видела Диану Князеву на снимке, но на другом. Тот снимок ей протянул оперативник, пришедший к ней на работу утром четверга, а сама Диана пропала вот уже как месяц назад.

Яна подскочила с дивана и бросила конверт с фотографией в сторону. Руки тряслись от ужаса, а в голове абсолютный сквозняк. Пришлось опереться о косяк двери, чтобы не рухнуть ничком на пол. Как это возможно? Почему именно она? Почему именно в ее рабочий день? Жалость к себе немного грела душу, но изменить ничего не могла. За растекшимся по щекам жаром последовал судорожный вдох, девушка утонула пальцами в собственных волосах, потянула пряди за корни. Что теперь будет? Внезапный стук в дверь заставил вздрогнуть, она кинулась к дивану и бросила поверх фото бугристую подушку, в это же мгновение дверь приоткрылась.

– Яна, – от теплого тона Раисы Степановны внутри девушки что-то оборвалось и тяжелым обухом полетело вниз, вероятно, это была ее совесть. 

– Да? – сложно было узнать собственный голос, осипший и дрожащий.

– Тебе с работы звонят, говорят, мобильный недоступен, – милая, едва держащаяся на ногах без трости пожилая женщина выглядела обеспокоенной. Она глядела своим пронзительным взглядом на девушку и словно видела наяву тот ужас, что сковал тело Яны.

– Скажите им, что я перезвоню, – неслыханная наглость, по мнению ее начальства, если кто-то с работы сподобился позвонить на стационарный телефон, значит – дело и впрямь плохо. А уж отклонять этот вызов и вовсе – подобно казни египетской для жалкого подданного. Раиса Степановна тихо удалилась прочь, а Яна опустилась на диван и трясущейся рукой отодвинула подушку в сторону. Искаженное страданиями лицо Князевой явилось перед ней, вызывая новые приливы шока и паники. Частичкой себя девушка надеялась, что содержание фото причудилось, что ее нездоровая психика заменила приятный морской вид страшным зрелищем. Но надежды рухнули, как падают обычно рояли с подвесных тросов. Громко и обидно. Убрать фотографию было непросто, но она все же справилась. Плотно запечатывая конверт и отправляя его в сумку, Яна попыталась справиться с эмоциями, сдержать порывы позвонить в полицию, рассказать о случившемся, хоть с кем-то поделиться. Это было бы еще одним наиглупейшим поступком за двадцать лет жизни.

Подушечками пальцев растирая переносицу, она подняла лежащий на полу телефон, который уронила, едва увидела ту фотографию, и включила аппарат. Несколько пропущенных звонков в мессенджере и сообщения от начальства трелью уведомлений еще сильнее расшатали мнимое спокойствие девушки, пришлось звонить сразу же, трубку подняли мгновенно.

– Ну, привет. Когда начальство звонит, надо брать, – хрипловатый голос Насти был немного искажен связью, Яна могла поставить деньги на то, что женщина говорит с ней, держа сигарету в зубах, хотя на работе курить было запрещено.

– Что… что ты хотела?

– На работу тебя вывести, – равнодушный тон и наплевательское отношение. Два кита, на которых держалась вся карьера этой дамочки. Яна вздохнула, и Настя тут же продолжила. – Завтра банкет, будет хороший чай. Друзья Новицкого.

– Погоди-погоди, ты что хочешь вывести меня за официанта? Я администратор, это не мои обязанности, у тебя же есть запасные, – Яна понимала: с помощью таких оправданий свое точно не заполучишь, но не могла изменить манеру общения со старшей. Характер попросту не позволял надавить.

– Это важные гости. Ты ведь понимаешь, что выйдешь на работу хоть за посудомойку, если не хочешь потерять это место. Жду тебя завтра в три, не опаздывай.

Щелчок и гудки. Никакой альтернативы ей не дали. Порой казалось, что никому нельзя рассказывать о собственных планах и мечтах. Все вокруг решат использовать твои слова против тебя, даже если прямого умысла у них не будет. Этот механизм безотказно действует в работе. Если начальство спросит: «какие у тебя планы на будущее?», ты должен солгать, должен ради собственного блага. А вот Яна не солгала, она честно призналась, что копит деньги на первоначальный взнос на покупку своего жилья, и в этом была ее ошибка. Теперь Настя считает, что сотрудницей можно пользоваться так, как заблагорассудится, не боясь, что она решит увольняться. Вот к чему приводят мечты.

Яна оставила телефон на подвесной полке над письменным столом и вышла в коридор. Из кухни слышался аромат пряной выпечки, и девушка двинулась туда. Бабушка встретила девушку сидя за небольшим столиком в углу комнаты. Она сняла очки с переносицы, оставляя их висеть на цепочке на груди, и подняла взгляд на свою юную соседку.

– Садись, дорогая, выпей чая с пирогом, – смахнув цветное полотенце со стола, женщина подвинула блюдо с выпечкой ближе к Яне. Та улыбнулась и наполнила чашку зеленым чаем из пухлого заварника, добавляя в заварку кипятка и усаживаясь напротив.

– Простите, Раиса Степановна, но завтра на рынок сходить не получится, – подъедая мясную начинку из своего кусочка, девушка облизнула палец и сделала глоток ароматного чая.

– Снова работать в выходные? – бабушка раздраженно захлопнула любовный роман, который читала последние дни. Яна лишь кивнула и продолжила есть. – Вот же оглобля стервозная, эта ваша Настасья! Рабыню Изауру в тебе увидела! А ты не молчи: говори, что тебе не нравится такое отношение! Вот же… в советское время хоть в санатории за хорошую работу путевки давали, а тут работай себе, да помирай на этой же работе!

– Бабуль… – Яна не смогла сдержать смех и положила ладонь на руку старушки. – Зато я быстрее на квартиру накоплю.

– Что на нее копить, здесь живи, – мягко, но уверенно произнесла Раиса Степановна.

– Нет.

Яна покачала головой и опустила взгляд на свою тарелку.

– Почему нет? Здесь удобно, до университета недалеко, а работу сменишь. Нечего этим буржуям прислуживать, – она прекрасно понимала, к чему придет этот разговор. К завещанию и наследству, и снова обсуждать тему смерти Раисы Степановны совсем не хотелось.

– Дарья Алексеевна с Максимом и так не рады, что я вам только половину от арендной планы плачу, а…

– Еще бы они не рады! Но это моя квартира и мои деньги, и ничего они здесь решать не будут! – старушка подхватила трость, стоящую у подоконника и тяжело поднялась.

– Раиса Степановна…

– Нет, Яна. Я знаю, ты не хочешь меня обидеть, но и ты пойми меня. Ты для меня стала родным ребенком. И я волнуюсь за тебя, за твое будущее, – худенькая бабушка возвышалась над ней, и девушка не понимала, от чего ей становится хуже: от понимания того, что никто не вечен или будущих проблем, которые придут, если Раиса Степановна укажет ее имя в своем завещании. – Ешь. Спокойной ночи.

После таких разговоров есть расхотелось сразу же. Девушка убрала пирог в духовку и отправилась в свою комнату. Ночью ей приснилась Диана. Ярче всего запомнились стянутые ремнем за спиной руки и гематомы на боках. Как щелкает затвор фотоаппарата, когда мелькает вспышка, и как Яна сама кладет фото в белый плотный конверт. Проснулась девушка с липким чувством нарастающего беспокойства, пришлось проглотить пару таблеток, чтобы вновь уснуть.

Ресторан, в котором она работала последние девять месяцев, располагался в старом центре города, ладно отреставрированное историческое здание привлекало туристов, но с такой же силой отталкивало, как только посетители видели стоимость блюд в меню. По итогу основной аудиторией этого заведения были местные олигархи и люди у власти, поэтому самомнение у директора располагалось где-то между  «Номинант на Оскар» и «Астронавт на МКС». Зарплату платили исправно, и для человека, живущего в реалиях российской провинции, этого было достаточно, чтобы терпеть потребительское отношение на работе. Зачастую Яне приходилось взваливать на себя обязанности двух, а то и трех сотрудников. Настя часто пропадала в загулах, и отчетности за месяц сваливались на нее огромной кучей, но ни о какой доплате речи и не шло. Опыт с предыдущих мест работы подсказывал: бывают обстоятельства и похуже, так что Яна просто свыклась с подобным положением дел, но в мечтах – конечно, она находила себе после выпуска прекрасное место, где нет давящего чувства безысходности, а есть уверенность в себе и своих доходах. Сейчас же не оставалось ничего, кроме как привычно шагать на работу, которая давно никакой уверенности не приносила.

С самого утра стояла приятная прохладная погода, собирался дождь. Яна едва не угодила под машину, когда пришлось перебегать через огромную лужу на пешеходном переходе. Ей яростно посигналили вслед, веля поторапливаться, поэтому наплевав на собственное положение, девушка чуть ли не по щиколотку утонула в воде, перепрыгивая оставшееся до бордюра расстояние.

– Сколько можно тебя ждать, Ковалёва, столы уже стоят, нужно сервировать, – сигаретный дым проследовал за проходящей мимо Настей. Пока Яна пыталась устроить промокшую обувь на едва теплой батарее, старший администратор прошла мимо нее раза четыре, напоминая уже давно усвоенную информацию. Девушка закашлялась от табачного запаха в каморке и сильнее стянула пучок на затылке, заправляя выпавшую жемчужную прядь за ухо.

– Чертов день! – с громким стуком ладонями о дверь в комнату сотрудников ворвалась Регина. Официантка швырнула свой передник на гладильную доску и, включив утюг, прижала скомканную ткань еще холодным агрегатом. – Пошло оно все нахрен. Достали…

Яна мягко улыбнулась и спрятала свои вещи в настенном ящике.

– Готовься, Регина, сегодня работаем как минимум до двух-трех часов, – захлопнув металлический бокс, девушка повернулась к коллеге и поправила рукава черного рабочего платья.

– Пошли они в жопу! – выплюнула раздраженно брюнетка и расправила белый передник на доске. – Нормальные бы еще директорские друзья попались, а то понтов до кучи, а чая триста рублей, за то еще за задницу меня попытаются облапать, козлы.

Яна понимающе кивнула и невольно наткнулась взглядом на собственную сумку, которую забыла убрать в шкаф. Словно под рентгеном она видела конверт внутри и рыжие волосы той, кто изображена на снимке. Регина что-то говорила ей, но звук шел будто из-под воды. Девушка приблизилась к сумке и подхватила ее, тут же пряча аксессуар в свой ящик, словно он был уликой в преступлении.

– Что там у тебя?

– А? – Яна вскинула голову и взглянула на официантку, которая молча подняла бровь и не сводила с нее взгляда, пока крепко затягивала за спиной пояски от передника.

– Да не важно, поторопись, а то Настя бесится, – Регина подмигнула своему отражению в зеркале на стене и пошла к выходу.

– Стой!

Официантка лениво развернулась и красноречиво выгнула правую бровь.

– Новицкий будет?

– Конечно, он тут с самого утра что-то рыскает, – хмыкнула Регина и захлопнула дверь.

«Что-то рыскает…», по спине девушки прошлись мурашки, она вновь перевела взгляд на ящик. Яна вполне могла просто оставить конверт на ресепшене, написать записку о том, что нужно конверт передать директору, но ее кривая ответственность вновь сыграла с ней злую шутку. «Передать. Только лично. Ты поняла?». О, да, она поняла. Поняла, почему те люди несколько раз повторили ей обыденную фразу, которую она слышит почти каждый рабочий день. «Передать, лично». Это не казалось чем-то экстраординарным, а на миг Яна решила, что люди чрезмерно взволнованы, ведь причин переживать у них не было. «Конверт передам лично, не волнуйтесь», ответила она тогда и не поняла, что именно в тот момент переломила тонкую ветку только-только налаживающейся жизни.

Как бы то ни было, но послание нужно доставить, и желательно как можно скорее. Судя по тому, что сказала ей Регина, генеральный директор был в курсе оставленной посылки. Яна вновь открыла злополучный шкаф и достала конверт из сумки. Чтобы руки не дрожали, ей пришлось сцепить их за спиной, выглядело это как минимум странно. Занятый подготовкой к банкету остальной персонал оглядывался, когда она шагала в сторону vip-кабинета, где обычно располагался хозяин.

– У Павла Валерьевича никого? – шепотом спросила Яна у выходящей официантки. Она тем же шепотом ответила: «Никого», и скрылась за театральной портьерой, которая скрывала проход в основной зал ресторана.

Ковалёва коснулась своих окостеневших от холода пальцев и судорожно всхлипнула. Едва насмелившись, девушка протянула ладонь за тонкой дверной ручкой, как дверь резко подалась вперед.

– Кх… – Новицкий закряхтел, пытаясь распахнуть дверь еще шире, ведь в узкую щель он не вмещался. Яна отскочила в сторону и испуганно уставилась на владельца ресторана. Лысый мужчина с трехдневной седой щетиной и массивными очками в дорогом костюме смотрелся привычно. Такой типичный российский предприниматель с округлым животом. – Ты чего тут?

Девушка опомнилась и внутренне подобралась, глядя на гендиректора уже более осознанным взглядом.

– Здравствуйте, – голос совсем охрип, пришлось прочистить горло и продолжить. – Меня попросили передать вам…

– Заходи, – немного дёргано махнув рукой, Новицкий зашел в кабинет и сел на двухместный диванчик, с ожиданием глядя на свою подчиненную.

– Вот. Просили передать вам.

Вытаскивая конверт из кармана передника, Яна инстинктивно расправила бумагу, словно вмятины могли сказать директору о том, что она видела содержимое. Павел Валерьевич выхватил конверт резким движением, но на его лице не было злобы, таким было обычное поведение хозяина ресторана. Он был резким, часто забывал то, что говорил пару дней назад, но больших проблем персоналу не приносил, так что не вызывал отрицательных эмоций. Просто странный и своеобразный, с этим можно мириться.

Девушка хотела было воспользоваться возникшей паузой и скрыться за работой, спрятаться за своими обязанностями, однако, только она сделала пару неслышных шагов в сторону двери, как голос начальника озарил помещение:

– Кто принес? – открывая конверт, мужчина не спешил вытаскивать снимок, от стоящего в воздухе напряжения Яна могла поклясться, что слышит, как лопаются ее нервные окончания.

– Двое мужчин, не знаю их имен, либо они очень редкие гости, либо я видела их впервые, – честно призналась она и перестала дышать. Этих трех секунд хватило, чтобы Новицкий увидел фотографию. Фотокарточка в руках директора задрожала, дрожь передалась через его руку, а спустя миг весь мужчина покрылся испариной. Яна находилась на расстоянии нескольких шагов, но блеск его мокрого лба она отчетливо видела. На лице Новицкого отразилась такая гамма эмоций, которые в его мимике девушка никогда не замечала. Неописуемый ужас и сожаление, грузный мужчина обмяк и снял очки, скрывая влагу на глазах пальцами. Ковалёвой хотелось проникнуться сочувствием, но страх за себя все еще накрывал остальные эмоции.

– О боже… – проревел он, отбрасывая фото с конвертом на стол перед собой, снимок лег изображением вниз. – Что же… что же… Что мне делать?

Он начал задыхаться, оттягивая узел галстука, неистово пытаясь глотнуть воздуха. Яна оторопела, она стояла и смотрела, как Новицкий с хрипом пытался справиться с шоком. И в какой-то момент щелкнул переключатель в голове девушки, она отмерла и кинулась к начальнику, наполняя стакан водой из стеклянного кувшина и протягивая его мужчине.

– Вы должны обратиться в полицию, – без очков глаза Павла Валерьевича казались какими-то нереальными: крупными и глубокими, этот взгляд разительно отличался от привычного образа странноватого гендиректора, но Яна без страха смотрела прямо. – К нам недавно приходили оперативники, спрашивали, знаем мы что-то об исчезновении Дианы Князевой. Это зацепка и просто доказательство того, что ваш заместитель никуда не уехала по своей воле. Ее похитили.

Накопленное за два дня потрясение вылилось в монолог, в монолог с мыслями, которые занимали последнее время голову Яны. Видя состояние Новицкого, девушка не могла умолчать, ведь мало ли что может случиться с мужчиной в возрасте после таких известий, да и без минимальной психологической поддержки. Хмурый Новицкий посмотрел на девушку уже яснее и спросил:

– Ты… видела фото? – Яна покрылась красными пятнами от стыда, но скрывать уже не было смысла.

– Да. Простите.

– Кто еще видел? Ты кому-то говорила?

– Никто! Клянусь! Я ничего никому не сказала! – дрожащий голос сорвался, и Яна тут же поспешила замолчать.

– Ладно… – предприниматель промокнул глаза платком и надел очки, глядя на девушку уже привычным ей взглядом. – Никому об этом не рассказывай, поняла? Иначе, у нас всех могут быть проблемы, а с полицией я свяжусь сам. Тем более, мой друг начальник городского УВД, и они уж точно знают, как правильно нужно распорядиться этим снимком, чтобы не навредить ни Диане, ни, например, тебе. Тебе же не хочется на допрос к не очень приятным дядям, правда, Катя?

– …Яна, – равнодушно, но не от отсутствия эмоций произнесла девушка, впитывая каждое слово начальника.

– Да, Яночка, – стирая все тем же платком пот со лба, Павел неотрывно смотрел за ней. От этого взгляда стало как-то не по себе. – Я не хочу, чтобы кто-то здесь пострадал по моей вине… Как пострадала Диана, понимаешь?

– Вы… думаете, что это ваши конкуренты? – она и сама догадывалась, что в этом деле замешана конкуренция между строительными фирмами. По рассказам СМИ решение вопросов похищением или убийством осталось в далеких 90-х, на самом деле за почти тридцать лет ничего не изменилось. Новицкому чрезмерное любопытство обычной девчонки в форме официантки не понравилось.

– Это точно не с тобой следует обсуждать, ты не слышала, что я говорю? Ты не видела Диану.  Они и до тебя доберутся, если не будешь сидеть тихо. Ресторан это второе прибыльное дело, кроме основного бизнеса, так что они и на него глаз положат. Понимаешь?

Ковалёва кивнула и постаралась не встречаться взглядом с неожиданно возмущенным начальником, на глаза набежали слезы, а в носу защипало. Отвратительное чувство, когда собственный организм подставляет тебя.

– Ну… не хнычь, – Новицкий поднялся с диванчика и приблизился к Яне тяжелым шагом, он положил на ее плечо ладонь и потер пальцами ключицу. От этого действия со стороны директора стало неловко. Она отдалилась и кивнула.

– Я поняла и никому не скажу, – Яна развернулась, но начальник перехватил ее за предплечье, останавливая. Он наклонился ближе к ее лицу и неожиданно притянул к себе, крепко прижимая к груди и по-отечески обнимая.

– Спасибо тебе, я надеюсь, что могу на тебя положиться, – Павел Валерьевич дышал ей в шею, держал в объятиях, именно держал, а не обнимал, и от этого чувства на душе Ковалёвой скребли кошки. Пусть мужчина ей неприятен, но все-таки грубо обходиться с ним не стоило.

– Конечно, Павел Валерьевич, можете, – Яна мягко отстранилась и для верности сделала шаг назад. Взгляд начальства потеплел.

– Если тебе будет нужна помощь. Финансовая. Можешь сказать, и я помогу, как ты помогла мне…

Она покинула vip-кабинет в прострации, находясь на грани обморока. Закрылась в туалете и долго держала руки под краном, чтобы остыть. Не хотелось смывать косметику и получать вопросы вроде: «А ты не заболела?», хотя это был верный способ освежить мысли и немного взбодриться. Нет, ситуация складывалась хорошо. Лучше, чем ожидалось. По крайней мере, ее не застрелили в том же кабинете и не растворили ее тело в ванне кислотой, как показывали в фильмах. Она жива, а это главное. Что дальше будет с Дианой Князевой ресторанную хостес волновать не должно. Искать пропавших – дело полиции, и не ей судить о качестве работы сотрудников этой службы и раздавать советы. В конце концов, определяющим был страх, страх за собственную жизнь. Похищения, конкуренция в бизнесе, выкупы и шантаж – все это не уровень двадцатилетней студентки-заочницы. Но почему из головы никак не выходит та женщина, ее приятная улыбка и искренний взгляд? Взгляд не замшелой светской львицы, а обычной девушки, которая трудом и стараниями достигла карьерных высот?