Нотариус монотонно и быстро бубнил под нос текст документа. Я смотрела на его красивые губы и слушала голос.

Виктор Иванович был слишком похож на своего сына. Вернее, это его сын был копией отца, но мне от этого не легче. Я сидела напротив человека, которого ненавидела сильнее всех в своей жизни.

Ладно, сильнее я ненавидела его сына.

В моем родном городе было несколько нотариусов, но я все время попадала к Раевскому.

В комнате пахло вишневым дымом. Виктор Иванович всегда курил эти странные крепкие сигареты. Так пахли для меня страдание, боль, страх.

Нужно было оставить папе доверенность и попросить возиться с продажей.

Я вздохнула. Папа и без меня вечно занят. Работа, другая работа, свои звери, Светины звери, приютские звери, свой дом, который вечно требует внимания, Светин дом, который…

В общем, папу я не просила.

- Все верно? - Раевский повысил голос, привлекая мое внимание. - Ева Евгеньевна!

- Д-да, - брякнула я заикаясь.

Он мог читать мне Библию или справочник садовода вслух с одинаковым успехом. Все, о чем я могла думать - как поскорее отсюда убраться со своими документами.

Помощник положил передо мной бумаги для подписи. Я отчаянно молилась, чтобы не напутать ничего. Где полное имя, где просто автограф.

Еще одной встречи с отцом Ильи я не переживу.

Мне и в городе этом было тяжело дышать, а уж рядом с Раевским…

Я зачем-то глянула на него между подписями и встретила взгляд холодных красивых глаз.

В меня словно тысяча игл вонзились. Стало жарко, потом холодно. Я сжимала ручку изо всех сил, чтобы не выдать дрожь.

Наконец все закончилось, и меня отпустили.

Разумеется, я не стала собирать документы в кабинете, а сгребла все в кучу и помчалась прочь.

Уже на улице я сообразила, что не смогу вызвать такси без рук силой мысли. Пришлось изображать волшебство жонглирования и засовывать документы в папочку навесу. Как ни странно, ни одна бумажка не улетела. Я застегнула папку на молнию и полезла в карман за телефоном.

Но тут я почувствовала запах вишневого табака, а потом сильный захват на своем локте.

- На минуточку, Ева, - проговорил Раевский и потащил меня за угол дома.

Слова застряли в горле, я вспотела и собиралась задрожать.

Ах, к черту!!!

Мне больше не восемнадцать, и он не имеет никакого права меня хватать и запугивать. Я хотела крикнуть или рявкнуть, но с губ сорвался жалкий писк.

- Пустите.

- А мы уже пришли, дорогая.

Он остановился за углом, где курил кто-то из сотрудников. Раевский кивнул ему. Ладно, он будет вести себя тише и, возможно, прилично при свидетелях.

- Рад тебя видеть, Ева. Столько лет, - лживо заулыбался Виктор Иванович.

- Не рады, - буркнула я. - И это взаимно. Сколько лет? Я была здесь полгода назад на оглашении завещания. Тогда вы сделали вид, что не знаете меня. Это было приятно.

- Ох, колючки отрастила девочка? Неожиданно.

Я не стала обсуждать мои метаморфозы. Хотелось послать его ко всем чертям, но страх привычно липким запахом вишни сжал горло. Что если он узнал про Митьку?

- Что вам надо от меня? - спросила я тихо, но твердо.

- Ничего, девочка. Ровным счетом - ничего. Хотел лишь уточнить для себя. Ты приехала в город, чтобы продать квартиру?

- Не ваше дело.

Виктор Иванович достал сигарету и прикурил. Он выдохнул дым в сторону, но меня и без этого подташнивало.

- Если ты хочешь быстро и выгодно продать квартиру, я могу посоветовать отличного риелтора, - продолжал он невозмутимо.

- Мне не нужен ваш риелтор. Я справлюсь сама. Авито никто не отменял.

- О, значит, ты здесь по делам все-таки, а не ищешь встречи с моим сыном?

Он снова выдохнул дым в сторону. Я закашлялась от его абсурдного предположения.

- Ты не станешь снова портить жизнь мне и моей семье? - продолжал Раевский задавать вопросы.

- Вы сдурели совсем, Виктор Иванович. Я в гробу видала вас и всю вашу семью.

- Неужели?

- Воистину. Дайте пройти. Мне надо домой.

Я сделала шаг в сторону, чтобы обойти его, но Раевский снова закрыл дорогу.

- Я не шучу, Ева. Продай квартиру и уезжай. Поняла? - Он бесцеремонно открыл мою папку и сунул туда визитку. - Позвони риелтору, скажи, что от меня. Она не начислит проценты, продаст твою хрущевку быстро и дорого. Все будут в плюсе.

- Особенно вы? - не сдержалась я. - Всегда продавите любого человека ради своей выгоды. Хоть риелтора, хоть девчонку беременную.

Он закатил глаза, сбросил пепел мне под ноги и с насмешкой сказал:

- Не строй из себя сломанную куклу. Я сделал тебе одолжение. Срок был маленький. Вряд ли ты успела прочувствовать себя мамочкой. Да и какая из тебя мать в восемнадцать лет? Только бы жизнь себе сломала. И ребенку заодно.

Мне ужасно хотелось плюнуть ему в лицо или хотя бы ударить, но в этом городе жил мой отец, да и в Москве Раевский достал бы меня при желании.

Все, что я могла сделать, - это ядовито усмехнуться и сказать:

- Все вы знаете, Виктор Иванович.

- Работа такая, Ева, - самодовольно проговорил он. - Не ищи Илью. Не задерживайся тут.

- Не имею ни малейшего желания задерживаться там, где есть вы.

На этот раз я игнорировала его выступающее плечо, задела его своим и вышла с заднего двора.

Руки неожиданно затвердели, и я с первого раза вызвала машину. Ужасно боялась, что Раевский продолжит меня преследовать, но он больше не подошел. Машина приехала быстро. Я села в салон и всю дорогу боролась с тошнотой. Моя одежда и волосы пропахли вишневым дымом.

- Ненавижу, ненавижу, ненавижу, - повторяла я дома, скидывая с себя одежду в машинку.

Я обещала сразу поехать к папе, но не могла вдыхать этот запах до конца дня. Пришлось заглянуть в квартиру, переодеться и принять душ.

Я снова ехала в такси, подгоняя мысленно водителя.

Находиться наедине с собой - роскошь. Мне бы кайфовать, но я снова купалась в парадоксальных эмоциях. Чувство вины, гордыня, злость, зависть и ненависть. Жгучая ненависть выжигала все остальное.

В этот раз я ненавидела не Раевских, а саму себя. За ложь, за трусость, за самонадеянность.

Каждый день по сто раз я задавала себе вопрос: а вдруг все могло сложиться иначе?

Если бы я сказала ему…

Если бы я дождалась…

Если бы он знал…

- Приехали, - сообщил водитель у дома моего отца.

- Спасибо, - рассеянно проговорила я, толкая дверь.

Как в замедленной съемке, я видела маленького мальчика, который несется ко мне через улицу. Митька мчался наперегонки с Максом, папиным псом. Отец с трудом поспевал за ним, смеясь и ругаясь одновременно:

- Митька, Максик! Ну потише. Что вы за демоны реактивные?

Я присела на корточки и обняла сына. Митька прижался ко мне всем своим маленьким телом, много раз целовал в щеку.

Разумеется, Макс тоже облизал, как родную.

Папа догнал нас через минуту.

- Уф, старый я для таких забегов, - пожаловался он.

Я рассмеялась.

- Не прибедняйся. Ты в отличной форме.

- Не в лучшей.

Я махнула рукой, чтобы не продолжать спор. Папа мой - мужчина хоть куда. Уже не молод, но каждый день делает зарядку и закаляется. Родной огород - залог дополнительной физкультуры и здорового питания.

Митька отпустил меня и заявил:

- Деда крутой. Как терминатор, только старый.

Я нахмурилась.

- Ты показывал ему «Терминатора»?

Папа виновато пожал плечами.

- А что такого, Ев?

- Рановато.

- Тебе я тоже показывал, и ничего.

- Мне было шесть, а ему четыре.

Отец обнял меня за плечи и повел к дому.

- Не придирайся. Мы отлично проводим время. Лучше расскажи, как все прошло.

Я поморщилась, вспоминая прилипучего Раевского.

- Прошло, - бросила я, следуя за папой через ворота. - И слава богу.

- Он опять не узнал тебя?

Врать папе я не хотела. Да и не могла. Он быстренько вычислит меня по дрожащему голосу. Единственный родной человек у меня остался. Я точно не хочу его обманывать.

- Узнал и просил не искать его сына.

Папа глянул на Митьку, который беззаботно трепал Макса по холке. Я прочитала его мысли легко.

- Нет, он не знает про него. Вроде бы, - быстро и тише проговорила я. - Просто опять трясется над сыночком.

- Козел, - буркнул отец.

- Кто козел? - тут же повторил Митька.

Я осуждающе посмотрела на отца, но он быстро сообразил.

- А вон там мы козла видели. Помнишь?

- Это была коза, - поправил его наблюдательный ребенок.

Я больше не злилась. Когда Митька начинает рассуждать - тушите свет.

- Коза, да? Без разницы.

Папа был бы рад закрыть тему парнокопытных, но внук не собирался сдаваться так быстро.

- Коза - это мама. А козел - папа. Вот и вся разница, деда, - повторил он слова из детской книжки.

Я ему эту фермерскую сказку читала с года, и он залипал на каждом животном. Теперь, видимо, будет выдавать цитаты оттуда всю жизнь.

- А ты клубнику собирал сегодня? - наконец нашел отец отличный повод сменить тему. - Сгоняй до грядки, посмотри.

Митька бодро и часто закивал, пес пританцовывал рядом с ним, готовый тоже сходить на клубничную разведку.

- О, круто, деда. А горох можно посмотреть?

- Можно, но Максу не давать.

- А то пердеть будет, ага, - закончил сам ребенок и скрылся за кустом смородины.

Отец подтолкнул меня к гаражу, пытаясь запудрить мозги как четырёхлетнему ребенку.

- Давай-ка машину посмотрим, а потом чаю попьем.

Но со мной не сработало.

- Пердеть? - огрызнулась я. - Папа, что за выражения.

- Почти приличные, - оправдывался отец. - Это я его еще на смену не брал, а он очень хочет.

- Никаких смен. Через мой труп! Это вообще не положено.

Я возмущалась, а папа посмеивался.- Пошутил я, Евик. Что ты заводишься? Расслабься. Все мы пердим и смотрим «Терминатора». Это не самое страшное, что может случиться с ребенком.

Пришлось с ним согласиться.

- Пожалуй.

Самое страшное, что Митя мог не родиться. Не менее страшное, что о нем может узнать его дед. Не мой папа, а другой.

А если бы о сыне узнал Илья..?

Слишком часто я задавала себе этот вопрос за последние несколько дней. Возвращение в родной город всколыхнуло старые чувства. Я много думала об Илье. Вспоминала все, что между нами было.

Отец моего ребенка давно не живет здесь. С чего бы мне волноваться?

С чего бы волноваться Раевскому старшему? Непонятно. Мы никто друг другу и живем свои жизни отдельно давным-давно.

- Масло тебе заменил, колпачки почистил, свечки тоже новые поставил. Ну и ходовую там. Еще год точно будешь катать и горя не знать, - вещал папа о машине, перебивая мои мысли. - И бензинчика тебе залил до полного бака.

- Зачем, пап? - мягко укорила я. - Я и сама могу.

- Можешь, конечно. И на парах доехать тоже смогла. Не зли меня, колобок. Митьку заодно на заправку отвез. Он был в восторге.

- Сосиски ели? - угадала я.

- И пистолет он держал.

Я рассмеялась и обняла отца, перегнувшись через торпеду.

- Заправка - лучший аттракцион в нашем деревенском парке.

- Ну а то! Ты тоже обожала со мной на заправку ездить. Я все помню.

Я тоже помнила. Трогательные воспоминания из детства намного приятнее тревог, что связаны с Раевскими. У меня на глаза навернулись слезы светлой тоски.

Как круто быть маленькой и ехать с папой на заправку. Обязательно на переднем сидении, потому что мама осталась дома.

Мамы давно нет. Тетушка тоже умерла. С папой я общаюсь хорошо, но редко. Спасибо ему, что берет Митьку, пока я таскаюсь по делам.

Митька. У меня есть сын. Я никогда не буду одинока. Его я точно никому не отдам.

- Света варенья из клубники наварила. Пойдешь свежее пробовать? - снова отвлек меня отец от мыслей.

- Кончено. А пенки остались.

- Остались, - улыбнулся папа.

Мы забрали Митю с огорода и пошли пить чай. Я и не предполагала, что все веселье начнётся потом.